Фанфик маминой подруги

— Вот и нет, я буду следить за тем чтобы это не оказалось подставой, не хочу чтобы всё было как тогда. Олег не совсем понял о каком случае говорит Серёжа, но сам Разумовский отчётливо помнил как ему пришлось весь вечер пить успокоительное. Это произошло около четырех месяцев назад, когда Олег только-только вернулся к «стабильной» работе. Тогда он ещё не работал на Серёжу в полной мере, хотя и сейчас сложно сказать что Сергей — единственный его заказчик. Да, сверяется и договаривается он обо всем с ним, но вполне может согласиться выполнить парочку заказов так сказать на стороне. Такая вольность была позволена только Волкову, оставшаяся команда работала исключительно на Разумовского и никого более. Но мы отошли от темы. Тогда Серёжа ещё толком не оправился от «лечения» и потому был довольно-таки вялым и совсем невнимательным, вот и не уследил. В первой половине дня, после завтрака Олег долго сидел за столом уже закончив трапезу. Обычно он ждал пока доест Серёжа, прям как пёс, но сейчас оба уже как десять минут опустошили тарелки. Серёжа почему-то также сидел не шевелясь. То ли он пытался доспать свою норму, нарушенную очередным кошмаром, то ли знал что Волков собирается что-то сказать и просто ждал этого. — Серёж, мне нужно уехать на весь день, ты сам справишься? — голос Олега уже сам по себе успокаивал, эта интонация будто говорила «не бойся, я вернусь, ты умница и со всем справишься». Олег знает что сейчас не лучшее время оставлять друга наедине с мыслями, но и сделать ничего не мог — работа наёмника тоже имеет свои минусы. — Конечно, а что случилось? — Серёжа же звучал привычно тихо, но рвано, это выдавало его переживания. Он боялся что Олег снова уедет на совсем, снова оставит его с Птицей. Пусть с момента прибытия домой Птица не делал ничего плохого Серёжа всё равно боялся его и не особо почитал. И Олег понял это, потому осторожно обнял друга зарываясь носом в рыжие пряди. — Я вернусь, просто нужно убрать одного типа. — Поклянись. Олег смеётся, по-доброму, тепло. — Клянусь. — в его голосе отчётливо слышна улыбка. Добрая, понимающая, он не осуждал Серёжу за такие крайности, наоборот, Олегу даже нравилось излишнее беспокойство в свою сторону, он давно этого не чувствовал.- мне тебя ещё ужином кормить. Давно Серёжа не чувствовал этой заботы, потому довольно-таки быстро успокоился. — Будь осторожен. — Серёжа серьёзен, слишком. — Ну как может быть иначе? — несмотря на лёгкую улыбку на лице, Олег беспокоиться, мало ли что может произойти. Уже через двадцать минут Волков сидел в машине. Серёжа не вышел его провожать, хотя хотел, но Олег не пустил — слишком холодно, а Серёжа моментально заболевает. Поэтому он остался сидеть на подоконнике с чашкой горячего чая. Разумовский проводил Олега взглядом до машины, а затем и саму машину до ближайшего поворота. Как только колеса скрылись за серой стеной Серёжа отстранился от стекла и, взяв чашку обеими руками, соскочил на пол уходя на кухню. Там всё ещё пахло только приготовленным завтраком. Последний раз Олег готовил для Серёжи ещё в студенчестве, на первом курсе, по этому знакомый запах домашней еды мгновенно уносил куда-то в далёкие нулевые, когда Серёжа с Олегом делили съёмную однушку и почти всё время сидели на кухне: Олег готовил, Серёжа — любовался. Сейчас Разумовскому совсем не хотелось вспоминать о внезапном желании друга, о той ссоре поздним вечером, сейчас ему хотелось думать только о хорошем. На часах стрелка шумно щёлкнула показывая ровно двенадцать, Серёжа не спал, беспокойство не давало уснуть. В сознании бурлили мысли о самом худшем — о смерти. Никогда Серёжа так не боялся за Олега, как сейчас, что-то его тревожило. Раньше Волков тоже пропадал, и частенько на несколько дней, но всегда возвращался. Но сейчас его мучила тревога, ещё и Птица так тяжело сидел на подоконнике считая исчезающие звёзды, здесь их было видно куда лучше, чем в самом городе. — А если он не вернётся? — Нам же лучше.- он даже не обернулся, только по стеклу стукнул ногтем с противным скрипом ведя вниз следом за появившейся каплей — вот-вот дождь начнётся. — Ничего не лучше, ты же сам знаешь. — А ты знаешь что он мне не нравится. На это Серёжа ничего не ответил только снова отворачиваясь к двери квартиры в томном ожидании чуда в лице Волкова. Он не пришёл. Ни в час, ни в два, ни к утру. Голова гудела от третьей кружки кофе, всю оставшуюся ночь хлестал ливень с порывистым ветром, сейчас же оставшиеся на крыше капли мелодично соскальзывали вниз разбиваясь о металлический карниз. Кофе с новой порцией таблеток отвратительное сочетание, Серёжа это чудесно знает, но всё равно заваривает новую порцию. Его уже воротит от него, глаза режет от горечи и соли, он не отводит взгляда от двери. Наконец она открывается — в квартиру вваливается Олег. С разорванной одежды стекает холодная дождевая вода вперемешку с кровью и грязью. Разумовский вскакивает с места опрокидывая кружку на какие-то свои бумажки, плевать, сейчас плевать на всё. Он буквально подлетает к другу подставляя плечо, будто знает что он вот-вот свалиться. Ведёт его осторожно, бережно поддерживая, в спальню, тут же снимает липкую водолазку испуганно разглядывая израненное тело. — Я всё расскажу, дай отдышаться — предупреждает очевидный вопрос Волков с болезненным стоном опускаясь на кровать и тут же отмахиваясь от серёженых рук. — Может хотя бы льда? — уже появляющиеся синяки не давали покоя. — Серёж, отосплюсь, всё пройдёт, успокойся, ты ж сам не спал наверняка, иди со мной ложись. Так они до вечера и проспали. На ужин было решено ради сохранности кухни заказать что-нибудь, Олега на кухню Серёжа наотрез отказался пускать. — Мне сказали что их всего пятеро, пятерых я и убрал, но уже тогда мне показалось странным что среди них не было ни одного человека хоть немного похожего на заказ. Ты же знаешь, я не ухожу пока не довожу дело до конца, и в этот раз я направился его искать. Тогда они меня и поймали, окружили, из-за эффекта неожиданности я не успел отреагировать и в скором времени из-за их численного превосходства не смог отбиваться и один из них меня вырубил. Я очнулся посреди пустой комнаты, холодно в ней было. Кажется где-то в дальнем углу я слышал как капли монотонно разбиваются о пол. Голова страшно гудела, шум воды глушил, почему-то мозг сосредоточился на нем. С каждой секундой капли стучали всё громче. Затем я услышал шелест полиэтилена за спиной. Но обернуться не успел: черный плотный пакет оказался на моей голове удушающе затягиваясь на шее. «На кого ты работаешь? " Раздалось громким мужским басом прямо над ухом. Я не знал что ответить, то ли от ужасной головной боли, то ли из-за страх беспомощности. Долго думать мне не позволили, спустя всего несколько секунд он ударил меня, кажется ногой, в грудь. «Отвечай», по голосу было понятно — он выходит из себя. Я молчал, не мог выдать своих, потом было бы хуже. Несколько минут он пытался выбить из меня информацию. Но как только воздуха стало катастрофически мало он, тяжело дыша отшагнул наверно на пару шагов судя по шороху тяжёлой подошвы. После этого мне дали вдохнуть, не снимая пакета. В ушах бешено стучала кровь, я не слышал ничего что они говорили, а может и не говорили вовсе, не знаю. Помню что сидел после этого там ещё около получаса почти в отключке, думать не было сил, потому придумать как сбежать не выходило. Тишина начала напрягать, поэтому, чтобы скоротать время ожидания, я всё же попытался хотя бы вспомнить сколько всего человек напало на меня. Но из раздумий меня вытащила громкая команда «разбудите его» после чего меня тут же окатил ледяной водой " надумал что-нибудь? " Я продолжал молчать. «Сейчас мы тебя разговорим» с этими словами он поднес к моей шее как оказалось шокер. Удар был не особо сильным, таким не убить, но ожоги остались — отодвинув воротник водолазки Волков показал пострадавшую шею чуть шипя. Конечно, зажить она ведь за сутки не может, но Олег продолжает мучить себя плотно прилегающими воротниками. Серёжа бы с радостью стянул с него эту водолазку и надел бы какую-нибудь свободную футболку, но Олег не позволяет, упрямиться, мол не так всё плохо. — Несколько разрядов пробили до самых кончиков пальцев, но недовольно плюнув главный из них потребовал выпытать из меня информацию, но не убивать и быстро ушёл, оставшиеся пару часов они меня избивали не давая видеть ни своих лиц, ни впринцепи окружения, душили путая сознание. Но видимо моему заказчику надоело ждать от меня новостей и он послал ещё нескольких людей которые всё же сумели перебить половину напавших, всё же они были лучше подготовлены, своих он не подставляет по этому их проинформировали о количестве и вооружении — Олег внезапно закашлялся, в горле всё ещё першило. — Ну всё, всё, я понял, волче, отдыхай. В голубых глаз ясно читалось переживание. Конечно, он всё это время до ужаса сильно нервничал, даже успокоительное не помогало. Серёжа совсем не хотел вновь терять друга. Он боялся, боялся снова остаться один, боялся контроля Птицы, всего боялся, он всё ещё не совсем отошёл от лечения, точнее, от того что Рубинштейн назвал лечением, потому и боялся. Всё же уговорив Олега лечь отдохнуть Сережа ещё долго сидел рядом осторожно обрабатывая каждую, даже мельчайшую ссадину, и старательно игнорировал все упрёки Птицы. Ему явно не нравилась подобная нежность, не то чтобы ему было дело до отношений между Олегом и Сережей, это отвлекало от планов и всё. Вот он и расхаживал важно по комнате читая нотации о том как этот Олег не важен и вообще совершенно тут не к месту, так же как и не уместна эта забота, но его успешно игнорировали.