Жара

Хакуба косится краем глаза и смущённо отводит взгляд. Жарко. Воздух будто тяжёлым одеялом опускается на плечи, не даёт дышать полной грудью, туманит голову. Стрекот цикад бьет по ушам, едва-едва звенит фурин, заставляя впадающее в полудрему сознание проснуться. — Они там скоро? — тихо ворчит себе под нос Куроба, размахивая большим золотисто-коричневым веером, старательно делая вид, что повернулся так, что поток воздуха задевал и Хакубу, случайно. Авария на соседней улице оставила их небольшую компанию без света, и, соответственно, без кондея и холодной воды. Девочки первыми побежали в магазин, оставив им работу над украшениями к цветочному фестивалю. Хакуба дернул рукой и собираемая им цепочка из цветов рассыпалась. Труд последних пятнадцати минут просто рухнул, как карточный домик, оставив после себя лишь разочарование. Куроба фыркнул и подвинулся ближе, отдав веер Сагуру, сам начиная собирать гирлянду. Его горячие, сухие руки, то и дело касались то щиколотки, то бедра Хакубы, собирая бумажные цветы помятые потными ладонями. Сагуру боялся даже шевельнуться, лишь неторопливо махал веером, отводил взгляд в сторону, разглядывал разноцветные блики от ловца света, рассыпанные по полу и стенам гостиной. Миска с фруктами уже почти опустела, мусор от их рукоделия, рассыпанный по полу, вызывал желание убраться, но жара сделала свое дело — шевелиться было откровенно лень. Куроба разлегся почти под боком, светлая футболка задралась, обнажая загорелую кожу спины, покрытую потом. Хакуба моргнул, отводя взгляд, но капелька, скользнувшая по боку, так и притягивала взгляд. Мысли путались, метались в голове, утомленно застывая в духоте жары, как мухи в янтаре. Распахнулась дверь, из-за чего фурин мелодично зазвенел, кристаллы ловца света задребезжали, стукаясь друг о друга, комнату будто осыпали полупрозрачным конфетти. Аоко стянула с головы шляпку и бросила пакет у двери, второй чинно занесла Акако. Куроба подскочил и начал помогать вытаскивать ледяные бутылки, пряча их в большую термосумку. К счастью, мороженое не успело растаять и они все разом принялись его уничтожать; разомлевшие на жаре, они молчали, не находя в себе силы на разговоры. Время приближалось к пяти, казалось, что они сидят здесь, лепя из бумаги цветы, целую бесконечную вечность. Акако решила прихватить по дороге клубники — свежая, спелая ягода призывно сверкала свежевымытыми боками. Куроба соблазнился первым и сунул клубничку в рот. Ел он ее странно — задержал во рту и скорее рассасывал, чем разжевывал… Поняв, что слишком долго смотрит на губы друга, Хакуба отвернулся и сам взял ягод. Накамори собрала волосы в неряшливый, лохматый пучок, открыв изящную шею. Сагуру равнодушно проследил за тем, как девушка раскрашивает один из плакатов, оставив случайным жестом на носу развод голубой краски, и перевел взгляд на Коидзуми. Ей будто и не было жарко — длинные волосы водопадом струились по плечам, по спине. Белоснежно-белая кожа не была тронута загаром, красивые губы изогнулись в легкой усмешке. Длинные, изящные паучьи пальцы перебирали уже сделанные украшения. Хакуба отвел взгляд в сторону. Куроба облизнул сок с пальцев, провел языком по ладони, куда утекла одна капелька, и потянулся за водой. Вскинув голову, большими, жадными глотками, он пил, шумно вздыхая. Закончив, он громко выдохнул, вытер губы ладонью и бросил бутылку в сторону. Спорить насчет мусора не хотелось. Аоко начала что-то доказывать Кайто, хмурилась, вытирая лоб ладонью. Капельки пота спускались от ее висков к шее, скользя куда-то вниз. Ругань друзей разбудила спящую мигрень, Хакуба поморщился и закрыл глаза, устало махая веером. Шум скоро приутих, не выдержав испытания жарой. Откинувшись назад, упершись в бок дивана, Сагуру посмотрел на Кайто. Шея друга блестела от пота, капельки стекали вниз, под футболку, пробегали по гладкой, изящной спине, стекали ниже, до поясницы и… —…акуба! Хакуба! — голос донесся словно из-под толщи воды, обеспокоенные голубые глаза нависли над ним, испуганные и встревоженные. — У … ар, …ыызывай… ору… Голос пропал где-то над водой, стих, как ветер… — Тепловой удар, — неодобрительно покачал головой врач. — Хорошо, что вы быстро сообразили, молодые люди. Хакуба лежал на койке, голова была пуста и кристально чиста. Пропало странное ощущение мухи в янтаре. — Я не понял, что происходит, — получилось как-то жалобно и грустно. Тонкая полоска загорелой кожи спины. Губы, охватившие спелую ягодку. Капельки пота на лице, шее и руках. Руки, лохматящие волосы. Прикосновения к ногам, случайные, желанные. Ноги, обнаженные до середины бедра. Просто тепловой удар. Да? Куроба нервно рассмеялся, оттягивая ворот футболки. На гладкой, загорелой коже блестели капельки влаги. Хакуба закрыл глаза, мечтая, чтобы его мозг погрузился в сладкую, душную полудрему.