Красота в мелочах

О, эта приятная дрожь от такого неловкого первого касания. Не будем пошлыми, это касание нежных подушечек пальцев - самый интимный момент во всей истории этих двух людей. Что если это грубая мужская рука, что днями напролёт работает, и в один миг ощущает благословенное прикосновение женского нежного маленького указательного пальца, на коем красуется кольцо из медицинской стали, обрамлённое витиеватым цветочным орнаментом. Эти бледные миниатюрные ручки изо дня в день питаются чёртовым увлажняющим кремом, что вызывает жжение на потрескавшейся от сухости коже, оставляя красные пятнистые разводы. А эти следы от колец, что она не снимает практически никогда, образовывают красную корочку, которую она расчёсывает до крови, нервничая в его присутствии. Малейшее прикосновение к, казалось бы, небольшим ранкам вызывает боль, что отдаётся по всему телу, всего лишь на секунду, но эта заветная секунда заставляет её чувствовать себя живой. Ей не противно чувствовать его грубую кожу на пальцах, на которой ещё остался запах никотина после выкуренной дневной сигареты, что он, как и все остальные, потушил о своё запястье, оставляя очередной кругловатый шрам на руке среди других - свежих красных и блеклых розовых, боль от которых уже давно стихла. О, эта боль приносит ему удовольствие, которое не принёс ему ни один секс в его жизни. Он прячет свои запястья под рукавами затёртых рубашек, что пытается облагородить дешёвыми запонками, которые выдаёт за фирменные. О, эта встреча - их эстетика, их любовь, неимоверное наслаждение вдохом свободы, когда они смотрят друг другу в глаза, прячась от знакомых взглядов в дряхлом кафе возле всеми давно забытой заправки, где продают пиво малолеткам, что хотят освежиться ночью после дешёвого дерьмового косяка, который купили у старшеклассников. После восхода солнца эти двое расходятся, чтобы сделать вид, что никогда и не встречались, она - в свою старую иномарку цвета хаки, доставшуюся от покойного отца, а он - на автобусную остановку, где уже который день сидит женщина с этой клишированной клетчатой сумкой, и приветствует его, пытаясь выпросить ещё хотя бы десяток гривен на очередную маршрутку до города, «темную нефильтрованную», так сказать. И он не отказывает - даёт двадцатку и прощается до завтра, садясь на 6-ую маршрутку, что идёт прямиком до его работы, пока она, заводя машину, если повезёт, хотя бы с третьего раза, включает радио, подкрашивая губы через зеркало заднего вида одной рукой, и, прокручивая руль другой, направляется домой к спящему в тесной однокомнатной квартире мужу. Но ведь мы не будем их осуждать за то, что они делают, они лишь получают удовольствие, которое приходится скрывать, чтобы, не дай бог, соседи не увидели и не растрепали всему посёлку городского типа. А ведь и вправду, что же подумают люди?