Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      В произнесенных ею словах не было лжи. Она искренне считала, что если сейчас ему тяжело, то мелкая ревность Вайолетт уж точно не должна была его волновать. Но верно и то, что ей пришлось задавить свои тлеющие чувства.       - Леди Вайолетт, вам пора переодеваться.       - ... Знаю.       Вайолетт, обнимавшая диванную подушку с самого возвращения домой, мрачно ответила на зов Марин. Хотя прозвучало скорее обиженно, чем мрачно. С трудом проглотила, но теперь страдала оттого, что не могла должным образом переварить. Не было обыденной грусти, и все же Вайолетт хмурилась, пребывая далеко не в лучшем настроении.       - У вас что-то произошло?       - Да, можно и так сказать...       В том не было ничьей вины, но спроси ее кто, девушка ответила б, что виновата она сама. Скажи она тогда "нет", Юлан бы последовал ее словам, но ей не хотелось допускать чего-либо ему во вред, потому она кивнула с выражением понимания на лице. Она не жалела об этом и в самом деле считала, что тот поступок был наилучшим.       - Просто сыта по горло собственным узкомыслием.       - ... Снова вы терзаетесь чем-то сложным.       Это нечестно, я ревную, я тоже скучаю - подобные мысли продолжали копиться в углу ее разума. Они постепенно тают, но должно пройти достаточно времени, дабы окончательно избавиться от них. И морщины меж ее бровей доказательство того, что мысли продолжают таяние.       Возможно, Вайолетт частенько бывает строга к себе оттого, что привыкла к строгости окружающих ее людей. Но в противовес этому она была снисходительна к другим, отчего не могла не стать удобной девочкой для битья. Стоит только возложить вину на Вайолетт, убежденная в своей неправости, и им не придется оглядываться на собственные ошибки. И результатом стали ее мать и этот дом.       Каждый раз, когда ее балуют, каждый раз, когда проявляют доброту - она чувствует себя недостойной этого настолько же, насколько счастливой. Скромность - совсем не то слово, скорее просто отсутствие любви к самой себе. С точки зрения Марин то было ничем не лучше самоистязания. Взрослые же, что столь безнравственно обошлись с Вайолетт, просто сидели сложа руки, не желая нести никакой ответственности.       - Поскольку вы неважно себя чувствуете, я принесу ужин к вам в комнату. Есть ли у вас какие-либо пожелания?       - Тогда... хочу гратен. Можно лосось с картофелем... который делали раньше?       - Разумеется. Я всегда готова приготовить ваше любимое блюдо.       - Спасибо. Я переоденусь и немного отдохну, разбуди меня, как все будет готово.       - Вас поняла.       Она медленно поднялась и скрылась в спальне. Аккуратно расправив смятую руками Вайолетт подушку, Марин тоже покинула комнату, собираясь позже зайти и забрать форму девушки.       Оставшись в одиночестве, Вайолетт села перед стойкой с зеркалом и взглянула на свое отражение, прежде чем переодеться. Взгляд ее глаз был куда суровее, чем обычно, и, даже понимая, что толку от этого будет мало, девушка потерла виски, но так и не смогла снять напряжение. Распутывая волосы щеткой с густой но мягкой щетиной, она дала сорваться вздоху со своих губ, но ощущался он каким-то чужим, и не ее вовсе. Благодаря Марин волосы оставались гладкими и мягкими, и чем больше она их расчесывала, тем больше они блестели. Она раз за разом проводила по ними пальцами.       "Приятный запах..."       Цветочный аромат не иссяк даже спустя сутки. Аромат щекотал нос каждый раз, как волосы слегка колыхались - неяркий, и тем не менее был. Обычный прохожий и не заметит, пройдя мимо нее. Но если кто-то будет сидеть рядом, общаться и смеяться вместе с ней, то непременно обратит внимание.       И был один человек, что был к ней так близко.       "Юлан же заметил?"       Особый уход до самых кончиков волос. Интересно, заметил ли он разницу в аромате, блеске волос и коже, что со вчерашнего дня насытилась влагой?       "Но я видела, что Юлан смотрел вниз..."       Когда он приблизился, она ощутила легкое дыхание на своем запястье, видела, как опущенные ресницы оттеняли его золотые глаза, а его тонкие губы оказались даже мягче, чем она думала. Не такие, как ее собственные, более сухие. Всего на мгновение они коснулись ее пальцев.       "! Д-да о чем я опять думаю!"       Она судорожно замотала головой, пытаясь выбросить из головы пришедшую на ум сцену. Не желая и дальше глядеть на свое ярко-красное лицо, она отвела взгляд от зеркала и опустила его на сжатые на коленях ладони. Правая рука, указательный палец. Все те же ухоженные ногти, но не осталось и следа от того легкого прикосновения на кончиках ее пальцев.       Казалось, что в тот момент время остановилось, но лишь на мгновение.       Это смущало, радовало и приводило чувства в беспорядок. Квинтэссенция чувств, бурливших внутри ее сердца, почти что сбивала с толку. Та ее сторона, о которой Вайолетт прежде не ведала, отличалась от прежней любви, истощавшей своей надменностью. И не думала, что может чувствовать себя столь окрыленной, что всего одно теплое прикосновение способно вдохнуть счастье во всю ее жизнь.       Она не стала переодеваться, так и упала на свою постель в школьной форме. Глубоко вдыхала запах солнца, до краев наполняя им свои легкие, и так же глубоко выдыхала. Вайолетт никогда не нравилось спать лицом вниз, ибо неудобно это, но сегодня это неудобство напротив казалось приятным. Девушка зарылась лицом в мягкую подушку и погрузилась в кромешную тьму.       Во сне, о котором забудешь, едва проснешься.       Там был очаровательно улыбавшийся Юлан, а рядом с ним - девушка. Девушка оглянулась на нее, наблюдающей издалека. Ее лицо заливал неестественный свет, отчего не ясно, кем она была.       Но в память врезались радостно приоткрытые губы, и это было так грустно, что хотелось плакать.