***
Наверное, Амадо никогда не чувствовал себя настолько паршиво. Как человек, не привыкший к боли и каким-нибудь травмам, которые регулярно получают шиноби, он постоянно думал, что вот-вот сдохнет: кожу спины можно смело отдирать. Его угораздило сидеть в чаще и наблюдать за битвой каких-то ребят, просто потому что интересно. И опасно. Компания там собралась, что надо: мужчина с Шаринганом — второй глаз он не разглядел, два похожих друг на друга мальчика, которым на вид было лет двенадцать-тринадцать, единственный, кого мужчина знал, — бывший напарник госпожи Пятой Джирайя из Троицы Великих Саннинов и, конечно же, тот, против кого грозно бились, — хмырь с чертами птицы — ха, чудо в перьях — и золотыми глазами, похожими на классический Хьюговский Бьякуган. Он был невероятно силен — сильнее, чем кто-либо, кого встречал Амадо. Хоть он и не ниндзя, но прекрасно ощущал на себе влияние чакры колоссальной мощи. А, и что за технику выкрикнул незнакомец?.. Непроизносимое длинное слово — Амено-что-то-там, заканчивающееся на «-но Микото», а далее последовал призыв огромного мифического змея рюгу. — Э-эй, только не вырубайся! — попросил беспокойный голос раздраженной Аяме, недовольно сверкающей васильковыми глазами. Она стояла позади и перевязывала спину. — К тебе будто раскаленное лезвие приложили! Где уже шлялся? — коллега грубовата, как всегда, однако ему почему-то нравилось, что она беспокоится. Мужчина немного неуклюже взял очки, ранее упавшие в раковину, и, попав черной дужкой в глаз, надел их. Отражение в зеркале маленькой белой ванной комнаты не радовало: русые волосы с легкой сединой на выбритых висках были в полном беспорядке, серые глаза еще более уставшие, чем обычно, смуглые плечи исцарапаны. И надо бы побриться. — Я не слышу ответа, — создавалось впечатление, что подруга задушит его бинтами. Амадо должен быть благодарен, ибо она единственная, кто согласился бы помочь с подобной херней в час ночи. — Ты вроде не боевой. — Но в передряги попадаю регулярно... Меня вечно затягивает не в те места не в то время. И сводит не с теми людьми, — или не с людьми... — Значит, ты попал в потасовку. Так откуда ожог? Мужчина исподлобья посмотрел ей в глаза через зеркало, не зная, как грамотнее обрисовать ситуацию. Он выбежал в последний момент перед ударом, надеясь оттолкнуть или хотя бы закрыть детей, держащих что-то наподобие огромного Расенгана, однако во время приближения произошло что-то непонятное и резкий удар в спину. Амадо пролежал где-то в сторонке аж до вечера, еле поднялся на ноги, с трудом добрел до города и завалился в гостиничный номер сонной Аяме-сан. Отчасти он уже жалел, что приехал в Коноху, — неудачное место для кратковременной командировки. Мужчине хотелось потащить завтра еще троих коллег-ученых в местный архив, возможно, повскрывать закрытые секции либо податься в бывший закрытый квартал Учих, однако, похоже, планам не суждено сбыться. — Дашь сигареты?.. — измотанно выдал он. Интересно, сжалится или нет?.. — Ты в последнее время много куришь, поэтому нет. Плюс, не заслужил: молчишь как рыба, — девушка вдруг сильнее затянула узел, и Амадо подскочил на табурете, сдавленно ругаясь и шипя. — Уже лучше: не рыба, а змея. — От змеи слышу... — неяркое недовольство в его голосе было замечено, и Аяме, покривив бледные губы, демонстративно кинула ножницы в раковину, поправила неопрятный пучок из темно-рыжих кудрей и собралась выходить из ванной, но мужчина остановил ее, едва слышно бросив: — Что бы я без тебя делал... Подруга как-то хитро усмехнулась и ушла, закрыв дверь. Ну, да, желания раненых в «героическом» бою не учитываются — его оставили без сигарет!***
Уже несколько дней Ишшики засыпает и просыпается с противной щемящей тревогой в груди. Откуда-то на планете появилось слишком много до одури знакомых энергий — существенная нагрузка на сенсоры. И мозг, кстати, тоже. Излучение было почти неуловимым, как из Луны, но оно заставляло неохотно вспоминать. Вероятно, у него галлюцинации, и скоро наступит смерть, ибо он начал регулярно перенапрягать никудышную оболочку. Жалкое, дряхлое тело старого монаха, в котором уже три тысячи лет заточен глава основной Шестерки охотников за Плодами величайшего военного образования во Вселенной, что действует под благословенным сиянием восьмиконечной звезды. Опустился ниже дна... Наверное, дома его никто не ждет... Прошло столько лет. Тем более клан в состоянии войны, а там могло случиться все, что угодно. В Ишшики до сих пор горела слабая вера в то, что там все по-прежнему, но склонялся к более реалистичному варианту, что его тоже записали в мертвецы. Пусть подавятся своими словами: живучести мужчины позавидует каждый. Его жестоко избили, разорвали напополам, он несколько лет питался человеческими тканями и провел тысячелетия, вынашивая планы... которые чисто физически не мог и не может реализовать. Был бы у него Ринне Шаринган... однако этот универсальный глаз — привилегия исключительно царевичей, как и божественное дарование Джоган. Ишшики никогда не считал себя слабаком, но умел признавать поражение, — потом оппонента обязательно ждал реванш — и последний затянулся... М-да, невезучий, как... Он отвлекся от звездного неба из-за острой боли, что прострелила виски. Сегодня вроде никто по голове не давал... Что-то сильно много искривлений, однако где-то очень далеко — пару тысяч километров на северо-запад в центре Страны Огня: большинство из них тянули на двадцать, а то и двадцать пять баллов, — аномально (1). Последний раз такое наблюдалось на Земле, когда дрались Ашура Тысячи Умений и Громовержец Индра и психовал некий Нагато из Акацки — Ооцуцки откровенно испугался, увидев у него чертов фиолетовый Риннеган, как у Хагоромо Шести Путей и отца... Кагуи — гены великолепного Тарине-самы оставили солидный отпечаток на человеческой истории. Благо Джоган ни у кого не проявился... хоть в фоне чакры последних дней наблюдается поразительно схожая сигнатура, чего просто не может быть! Он точно сходит с ума... Надо что-то делать, чтобы окончательно не слететь с катушек.