--
Крохотные, прямо под потолком, эти оконца давали совсем немного света. Сейчас они и вовсе являли собой квадраты сплошной черноты, прерываемые ручейками грязного лондонского дождя, который расчерчивал стёкла на сумасбродный калейдоскоп. Минерва надеялась, что непогода утихнет, но она только ухудшилась за последний час, а Северус и вовсе перетёк в глубокое безмолвие, несвойственное даже ему. Ветер продолжал неистовствовать, посвистывая и порыкивая, и дом вокруг них сжимался и содрогался. - Что я пью? – внезапно очнулся Северус. - Эрл грей, - ответила Минерва, обхватывая свою чашку руками. Пусть Северус и зажёг огонь снова, он ещё не разгорелся. - Такой же, как мы пьём в Хогвартсе. Что-то в его глазах ожесточилось: - Но он не такой. Я чувствую. - Наверняка это всё от пыли, - Минерва могла разве что отшутиться. Чай был свежезаваренным, но прогорклость этого дома и этих воспоминаний оседала на языке без спросу. - Пожалуй, этот чай всё же отличается от хогвартского. - Раз тебе так нравится пыль, тебе стоит посетить подземелья. Мне кажется, там не было ни одного домового эльфа со времён, когда директором был Армандо Диппет, - Северус заглянул в свою пустую чашку, привычно поджал губы и взялся за чайник. - Им не нравится находиться под водой, видимо. - Компания их, безусловно, не так смущает? Северус поднял взгляд, но его лицо осталось непроницаемым. Минерва затихла. Северус редко реагировал на шутки, казавшиеся смешными другим, хотя у него было чувство юмора, сухое и почерневшее - но было. Лампа над их головами мигнула, и дверь за их спинами проскрипела жалостливую песню. Уголки её губ дёрнулись, и бровь Северуса поползла вверх. - Избавьте меня от нравоучений, профессор, - с облегчением подмигнула ему Минерва. В последнее время легко выходил из себя, не скупясь на мрачноватые театральные эффекты вдобавок. Он хорошо играл свою роль - для обеих сторон - и Минерва часто задумывалась, чего на самом деле это требует от него и по какой цене. - Я сегодня уже имела несчастье встретиться с Биннсом, и больше занудства я не выдержу. - Биннсом? - переспросил Северус, крепче сжимая чашку обеими руками. Даже на фоне белого фарфора его пальцы казались бледными до прозрачности. - Что ему могло понадобиться от тебя? - Нетрудно догадаться, что с каждым годом старшекурсников в его классе становится всё меньше. Он считает, что Альбус должен изменить учебный план и сделать его предмет обязательным для всех вплоть до выпуска. - И что на это ответил Альбус? Минерва отмахнулась: - Я не нашла его, чтобы обсудить это. Как, впрочем, и Биннс, поэтому он и разыскал меня. Дверь прокряхтела снова - громче на этот раз. Кричер завозился в своей каморке, бормоча и позвякивая чем-то. Минерва подвинула к себе пустую чашку и принялась изучать узор оставшихся чаинок. В общем-то, их узор был похож на взрыв - солнечный, будь она поэтичной - скопление в центре и расходящиеся лучи ближе к краю. - Испытываешь сомнения насчёт своей непримиримости к Прорицаниям? Минерва хмыкнула и отставила чашку: - Мне никогда не были они интересны, даже в юности. Большинство моих сокурсников взяли этот курс - я не. И ты не брал, как я помню. - Нет, не брал. Мне тоже это не было интересно, и сомневаюсь, что мне хватило бы терпения, - Северус прищурился на выбоину в гладкой поверхности столешницы, а потом аккуратно проследил её пальцем. - Слагхорн не одобрял этого, кстати. Втихую, но тем не менее. Он считал, что всё это легкомысленные выдумки. Никто с факультета не уделял Прорицаниям внимания, разве что Блэк - его брат, Регулус, - Северус весь разом окаменел. - Его семья.. Я думаю, они всегда верили в пророчества больше других. Ближняя к ним лампа трескнула и разгорелась ярче, будто в агонии. В танце теней, неровном и обречённом, Минерва видела Сириуса Блэка. Того, тринадцатилетнего, быстро вытянувшегося и неуклюжего, со странной причёской, которой не помешали бы ножницы. Огонь в камине гриффиндорской гостиной задорно потрескивал за его спиной, расцвечивая всё вокруг счастьем и золотом, притворяясь глухим к спору на повышенных тонах: «Ты иди на Прорицания, если тебе так уж хочется, но я не пойду!» «Да давай же, Сириус, я не хочу идти на них один!» «Попроси Питера». «Это не то!» «Я не возьму Прорицания. Я уже набрался этого дерьма дома у маменьки. Это чушь, в любом случае». Его галстук сбился набок, а на щеках расцвели некрасивые красные пятна. Как Минерва знала, это был единственный раз, когда Сириус Блэк в чём-либо отказал Джеймсу Поттеру. - Регулус, - медленно произнесла она, неуверенно произнося это имя впервые за почти двадцать лет. По её воспоминаниям, он был прилежным студентом, схватывающим на лету большинство вещей. Физически, фамильное сходство было прямо-таки сверхъестественным, но его тихий характер и сдержанный нрав были удивительно противоположны переменчивым настроениям и практически маниакальной энергии его брата. - Ты хорошо его знал? - Мы общались в Хогвартсе, - ровно ответил Северус. - И позже. Какое-то время. - Как он погиб? Вопрос зазвенел в воздухе, будто покрывшийся изморозью под гнётом вековой пыли и мгновенно опустевшего взгляда Северуса. Минерва прикрыла глаза. Она редко испытывала подобное болезненное любопытство, но, должно быть, в этом доме не было места ничему здоровому, разумному и безопасному. Расспрашивать Северуса о таком было так же неразумно и опасно, как Альбуса о его планах, схемах и махинациях, и так же запрещено. У обоих было множество секретов, которые стылой тяжестью лежали на их плечах вот уже множество лет. - К чему бы, - тихо шепнула тень голосом Северуса. - Хочешь подарить Блэку такое вот изуверское утешение? Я думал, он до сих пор твой любимчик. - Я сомневаюсь, что ему было бы до этого дело, - честно фыркнула Минерва, вспоминая театр абсурда, в который превратилась жизнь многих чистокровных семей в последние годы перед открытой войной, и Блэков в первую очередь. - Я удивилась бы, если бы он вообще вспомнил, что у него был брат. Снаружи рычала и билась в окна гроза. - Он исчез, - наконец ответил Северус. - Публичные расправы и кричащие передовицы были уготованы магглорождённым и предателям крови. Когда предавал Упивающийся, он просто исчезал.--
Рефрен, вот что это было. Они увязли, проходя снова уже пройденными дорогами, повторяя всё те же ошибки с бесконечной неизбежностью закончить свой путь в любое мгновение, так и не сойдя с проклятой окружности. Минерва до боли ярко помнила, как всего несколько месяцев назад наблюдала за Поттером, таким юным и хрупким и храбрым, мертвенно бледным в неярком свете больничного крыла, куда его доставили, избитого и окровавленного и перепуганного, из кабинета сумасшедшего Грюма. Вернее, сумасшедшего Крауча. Ей бы хотелось думать, что сон его был спокойным, но его лоб был напряжён, а одна беспокойная рука всё не могла найти себе места. Под боком у Поттера, обернувшись псом, устроился Блэк, положив большую лапу ему на грудь. Поттер вздохнул - мягкий, неглубокий звук - затем сдвинулся ближе к Блэку. Фыркнув, Блэк поднял голову и размашисто облизал Поттеру подбородок. Поппи затихла в своем кабинете. Свет от факелов становился всё глуше. Бросив последний взгляд на Поттера, Минерва выскользнула в коридор. Нельзя сказать, что она была удивлена, обнаружив Альбуса и Северуса, спорящих о чём-то прямо за дверью. - Я понимаю твоё беспокойство, Северус. Я уверен, Гарри в безопасности. - Ты веришь в то, во что хочешь верить, - прошипел Северус. - Но Блэк!.. - Невиновен, - тон Альбуса не предполагал дальнейшей дискуссии. - Он невиновен, и он крёстный Гарри. Я не буду ограничивать их общение только затем, чтобы потешить - а! Минерва. А я надеялся, что хотя бы одному из нас удастся насладиться целительным сном этой ночью. Минерва ответила ему хмурым взглядом. Альбус улыбнулся одной из своих раздражающих снисходительных улыбок. - Конечно, тебе теперь будет легче уснуть, раз ты уже убедилась, что Гарри в порядке. - Поттер - студент моего факультета. Я имею право беспокоиться о нём. - Забавно. Северус считает точно так же, - Альбус развёл руками. - С вами-то двоими, мне и не останется ничего, о чём было бы беспокоиться! Его улыбка стала шире, а тени в складках его ярко-голубой мантии гуще. - С Гарри всё будет хорошо. Северус, Минерва, - легко кивнув, он развернулся, чтобы уйти. - Я бы пожелал вам доброй ночи, но, думаю, доброе утро уже вступило в свои права. Тем не менее, рекомендую вам всё же отдохнуть. Тишина стелилась у их ног, нарушаемая лишь дыханием Северуса и странно медленным биением её собственного сердца. Минерве хотелось укутаться в неё, как в одеяло, и уснуть до тех пор, пока осознание всего, что случилось за этот бесконечный день, не станет хоть немного легче. Настенные факелы здесь были чуть ярче тех, что в больничном крыле, но и их пламя казалось неверным, издевательски жёлтым в своей пародии на недавний уют. В его дрожащих отсветах всегда бледная кожа Северуса выглядела так, будто была покрыта трупными пятнами, а тяжёлые чёрные пряди, обрамляющие лицо, с каждой секундой приобретали всё более зеленоватый оттенок. Северус прочистил горло, и звук, эхом отразившись под высокими сводами, бесславно увяз в окружающем безмолвии. - Это был трудный день, - размеренно предложил он. - У меня в комнатах найдётся пузырёк Сна-без-сновидений, если он тебе нужен. - Я в порядке. За окном небо понемногу расцветало красками. Несмотря на весь пережитый ужас, Минерва знала, что уснёт, едва её голова коснётся подушки. Когда, наконец, коснётся. - Ты правда считаешь, что Поттер в опасности? - Поттер был в опасности со дня своего рождения, - тени под его глазами стали глубже. - Вероятно, даже до него. Минерва нахмурилась. - А ты? - Моё положение не изменилось, - Северус хмыкнул. - Разве что теперь мне нужно будет усидеть на двух шатких стульях вместо одного. - Альбус что, он попросил тебя?.. - Ты знаешь, что именно он, как ты говоришь, попросил. И ты знала об этом заранее. Как и я. Минерва ухватила его за руку. Её ладонь скользнула вдоль меченного тьмой предплечья, тут же напрягшегося под её прикосновением, хотя на его лице и не дрогнул ни один мускул. - Ты погибнешь. - Не нужно драмы, Минерва. Я просто исчезну.--
Его поцелуи отдавали прогорклым чаем. Дождь мягко стучал в окна, и затихший после грозы ветер отвечал ему дребезжанием рассохшихся рам. Им всё реже удавалось вот так прикоснуться друг к другу теперь, когда они едва успевали жить в отведённое им время - когда ещё немного приходилось брать взаймы. Минерва притянула Северуса ближе, привычно устроив руки на его плечах, пробежавшись подушечками пальцев по его выступающим шейным позвонкам в нехитрой ласке. Под налётом удушья пыли и безумия, пропитавшего этот дом и всех задерживающихся в нём несчастных, она чувствовала его родной запах. Камфара, мята и валериана. Он пах обыденными вещами, которые Минерва находила тёплыми и знакомыми. Его поцелуи были медленными - они всегда начинались медленно - нежное прикосновение губ, мимолётная ласка языка. Ей вспомнилось, как они переспали впервые, в один из тех дней, когда новорожденный мир ещё казался хрупким и нереальным. Северус тогда был так юн - новоиспечённый профессор с запятнанной репутацией и неопределённым будущим. Грань между Азкабаном и Хогвартсом, на которой ему предстояло балансировать до конца своих дней, была проведена благоволением Альбуса, но на этом Альбус оставил их, замкнувшись после гибели Поттеров в себе. Для Северуса должность профессора зельеварения стала тюремной робой, его подземелья - темницей. Минерва оказалась его надзирательницей и сокамерницей, его бичом и целебной же мазью, его другом, со временем. И, наконец, любовницей. Северус подтолкнул её - и древний сервант содрогнулся вместе с ней, когда её бёдра впечатались в его изрытый трещинами край. Неуместно звонко тренькнули чашки, блюдца и то, что ещё могло бы пылиться в глубинах этого монстра, и в ответ им злобно забубнил Кричер, для пущей верности громыхнув чем-то тяжёлым - но под жаром горячих губ на её коже было легко не слышать, не замечать ничего тяжелее их дыхания. Чужие зубы царапнули бьющуюся венку, Минерва сжала собственные - зубы, прихватив нижнюю губу - пальцы, сминая ткань его рубашки - веки, до блаженной темноты. Надсадно скрипнул сервант, что-то звякнуло, и шпильки, державшие её неизменный пучок, рассыпались у их ног. Он любил собственноручно расплетать её тяжёлую копну, наблюдая, как распадаются крупные мягкие кудри, поглаживая их - так, как он мог бы поглаживать шёрстку любимого питомца. Его лицо, как всегда, было совершенно непроницаемо, но жёсткая линия подбородка вдруг показалась Минерве чуть мягче. Она проследила её - легковесно, кончиком пальца - настойчиво, губами и языком. Гул беспризорного ветра за стенами дома стал громче - и снова затих. Твёрдый член упёрся ей в бедро, и она крепче прижалась к Северусу, ластясь и чувствуя чуть придушенный рокот, исходящий из его груди. Огонь в камине горел слабо и неприветливо, и холодный сквозняк обнял их за обнажившиеся плечи. Северус вздрогнул, нахмурился, и дверь за его спиной со стоном захлопнулась. Ещё поцелуй, глубже и ярче, щедрый на то тепло, на которое был так скуп этот простывший дом. Северус отстранился, но его руки всё так же сгоняли с её кожи цепкую дрожь, а дыхание всё так же обжигало её, пока он расстегивал длинный ряд пуговок на её платье. Старенькое, традиционно клетчатое - эта, в общем-то, тряпка была давно уже годна разве что для случайных встреч на кухнях. На кухнях, где не было ничего, кроме пыли. С людьми, у которых не было никого, кроме призраков. Лёгкое движение запястьем, шёпот грубоватой ткани брюк, и его член лёг ей в руку знакомой горячей тяжестью. Он целовал её, пока она ласкала его, и с каждым движением он становился всё яростнее, дышал всё прерывистее, толкал язык всё дальше ей в рот. Она ускорила движения рукой, сжимая пальцы, выдавливая вздохи, и он ускорился тоже, подаваясь ей навстречу с прорывающейся жаждой. Больше выскользнувших звуков - живее, глубже. Его лицо неуловимо смягчилось, и что-то в уголках его глаз ненадолго расслабилось. Северус проглотил новый стон, оставив его затухать где-то в горле, и, приподняв за бёдра, усадил Минерву на стол, жалобно взвизгнувший под напором их тел. Обрывки вздохов и никаких слов - Северус всегда был молчалив в постели - и её руки проследили вздувшиеся вены на его руках до самых плеч. Он приласкал её за ухом, тёплым и мокрым языком - и тем холоднее и острее чувствовались его зубы, пришедшие следом. Она откинулась назад, повинуясь его требовательным рукам, и Северус последовал за ней, зарываясь пальцами в её высвобожденную гриву и лицом в изгиб её шеи, отодвигая мешающее нижнее бельё в сторону, позволяя ткани раздражать нежную кожу. Стол под ними вздрогнул и протестующе скрипнул. Минерва выгнулась ему навстречу, раскрылась, безо всякого стыда разведя ноги. Мягко и нехарактерно - только не для неё - нежно он прошёлся загрубевшими кончиками пальцев по её бедру, и она раскрылась ещё больше, хотя и сама не могла бы сказать, как это было возможно, и поперхнулась воздухом, когда его пальцы скользнули выше и внутрь. Её расфокусированный взгляд остановился на лице Северуса, как он это делал во время каждой их близости. Его раскрасневшиеся губы были приоткрыты и выглядели непривычно мягкими, но его взгляд был привычно острым, изучающим её в ответ. Он всегда изучал всех, кто мог привлечь его внимание, и она не была исключением - скорее, наоборот, первой в неразглашённом списке. Ему это нравилось: выбивать её стоны тем или иным поворотом руки, вызывать дрожь своими ласками, выслушивать её рваное дыхание, когда ни для чего другого не оставалось воздуха - и наблюдать. Жар окатил её лицо, окрасил тонкую кожу. У Северуса были длинные, ловкие пальцы, и он поглаживал, надавливал и уговаривал до тех пор, пока она не сжалась и не задрожала, пока она не закрыла глаза и не прошептала его имя. Он целовал её, медленно, пока она приходила в себя и восстанавливала дыхание, и - быстро, быстрее и быстрее, пока он спускал брюки и устраивался меж её ног. Ветер за окном затих. Северус толкнулся в неё, вошёл одним слитным движением - и затих тоже, чуть не задевая остывший заварочный чайник локтем, щека к щеке с ней. Дом вокруг них затих так же, и Минерва потянулась за поцелуем, подалась бёдрами навстречу, разбила тишину стоном. Призраки, не особенно прячась по углам, наблюдали за ними, и Минерве не было до этого никакого дела.--
- Он не слушает меня, - с горечью сказал тогда Северус. - Он просто отказывается. Минерва потянулась, позволяя одеялу соскользнуть с её тела. Огонь давно погас, но в её покоях было душно и чересчур тепло. Северус передвинулся вслед за ней, снова обнимая её и раздражённо выдыхая ей в плечо. - И по какой причине тебя это всё ещё удивляет? - спросила Минерва, вздрогнув, когда его ступня легко погладила её собственную. - Он не изменял себе до сих пор, и я сомневаюсь, что когда-нибудь изменит. - На этот раз тут что-то другое. Нечто сверх его обычного упрямства, - ответил Северус потолку. - Он непреклонен. Настаивает, что Поттеру ничего не угрожает, и он ни слова не станет слушать против Люпина. Минерва провела рукой по одеялу, подцепила ногтём выпущенную нить и потянула. Пары секунд хватило, чтобы та лопнула. - Возможно, он знает что-то, чего не знаешь ты, - сказала она. - Возможно, он считает, что в тебе просто говорят годы недоверия и неприязни. Ты не можешь отрицать, что предвзят. - И, похоже, ты с ним согласна. - Это давняя обида, Северус, и ты лелеял её долгое время. Тебе он не нравится, хорошо. Но это не делает его преступником. - А что насчёт подранного портрета? - Быть может, это был Блэк, а может, и нет, - отрезала Минерва. - И даже будь это действительно Блэк, это ничего не доказывает. Северус сдвинул одеяло, и кровать отчаянно скрипнула, когда он резко поднялся. Минерва не стала останавливать его. Этот спор, выхолощенный и горький, повторялся из раза в раз с самого начала учебного года. Как бы ни старались они разыграть старый сценарий по-новому, финал был безнадёжно един. Северус взметнул тяжёлую мантию вокруг плеч, выпнул ботинки к двери. Он ушёл бы, взбешённый её нежеланием потакать его выдумкам и подозрениям. Он ушёл бы, а на следующий день вернулся бы, и они поругались бы снова. Внезапно он застыл, поседевший в лунном свете, льющемся из окна за его спиной, такой гордый и такой сломленный. - Ты же не думаешь, я говорю это, лишь бы разозлить тебя? - Я уже говорила тебе, - Минерва вздохнула, - У меня нет причин подозревать Люпина хоть в чём-либо. Он профессор в Хогвартсе, он член Ордена, в конце концов. - Разве ты уже забыла, что они представляли собой во времена нашей учёбы здесь?! Блэк увечил людей, унижал их! Он нарушил каждый из запретов, плевал он на авторитеты, он пользовался значком Люпина при каждом удобном случае, а тот и рад улыбаться и смотреть в другую сторону! Блэк виртуозно играл им годами, и, скажи мне, теперь, когда они снова могут быть вместе, почему что-то должно измениться? Минерва наконец вспыхнула. - Ты хоть слышишь себя, Северус?! Всё уже изменилось! - Они были друзьями, - он буравил её взглядом, скрестив руки на груди. Да, Блэк и Люпин, Блэк и Поттер, Блэк и Петтигрю были друзьями. Были так же близки, как близки были Снейп и Эванс, пока Эванс не выбрала свою правду и не вышла замуж за человека, которого Северус считал лжецом. - Они были друзьями, - тихо повторил он. - Лучшими друзьями. - Лучшим другом Блэка был Поттер, и Поттер мёртв. Эванс тоже была мертва, но она была одним из множества призраков Северуса, упоминать которых было бы неразумно и опасно - запрещено.--
Дождь теперь шелестел лишь воспоминанием о самом себе, и ветер совсем утих. - Даже не напоминай мне снова об этой женщине, - буркнул Северус, расправляя свою утеплённую мантию. - Она бесцеремонна, отвратительна и везде суёт свой нос, не говоря уж о том, что она попросту издевается над предметом, которому она вроде как учит. - Ты забыл про неприятную, мерзкую и не чурающуюся низостей. Во всех смыслах, - хмыкнула Минерва. - И я бы не сказала, что она учит детей хоть чему-нибудь. - Она запретила любую деятельность в классе, кроме чтения, - отрезал Северус, - и она преподаёт строго по этой дерьмовой книжонке, которую Министерство называет учебником. - Я знаю, - мягко ответила Минерва. Непонятный румянец расцвёл вдоль его скул, скрашивая их извечную бледность, и Минерва тактично отвернулась, сосредоточившись на уборке того бардака, что они сами же и учинили. Она мимолётом задумалась, что Северус находил наиболее оскорбительным: что Альбус в который раз выбрал некомпетентного, по его мнению, преподавателя, или что он не выбрал, в конце-то концов, его. Ей думалось, что, скорее, второе: такое недоверие противоречило всему тому якобы доверию, о котором вещал Альбус каждому, кто сомневался в его шпионе. - Студенты едва ли научатся чему-либо в таких условиях.. Конечно, если они вообще хоть чему-то научатся, - продолжил тем временем Северус. - Теория важна, но практика просто необходима, особенно в Защите, - Его лицо ожесточилось и застыло. - Амбридж что, действительно думает, что в мире нет больших угроз, чем ватноножное заклятье? Минерва подняла с пола свой забытый саквояж и с громким щелчком захлопнула его. - Ей хочется так думать, - ответила она, - И ей нужно так думать, так чтобы она смогла заставить всех остальных думать так же. - Честно говоря, я слегка удивлён, что нам до сих пор приходится её терпеть, - Северус махнул рукой в сторону камина, и в нём затрещал огонь, тихо пыхнув в их сторону густым паром. - Альбус вроде как никогда не допускал вмешательства во внутренние дела Хогвартса. Почему он не может избавиться от неё? - К сожалению, не может. Паранойя Фаджа куда хуже, чем кто-либо из нас, и Альбус в том числе, мог предположить. Будь Амбридж уволена сейчас, Фадж только уверится в том, что Альбус пытается его сместить. - Поттер тоже не облегчает нам жизнь, ты же понимаешь, с этими его провокациями на каждом шагу, - ответил Северус. - Он продолжает спорить с ней, устраивать истерики в классе.. ты и Альбус, вы, как всегда, позволяете ему чересчур многое, и это пора бы прекращать. Хватит, - Кричер забулькал в своей каморке, и Северус полностью проигнорировал этот звук. - Поттер должен уже научиться самоконтролю! Минерва на это только вздохнула. - Оставь его в покое, Северус. Он злится. - Естественно, - отбил он, - но это не объясняет и не оправдывает полное отсутствие пресловутого самоконтроля. Я, знаешь, успел обозлиться на Амбридж шесть раз за час с того самого момента, как Министерство огорошило нас её присутствием. Однако, я не поддался своему сильнейшему желанию.. Северус умолк, разочарованный отсутствием реакции. Минерва промолчала и очистила заклинанием стол. Северус нахмурился, лицо его закаменело ещё больше. - Он в порядке? - В достаточном, - тихо ответила Минерва. - Амбридж доставляет удовольствие кричать на каждом углу о том, что мальчик сумасшедший, но, к счастью, это всё лишь плод её воображения. Он устал, угрюм и раздражителен, но он в порядке, - она рассеянно погладила бок саквояжа. - Ему снятся кошмары. - Нам всем они снятся. Потолок над ними скрипнул под чьими-то шагами - быть может, это Блэк перебирался с пола на диван, а может, Люпин крался вниз за одеялом. Минерва задумалась об их кошмарах. Снится ли Люпину его последняя встреча с Поттерами? Что больше пугает Блэка: развалины дома в Годриковой Лощине или же бездумная серость Азкабана? - Нам пора, - на грани шёпота. - Нас хватятся, если мы пробудем тут дольше. - Нас обнаружат, если мы пробудем тут дольше, - заметил Северус. Дом был с ним согласен: скрип тут, вздох там, и глухой хлопок дверью где-то в недрах. - Ты всё ещё не желаешь пользоваться каминами? - Лучше не рисковать, - сказала Минерва. - Я уверена, что она следит за каминной сетью. Я не могу это доказать, но Альбус тоже так считает. - Хорошо, - согласился Северус. - Я так понимаю, ты аппарировала из Хогсмида? - Да. Первый этаж был по-прежнему тих, пуст и темен, и тянущийся из кухни сквозняк проводил их до двери. В камине гостиной трепыхался холодный огонь, и одинокая свеча подмигивала ему из угла, иногда выхватывая из блеклой темноты Блэка, развалившегося в старинном кресле. Длинные неухоженные пряди скрывали его лицо, беспокойное даже во сне, а на его коленях лежало заботливо подоткнутое пепельно-зелёное одеяло. Вздохнув, Минерва дала Северусу увести себя прочь из этого места, в промозглый осенний вечер, и уже через мгновение они аппарировали из Лондона, растворившись в моросящих сумерках, опускающихся с тяжёлого, набитого ватой туч неба.