[1] Ориг. «xiansheng» (先生, xiānshēng). Используется в качестве вежливого обращения, поэтому не стоит воспринимать слово «наставник» в данном контексте буквально.
Дядя хмыкает. Брат улыбается Вэй Ину. — Долго был на холоде, А-Ин? — спрашивает он и делает жест, подзывая его к себе. Лань Чжань наблюдает за тем, как брат наливает стакан горячего чая, подаёт его Вэй Ину, уговаривая того попить и согреться, и неожиданно для себя испускает вдох облегчения. Брат будет заботиться о Вэй Ине так же, как папа заботится о самом Лань Чжане. — Вэй Ин не ел целый день, — подаёт голос Лань Чжань. Дядя давится воздухом и поворачивается к брату. — Скажите, чтобы приготовили какую-нибудь еду, — говорит он прежде чем повернуться к Вэй Ину. — Что любит Вэй Ин? Глаза Вэй Ина широко распахиваются, когда он слышит вопрос. — Наставнику не стоит утруждаться, — быстро отвечает он. — А-Ин привык есть нечасто. А-Ин может подождать до утра, когда все будут есть. Или… Или… если у наставника осталось немного хлеба, А-Ин будет доволен… — Вэй Ину следует ответить на заданный вопрос, — напоминает ему Лань Чжань. — Мгм, — подхватывает брат. Его голос звучит ласково. — не отвечать на заданный вопрос считается грубым, — поддразнивает он с улыбкой. У Вэй Ина начинают дрожать губы. — А-Ин сожалеет, — тихо говорит он. И затем ещё тише: — А-Ин любит цзяоцзы [2].[2] Ориг. «dumplings» — общий термин для всех «пельменоподобных» блюд. В переводе фигурирует именно это название, так как китайским вариантом пельменей являются цзяоцзы.
Брат улыбается. — Я скажу, чтобы к ужину приготовили несколько видов цзяоцзы, — объявляет он. *** Они забирают Вэй Ина в Облачные Глубины. *** Вэй Ин, что неудивительно, привязан к Лань Чжаню, и это греет Лань Чжаню душу. Все остальные предпочли бы компанию его брата: тот добрее и гораздо охотнее дарит улыбки, однако Вэй Ин будто приклеен к Лань Чжаню и гораздо непринуждённее в его присутствии. В Облачных Глубинах Вэй Ин ведёт себя осмотрительно, как и тогда на постоялом дворе. Он изо всех сил старается не быть обузой, потому что думает: в любой момент его могут выгнать, и ему придётся вернуться к жизни на улице. Как же это нелепо. Существует множество правил, которые определяют права Ордена на изгнание кого-то из Облачных Глубин, не говоря уже о том, насколько несправедливым было бы отправить ребёнка обратно на улицу, не заботясь о его благополучии. Вэй Ин останется здесь, но несмотря на то, что и Лань Чжань, и брат постоянно пытаются его в этом убедить, он продолжает делать всё возможное, чтобы не показаться навязчивым. *** За окном гроза. В эту ночь, прямо перед хай ши[3], Лань Чжань слышит тихий стук в дверь.[3] Ориг. «haishi»(亥时, hàishí), время с 9 до 11 вечера. Имеется в виду время отхода ко сну в Облачных Глубинах.
— Вэй Ин? — шёпотом спрашивает он, открывая дверь. За ней Лань Чжань обнаруживает Вэй Ина — тот крепко обхватил себя за плечи. — Гэгэ, — говорит Вэй Ин. — Можно я… Тебе будет неудобно, если… Лань Чжань берёт его за руку и заводит в цзинши. — Не торопись, формулируй свои мысли, говори медленно и чётко выражай свои намерения, — повторяет он слова, однажды сказанные ему братом. Вэй Ин на миг замолкает, обдумывая слова Лань Чжаня. — А-Ин не любит грозу, — говорит он. — когда гремит гром, А-Ину страшно. Можно А-Ин останется с гэгэ сегодня? Уголки губ Лань Чжаня приподнимаются. Вэй Ин быстро схватывает. — Мгм. Звонит колокол — извещает о том, что наступил хай ши. Лань Чжань задувает свечи и залезает в постель, удостоверившись, что оставил достаточно места для Вэй Ина. Но тот устраивается рядом с кроватью, на полу, и сворачивается в клубок, чтобы согреться. Лань Чжань удивлён. — Вэй Ин. Вэй Ин садится. — А? — Кровать достаточно широкая, чтобы в ней поместились двое, — говорит он ему. — ни к чему спать на полу. Вэй Ин лучезарно улыбается ему — улыбка та же, что тронула струны души Лань Чжаня, когда они впервые встретились. Он залезает на кровать и скоро засыпает, крепко прижавшись к Лань Чжаню. 2. Лань Чжаню шесть, и он давно не видел свою маму. Каждую полную луну они с братом обычно ходят к маме в гости, но в прошлый раз он не отвёл его к ней, а в позапрошлый запретил дядя. Брат говорит, что они больше не смогут встретиться с мамой. Лань Чжань не глупенький, понимает: он был непослушным, пренебрегал правилами, расстроил взрослых, в числе которых дядя, а теперь ещё и мама. Но Лань Чжань знает, что может вести себя лучше, и знает: мама простит его — только бы брат с дядей разрешили ему извиниться перед ней. Брат становится грустным, когда Лань Чжань просит его об этом. Он тоже, должно быть, разочарован поведением Лань Чжаня. Но это неважно. Лань Чжань всё исправит сам. Он сам проделывает путь до дома с горечавками. Ещё раньше брат уговаривал Лань Чжаня не приходить, пусть и ноги по собственной воле ведут его к порогу дома матери, но на этот раз папа точно поймёт. Он стучит и ждёт, пока мама ответит. Как это всегда бывало: даже в те дни, когда луна не была полной и Лань Чжань не должен был приходить, он всегда получал в ответ «Чжань-эр, будь хорошим мальчиком и возвращайся, м?», хотя она и не открывала дверь. Мама не отвечает. Наверное, Лань Чжань очень её огорчил. Его губы начинают дрожать. Сама мысль о том, что он расстроил маму, заставляет что-то в груди болеть. Он делает пару шагов назад и опускается на колени. — Мама, — зовёт он. Она наверняка слушает. — Мама, Чжань-эр просит прощения за свои проступки. Он ждёт, что мама, как и всегда, попросит рассказать подробнее. Ей нравится выуживать слова из Лань Чжаня, и он сам тоже радуется маминой доброй довольной улыбке, когда она получает то, что хочет. Она не отвечает. — На прошлой неделе Чжань-эр намеренно пропустил урок, — скоро продолжает Лань Чжань, стремясь прорезать воздух словами, добиться отклика, чего угодно. — Вэй Ин был болен и не хотел идти. Он попросил Чжань-эра тоже не идти, и Чжань-эр… Чжань-эр хотел остаться с Вэй Ином. Лань Чжань приводил Вэй Ина к маме лишь однажды; тогда мама улыбалась и трепала их обоих по голове. Она была рада, что они друзья, и наказывала заботиться друг о друге. И, разумеется, мама поймёт, почему Лань Чжань не пошёл на урок. Разумеется, сейчас она заговорит с Лань Чжанем. — Мама? — зовёт он. Она не отвечает. *** Лань Чжань не отслеживает, сколько он стоит на коленях перед маминой дверью, но, должно быть, наступило время обеда: приходит брат. Он присаживается рядом. — Идём, — ласково говорит он. — Холодно, да и ты наверняка хочешь есть. Лань Чжань качает головой. Если он простоит достаточно долго, то мама убедится, что он раскаялся, и выйдет к нему. — Чжань-эр, ты простудишься — и что тогда? Лань Чжань снова качает головой. На этот раз брат вздыхает, признавая поражение, и накидывает на плечи Лань Чжаня снятую с себя мантию. Позже он приходит ещё дважды. Один раз с горячим чаем — он заставляет Лань Чжаня его выпить — а второй раз с кусочком османтусового пирога, который Лань Чжань съедает в один присест. Он благодарен брату, благодарен за то, что папа не заставил его уйти, пока он не получил прощение от мамы. *** Третий раз его одиночество нарушает Вэй Ин. Вэй Ин бросает на него взгляд и встаёт на колени рядом с Лань Чжанем, на снег. — Тебе стоит уйти, — спокойно говорит Лань Чжань. — А-Ин будет ждать вместе с гэгэ, — твёрдо произносит он. — Если ты на улице и идёт снег — тебе холодно. Но в одиночестве холоднее. «Он опирается на свой опыт», — думает Лань Чжань, и боль в его груди усиливается. — Я не в одиночестве, — говорит он в попытке заставить Вэй Ина вернуться в тепло. Скоро зайдёт солнце, и станет холоднее. Лань Чжань должен остаться, чтобы получить прощение, но Вэй Ин не сделал ничего плохого. Вэй Ин трясёт головой. — А-Ин будет ждать с гэгэ, — повторяет он. Они стоят на коленях у дома с горечавками до тех пор, пока их ноги не затекают. Лань Чжань замёрз и хочет есть и спать из-за долгого пребывания на морозе. Вэй Ин, должно быть, тоже устал: он начинает шататься, всё больше заваливаясь на сторону Лань Чжаня, хоть и не произнёс ни единого слова и не пожаловался. — Вэй Ин, — бормочет Лань Чжань. — Иди домой. — А-Ин хочет остаться с гэгэ, — слышится ответ, такой же непоколебимый, как и несколько часов назад. Поза Вэй Ина всё-таки становится неподобающей, и в конце концов он опирается на Лань Чжаня. Дополнительный вес приносит некоторый дискомфорт, но Лань Чжань изо всех сил старается приспособиться, чтобы не будить Вэй Ина. Рука Вэй Ина касается его руки — на ощупь кожа холодная. До Лань Чжаня с опозданием доходит: Вэй Ин одет не так тепло, как он сам. Лань Чжань должен продолжать стоять на коленях. Может, тогда мама простит его и согласится выйти. Но ещё он обеспокоен тем, насколько неестественно холодной чувствуется рука Вэй Ина. Мама бы не захотела, чтобы он и дальше просил прощения, если это означает, что Вэй Ин заболеет, думает Лань Чжань. Он легонько треплет Вэй Ина. — Вэй Ин. Вэй Ин. Тот открывает затуманенные глаза. — Гэгэ? Мы идём домой? Лань Чжань кивает и с ледяной ладонью Вэй Ина в своей идёт к цзинши. *** Вэй Ин заболевает из-за того, что провёл много времени на холоде. Лань Чжань ожидает, что его накажут, но дядя не говорит ни слова. Несмотря на это, он знает, что случившееся — его ошибка, и потому искупает свою вину перед Вэй Ином, делая то, что тот ценит больше всего: навещает его каждый день, пока тот прикован к постели. — Гэгэ, ты выглядишь грустным, — мягким голосом замечает Вэй Ин в одно утро, когда Лань Чжань приносит ему завтрак. — почему гэгэ грустный? Лань Чжань отводит глаза, избегая серьёзного взгляда Вэй Ина. Проходит много времени, прежде чем он говорит: — Брат сказал, что мама больше не вернётся. Лицо Вэй Ина тускнеет. Он выпускает булочку из рук, чтобы крепко обнять Лань Чжаня. — Мои папа и мама тоже не вернулись, — тихо шепчет он, хотя это не секрет: в конце концов, именно Лань Чжань нашёл Вэй Ина одного и на улице. — Какое-то время гэгэ будет грустно и одиноко, но помни: у гэгэ всё ещё есть да-гэ и А-Ин! Слова успокаивают его. Лань Чжань обнимает Вэй Ина в ответ. 3. Лань Чжаню девять, когда Вэй Ин, кажется, окончательно перестал бояться, что его выгонят из Облачных Глубин. Вэй Ин становится смелее, раскованнее — верный признак того, что он наконец принял то, что Облачные Глубины — его дом и что он имеет точно такое же право здесь жить, как и все остальные. Это приятная мысль, та, от которой на губах Лань Чжаня распускается сдержанная улыбка. С Вэй Ином хорошо. Он громкий и любит смеяться, но быстро напускает на себя вид образцового адепта Гусу Лань, как только дядя появляется из-за угла. В этот спектакль дядя, конечно, никогда по-настоящему не верит. Однако Лань Чжань знает: дядя питает к Вэй Ину слабость, пусть даже и из-за того, что тот единственный, кто может его уболтать. Вэй Ин проводит много ночей в цзинши, в кровати Лань Чжаня. — У тебя есть своя комната, — однажды говорит Лань Чжань, когда Вэй Ин залезает в его кровать, одновременно стягивая половину покрывал. — Твоя лучше, — просто отвечает Вэй Ин. Он взмахивает рукой, чтобы потушить свечку. Лань Чжань делает лёгкий качок головой. — Они одинаковые. — А вот и нет, — шепчет Вэй Ин, придвигаясь ближе. Ему не нравится мёрзнуть; Лань Чжань думает, что холод напоминает ему о временах, когда он жил на улице. — в твоей комнате есть ты. Поэтому она автоматически становится лучшей комнатой, — умозаключает Вэй Ин, устраивая руку на Лань Чжане и придвигаясь к нему. Лань Чжань поджимает губы. — Уже хай ши. Спи. — Мгм, гэгэ, — отзывается Вэй Ин и слушается. 4. Лань Ванцзи уже пятнадцать, когда Вэй Ин за две ночи до своего дня рождения просит выбрать ему имя в быту. Имя в быту для Лань Ванцзи было выбрано после долгих переговоров между Лань Цижэнем и Лань Сичэнем, как заведено у них в семье. В Гусу Лань второе имя — подарок близких людей. То, что Вэй Ин попросил его выбрать имя в быту, вызывает у Лань Ванцзи глубокое чувство удовлетворения, хотя это и не было такой уж неожиданностью. Лань Цижэнь и Лань Сичэнь тоже, впрочем, предлагают свои варианты. Например, имя Чжили (知礼)[4], хочется верить, заставит Вэй Ина быть благопристойным и следовать правилам приличия, подсказал Лань Цижэнь. Лань Сичэнь на это лишь усмехнулся. Он слегка похлопал Лань Ванцзи по бедру, напоминая, что нужно стереть с лица скептическое выражение, пока не заметил дядя.[4] Ориг. «Zhili» (zhīlǐ, 知礼) — быть благовоспитанным, обладать хорошими манерами
Когда Лань Ванцзи покидал ханьши в тот день, Лань Сичэнь посоветовал ему выбрать имя, которое выразило бы все его пожелания Вэй Ину. Второе имя останется с ним на всю жизнь, поэтому оно должно содержать в себе благословение близкого человека. Это дельный совет. Его брат всегда говорит как раз то, что Лань Ванцзи нужно услышать. — Что насчёт «Усянь»? — спрашивает он. На его взгляд, это удачное имя, и он надеется, что Вэй Ину оно понравится. Он желает Вэй Ину ни в чём себе не отказывать, жизни, наполненной безграничным счастьем. Жизни без сожалений, потому что у Вэй Ина всегда должно быть всё, что он хочет. А всё, что ему может понадобиться, Лань Ванцзи готов дать. Жизнь без сожалений подойдёт Вэй Ину, думает он. — Усянь? — повторяет Вэй Ин. Он медленно садится, пробует имя на вкус. — Усянь. Без сожалений. Вэй Усянь. — Мгм. Вэй Ин улыбается на это. — Что ж, очень точно. О чём мне сожалеть? У меня всё есть! — он тихонько смеётся. — Мне ещё должны завидовать! — он ложится обратно, устраивает голову на груди Лань Ванцзи. — Вэй Усянь, — снова шепчет он. — Мне нравится, — решает Вэй Ин. — Спасибо, гэгэ. Лань Ванцзи улыбается. — Мгм. Ложись спать, Вэй Усянь. Вэй Ин поднимает глаза и морщит нос. — Гэгэ пусть и дальше называет меня Вэй Ином, — капризно говорит он. — Вэй Ин, — легко соглашается Лань Ванцзи. — М, — он опять аккуратно ныряет в объятия Лань Ванцзи и сонно зевает. — Мне нравится, когда ты вот так называешь меня по имени. — Хорошо, — произносит Лань Ванцзи, притягивая Вэй Ина ближе. — Тогда так и буду говорить. 5. Лань Ванцзи шестнадцать, когда приезжают адепты других Орденов и Вэй Усянь напивается в первый раз. Спотыкаясь, Вэй Усянь заявляется в цзинши после цзы ши[5], и, когда он забирается к Лань Ванцзи в постель, того опаляет алкогольным дыханием.[5] Ориг. «zishi» (zǐshí, 子时) — время с 23:00 до 01:00.
— В Облачных Глубинах запрещено употреблять алкоголь, — говорит ему Лань Ванцзи. — Я выпил всего чуть-чуть, — слегка надувшись, отвечает Вэй Усянь. — Кто? — Если я скажу тебе, обещаешь не доносить? — осторожно спрашивает Вэй Усянь, чем вызывает раздражение у Лань Ванцзи. У него нет ни малейшего желания доносить на собутыльников Вэй Усяня: пожаловаться на них означает, что и у Вэй Усяня будут неприятности. Он и так часто попадает в истории даже без жалоб и донесений Лань Ванцзи. — Мгм. Удовлетворённый ответом, Вэй Усянь говорит: — Орден Цинхэ Не, Не Хуайсан. Орден Юньмэн Цзян, Цзян Чэн. Цзян Чэн. Он имеет в виду Цзян Ваньиня, молодого господина и наследника Ордена Цзян. Вэй Усянь использовал имя при рождении Цзян Чэна — это заставляет что-то в груди Лань Ванцзи неприятно кольнуть. — Тебе не стоило принимать участие в этом балагане, — укоряет он вместо того чтобы спросить, как Вэй Усянь так быстро сблизился с Цзян Ваньинем. — Может, эр-гэ присоединится к нам в следующий раз, — с шаловливой ухмылкой предлагает Вэй Усянь. Лань Ванцзи закрывает глаза и не отвечает. Он старается не слишком думать о том, что планируется следующий раз. — Гэгэ, — говорит Вэй Усянь ему на ухо. — Не-сюн показывал мне кое-какие книжки, — по ходу речи он подвигается ближе, достаточно близко, чтобы его губы касались уха Лань Ванцзи. Лань Ванцзи чувствует, как его уши горят от прикосновений этих губ. — Эти книжки были очень провокационными, — добавляет Вэй Усянь. — Вэй Ин, — Лань Ванцзи садится, скидывая Вэй Усяня, который теперь почти лежит на нём. — Какую цель преследовал Не Хуайсан, показывая тебе эти книги? — спрашивает он низким, наполненным яростью голосом. Не Хуайсан что, пытался… Осмелился бы он? Сказал бы Вэй Усянь «да»? Вэй Усянь улыбается ему и тянет обратно в кровать. — Это не то, о чём ты думаешь. Лань Ванцзи сверлит его взглядом. — Ты не… — Нет, — подтверждает Вэй Усянь. — я бы не хотел заниматься с Не Хуайсаном ничем из того, что было в тех книжках. До этого момента Лань Ванцзи даже не осознавал, что сдерживал вдох облегчения. — Только с тобой, гэгэ, — добавляет Вэй Усянь. Тон его голоса настолько ласковый, что Лань Ванцзи почти верит, что ему мерещится — но губы Вэй Усяня вдруг легко касаются уголка губ Лань Ванцзи. Поцелуй. — хай ши уже прошёл, гэгэ. Ты наверняка устал. Идём спать? В эту ночь Лань Ванцзи не смыкает глаз. 6. Лань Ванцзи семнадцать, и он совсем не понимает своё сердце и ритм, в котором оно бьётся. Его мысли пришли в полный беспорядок после того, как Вэй Усянь поцеловал его две недели назад, а медитировать стало трудно: он больше не может обрести покой. Вэй Усянь поцеловал его, а ещё подчеркнул, что хочет заняться некоторыми вещами с Лань Ванцзи, и… Он проснулся с похмельем и напрочь забыл всё то, что наговорил ему. Лань Ванцзи не стал напоминать; он не уверен, что смог бы. Он делает то, что получается у него лучше всего в тех ситуациях, которые выбивают его из колеи — ищет одиночества. *** Его одиночество изначально обречено на провал: Вэй Усянь всегда находит Лань Ванцзи тогда, когда тот меньше всего этого хочет. Лань Ванцзи прекрасно знает об этом, но всё равно внутренне замирает от страха при виде Вэй Усяня, сбегающего по ступенькам к холодному источнику. — Гэгэ! — развязывая пояс, приветствует он радостным голосом — и хмурится, когда Лань Ванцзи выходит из воды и поспешно одевается. — Хм? Ты уже всё? Я думал, мы поплещемся вместе! — он надувается на Лань Ванцзи и подходит к нему. — Последнее время ты нечасто появляешься, гэгэ. — Дядя попросил помочь переписать трактаты, — говорит Лань Ванцзи, и это почти не ложь. Он не рассказывает Вэй Усяню о том, что сам вызвался помочь, чтобы проводить больше времени в Библиотеке. Вэй Усянь морщится. — Наставник излишне строг, — без особого энтузиазма жалуется он. — Ты ведь можешь переписывать трактаты в любое другое время, но вот он, удерживает тебя и не даёт веселиться с приехавшими учениками. Они уедут через пару недель. От Лань Ванцзи не ускользает разочарование в голосе Вэй Усяня, и он гадает, не с Цзян Чэном ли это Вэй Усянь не хочет расставаться. — Что ж, тогда Вэй Ину стоит проводить с ними больше времени, пока они не уехали. — Я уже, — говорит Вэй Усянь. — но и по гэгэ тоже скучаю, — тихо бормочет он и обвивает руками Лань Ванцзи. Сердце Лань Ванцзи пропускает удар. — Гэгэ, давай сегодня побудем вместе? Цзяны пригласили меня на ужин, но я уверен, что Яньли-цзе не будет возражать против ещё одного голодного рта. — Ты много времени проводишь с Цзянами, — произносит Лань Ванцзи вместо ответа. — Гм! — хмыкает Вэй Усянь. — Цзян Чэна весело дразнить, а Яньли-цзе готовит лучше всех на свете! — Он смотрит на Лань Ванцзи. — С ней очень легко общаться. Недавно она помогла мне разобраться в себе. — О, — Лань Ванцзи чувствует необъяснимую обиду: он привык, что о своих тревогах Вэй Усянь обычно рассказывает ему. Он заставляет себя улыбнуться. — это хорошо. Вэй Усянь сияет. — Тогда придёшь на ужин? — Я не должен навязываться, когда мне не рады, — говорит Лань Ванцзи. Улыбка Вэй Усяня гаснет. — Гэгэ? — его руки на мгновение сжимаются на талии Лань Ванцзи. — Вэй Ин чем-то досадил гэгэ? Лань Ванцзи отворачивается. — Конечно, нет. — Я приходил к цзинши прошлую ночь, но дверь была заперта, — вполголоса говорит Вэй Усянь. — Ты никогда не закрывал дверь с тех пор, как я стал жить здесь. Лань Ванцзи не ожидал, что Вэй Усянь заметит: в конце концов, последний раз тот приходил на ночь к Лань Ванцзи уже несколько дней назад. — Если Вэй Ин чем-то расстроил гэгэ… — Уголки губ Вэй Усяня опускаются. — То гэгэ может наказать меня, как хочет! — Нет необходимости, — произносит Лань Ванцзи. — я не расстроен. — Хочешь, перепишу трактаты за тебя? — предлагает Вэй Усянь. — У меня не такой аккуратный почерк, но я буду стараться, чтобы выходило аккуратно. Если гэгэ боится, что я буду мешать, он даже может наложить на меня заклятие молчания! — Вэй Ин. Я действительно не расстроен. — Тогда почему ты больше не хочешь проводить со мной время? — спрашивает Вэй Усянь, и, о, в его глазах блестят слёзы. Его голос дрожит, когда он произносит: — почему ты больше не любишь меня? Лань Ванцзи чувствует себя отвратительно. — Я не… — В Облачных Глубинах запрещено лгать, — вставляет Вэй Усянь прежде чем Лань Ванцзи успевает в третий раз сказать, что он не расстроен. — пожалуйста, скажи мне, что не так, гэгэ. Лань Сичэнь не раз рассказывал Лань Ванцзи о хитростях, чтобы найти правильные слова: чётко формулировать свои мысли, говорить медленно и ясно выражать свои намерения. Лань Ванцзи, следуя этим принципам, пытается облечь мысли в слова. — Я люблю тебя, — признаётся Лань Ванцзи. Он закрывает глаза, делает глубокий вдох, медленно открывает их снова и повторяет: — Я люблю тебя, Вэй Ин. Глаза Вэй Ина широко распахиваются от удивления. — Я люблю тебя и не знаю, что мне с этим делать, — говорит ему Лань Ванцзи. — Мне… трудно решить, что делать, не зная, как относишься ко мне ты. — Разве это не очевидно? — шепчет Вэй Усянь. — О Небеса, моё отношение к тебе - разве это не очевидно? Лань Ванцзи качает головой. — Нет, — задушено отвечает он. — не очевидно. — Тогда спроси меня, — просит Вэй Усянь. Теперь на его лице та самая радостная, ослепительная улыбка, которая заставляет сердце Лань Ванцзи переполняться счастьем. — Проявляй инициативу в поиске знаний, — цитирует он правила Ордена. Лань Ванцзи чувствует, как дрожит. — Вэй Ин, — выдыхает он. — Гэгэ, — Вэй Усянь подходит ближе, сокращая расстояние между ними, и берёт дрожащие ладони Лань Ванцзи в свои. — спроси меня. Лань Ванцзи глубоко вдыхает и берёт себя в руки. — Вэй Ин, отвечаешь ли ты на мои чувства? Вэй Усянь прищуривается. — Естественно! — говорит он. — Я хочу держать тебя за руку, целовать твои губы и спать в твоей кровати каждую ночь. Я хочу быть с тобой всё время, потому что каждая минута порознь ощущается бесконечно долгой. Я хочу, чтобы ты улыбался мне… Да, вот так, всегда! Гэгэ, я так давно хочу этого. Ты даже не можешь представить, насколько давно. — Ты уже целовал меня, — почему-то сейчас вдруг кажется важным сказать об этом Вэй Усяню. Вэй Усянь открывает рот от удивления. — Что? Когда? — Той ночью, когда ты напился вместе с Не Хуайсаном и Цзян Ваньинем, — напоминает ему Лань Ванцзи и улыбается, когда щёки Вэй Усяня краснеют. — Я думал, это привиделось мне в лихорадочном алкогольном сне, — признаётся он. А затем чешет нос. — гэгэ, это был хороший поцелуй? Лань Ванцзи чувствует, как мочки его ушей стремительно теплеют. — Я не знаю. У меня не было других поцелуев. Вэй Усянь смеётся — счастливый звонкий звук, он окружает их и заставляет сердце Лань Ванцзи петь. — Мы можем это исправить, — говорит он Лань Ванцзи и целует его, целует его, целует его. *** Лань Ванцзи восемнадцать, когда он впервые… близок с Вэй Усянем. На следующее утро он просыпается с обнажённым Вэй Усянем в руках — тот дышит спокойно и ровно. Лань Ванцзи краснеет при виде оставленных им засосов на его коже. Он был бы в ужасе, если бы Вэй Усянь ночью сам не подстрекал помечать как следует. По крайней мере, он предусмотрительно не стал оставлять метки там, где одежды Вэй Усяня не смогут их скрыть. — Вэй Ин, — шёпотом зовёт он, губами прижимаясь к его брови. — Вэй Ин, вставай, иначе мы не успеем на занятия. Вэй Усянь сонно хнычет, придвигается ближе. — Я устал. Гэгэ измотал меня прошлой ночью. Лань Ванцзи чувствует, как его уши горят. Ему следовало остановиться после первого раза, но он так хотел, а Вэй Усянь был не против. Он осторожно высвобождается из объятий Вэй Усяня и накрывает его одеялом. — Отдыхай, — тихо говорит он. — Я скажу дяде, что тебе нездоровится. На этих словах глаза Вэй Усяня открываются, он восхищённо смеётся. — Гэгэ, да ты балуешь меня! — он ухмыляется. — Если это лечение, которое я получаю после ночи любви с моим эр-гэ, то тогда я хочу спать с тобой каждую ночь! Лань Ванцзи наклоняется так, что их носы соприкасаются. — Вэй Ин не должен дразниться. — В таком случае Лань Чжань должен не давать мне поводов дразниться, — шепчет он в ответ, подаётся вперёд так, чтобы своими губами прильнуть к губам Лань Ванцзи, и выдыхает в получившийся поцелуй. Лань Ванцзи оценивает текущую ситуацию, быстро подсчитывает время у себя в голове и прижимает Вэй Усяня обратно к кровати. Если они поторопятся, то успеют на занятие. Лань Ванцзи почти опаздывает, но всё-таки приходит вовремя — вместе с очень самодовольным Вэй Усянем. 8. Лань Ванцзи девятнадцать, и он знает Вэй Усяня так же, как знает себя самого. Он знает прерывистый вдох, который издаёт Вэй Усянь каждый раз, когда Лань Ванцзи входит в него, знает вкус его губ и блеск в его глазах, когда он просит Лань Ванцзи быстрее, жёстче, глубже. Он знает все улыбки, в которые складываются губы Вэй Усяня, знает ход его мыслей так, что может договаривать предложения за Вэй Усянем, знает его доброту и ритм, в котором бьётся его сердце. Он знает сердце Вэй Усяня так же, как знает своё собственное. Он знает, он понимает: биение его сердца, когда Вэй Усянь улыбается ему, означает, что его любят. Однажды сделав правильные выводы, принять следующий шаг легко. — Руку, — шёпотом просит Лань Ванцзи одной ночью, когда они, насытившись друг другом, вдвоём лежат в кровати. Вэй Усянь протягивает Лань Ванцзи свою левую руку. — У гэгэ для меня подарок? — с любопытством спрашивает он. Лань Ванцзи смотрит ему в глаза и не спеша поднимает свою ранее брошенную лобную ленту. Глаза Вэй Усяня расширяются. Он приоткрывает губы от удивления. Он выглядит так очаровательно, что Лань Ванцзи не сдерживает полуулыбки — та расплывается на его губах, пока он осторожно заматывает лобную ленту вокруг запястья Вэй Усяня, в конце завязывая замысловатый бант. У него не было возможности попрактиковаться в завязывании узла — не при постоянном присутствии Вэй Усяня рядом — но зато он читал древние свитки и внимательно изучал схемы. — Лань Чжань, ты… — Выдавливает Вэй Усянь. — Мгм. Вэй Усянь долго разглядывает обвязанную вокруг своего запястья ленту. Сначала Лань Ванцзи думал, что будет волноваться, что вот так открывать свои чувства страшно — но в душе он знает, что его чувства взаимны, и поэтому не боится. Когда Вэй Усянь поднимает взгляд на Лань Ванцзи, его глаза блестят от слёз. — Это свадебный узел, — говорит он дрожащим голосом. — Раньше супруги таким образом связывали себя друг с другом. — Мгм, — мягко соглашается Лань Ванцзи, улыбаясь. Он был прав в своих догадках: Вэй Усянь поймёт, несмотря на то, что традицию давно оставили в прошлом, посчитав слишком фривольной. — Таким образом спутники на тропе самосовершенствования говорили, что они любимы, — тихо произносит Вэй Усянь. Лань Ванцзи кивает. — Вэй Ин любим. Вэй Усянь обнимает Лань Ванцзи. — Как и гэгэ, — выдыхает он. — О, я так люблю тебя, Лань Чжань. Лань Ванцзи оставляет в его волосах поцелуй и крепко прижимает к себе всю оставшуюся ночь. Вэй Усянь проводит добрую часть ночи разглядывая свадебный узел, но всё-таки засыпает, держа левую руку у груди, словно защищая лобную ленту. Будет жаль снимать её с запястья Вэй Усяня утром. Но Лань Ванцзи обещает завязывать её снова каждый вечер, и поэтому уверен, что тот не будет сильно расстроен. 9. Лань Ванцзи двадцать, когда он принимает решение взять в супруги Вэй Усяня. Принимать важные матримониальные решения без участия старших запрещают правила, но Лань Ванцзи знает, что сделает его счастливым, что сделает Вэй Усяня счастливым — и потому обязан взять его в мужья. Однако совсем отстранить дядю кажется ему неправильным, поэтому однажды вечером перед ужином он отправляется в покои Лань Цижэня. — Дядя, я хотел бы поговорить с тобой о Вэй Ине, — говорит Лань Ванцзи. — А, — бормочет Лань Цижэнь. — Значит, ты был проинформирован о послании Ордена Цзян? Лань Ванцзи хмурится на это. — Нет, Ванцзи не был. Лань Цижэнь смотрит на него, а затем говорит: — Глава Ордена Цзян пишет, что Вэй Чанцзэ был его хорошим другом и верным подданным его Ордена. От имени Ордена Цзян он спрашивает мнения Вэй Усяня вернуться в Юньмэн, став адептом Ордена Цзян по замужеству, и предлагает руку своего сына и наследника, Цзян Ваньиня. Я полагаю, Вэй Усянь знаком с господином Цзян со времени его пребывания в Облачных Глубинах. У Лань Ванцзи обрывается сердце. Мысль о Вэй Усяне, покидающем Облачные Глубины, о Вэй Усяне, становящимся супругом другого… — Нет, — жёстко произносит он. — Нет? — нахмурившись, спрашивает Лань Цижэнь. — Нет, — спокойнее повторяет Лань Ванцзи. Он медленно вдыхает и делает поклон, как положено, опускаясь на колени перед Лань Цижэнем. — Дядя, я прошу тебя дать мне разрешение взять в супруги Вэй Ина. Он слышит резкий вдох. Лань Цижэнь удивлён, хотя на то нет никаких причин. Лань Ванцзи никогда не пытался скрыть свои истинные чувства к Вэй Ину; для Лань Сичэня это всегда было очевидным, а значит, должно быть очевидным и для дяди. — Я пришёл, чтобы поговорить с тобой именно об этом, — Лань Ванцзи выпрямляет спину, чтобы посмотреть дяде в глаза. — я хочу взять в супруги Вэй Ина, — снова говорит он, на этот раз твёрже. — Ванцзи… Ты… — Лань Цижэнь моргает, вновь обретая хладнокровие. — Как ты собираешься поступить, если я, как глава семьи, не дам своего разрешения? — Я сделаю это, не считаясь с твоим мнением, — только слова срываются с губ Лань Ванцзи, как он уже знает, что за ними стоит правда. Он возьмёт в мужья Вэй Усяня. Ничто его не остановит — лишь бы Вэй Усянь был готов. — Вэй Ин выразил заинтересованность в странствиях. — Имеешь в виду, что вы сбежите? — заключает Лань Цижэнь. — Если в этом будет необходимость, — говорит Лань Ванцзи. Нет причин лгать. Лань Цижэнь тяжело вздыхает. Он погружается в задумчивость на некоторое время, а после спрашивает: — Согласен ли Вэй Усянь? Двери распахиваются, и в комнату врывается Вэй Усянь, который явно подслушивал снаружи всё это время. Он одаривает Лань Цижэня и Лань Ванцзи застенчивой улыбкой и встаёт на колени рядом с последним. — Наставник, — говорит Вэй Усянь. — Усянь более чем согласен! Лань Ванцзи поворачивается, чтобы взглянуть на Вэй Усяня, и улыбается. — Наставник, я любил Лань Чжаня всю свою жизнь, — искренне говорит Вэй Усянь Лань Цижэню. — и я клянусь, что буду хорошо заботиться о нём. Клянусь! Лань Цижэнь может не беспокоиться. Вэй Усянь с самого детства был негласным любимчиком Лань Цижэня, пусть тот и категорически это отрицает. — Ванцзи отвечает взаимностью на чувства Вэй Ина, — ровно говорит Лань Ванцзи. — Ванцзи тоже клянётся заботиться о Вэй Ине. Лань Цижэнь долго рассматривает их обоих и в конце концов, в конце концов даёт своё согласие. 10. Лань Ванцзи двадцать один, когда они совершают три поклона. Стоит необычно погожий день: ярко светит солнце, небо чистое, дует слабый тёплый ветерок, а Вэй Усянем в свадебных одеяниях невозможно не любоваться. Лань Ванцзи даже не пытается отвести от Вэй Усяня взгляда. Он не спускает с него глаз, наслаждаясь тем, что к концу дня тот будет его мужем. Они сбегают с празднеств ближе к ю ши[6] — рановато, но никто их не останавливает.[6] Ориг. «you shi» (yǒushí, 酉时) — время с 5 до 7 часов вечера
Вэй Усянь переплетает пальцы с Лань Ванцзи; его глаза светятся радостью весь путь до цзинши. Лань Ванцзи улыбается ему в ответ и следует за ним. Они переступают порог. Лань Ванцзи приносит удовлетворение мысль, что теперь Вэй Усяню никогда не придётся пробираться в цзинши тайком — отныне это их общий дом. Он прижимается своим лбом ко лбу Вэй Усяня. — Вэй Ин, — нежно говорит он. С тех пор, как он нашёл Вэй Усяня на улице, будто прошла целая жизнь. Если бы он тогда не забрал его, то что бы с ними было сейчас? Лань Ванцзи точно не был бы так же счастлив, как сейчас, с Вэй Усянем, ведь почти все радостные события в его жизни оказались связаны с ним. — Лань Чжань. Эр-гэ, — Вэй Усянь ласково улыбается Лань Ванцзи. — Муж, — добавляет он застенчиво и мягко, шёпотом — и Лань Ванцзи на это соединяет их губы вместе. Они оба слишком широко улыбаются, чтобы поцелуй можно было назвать хорошим, но Лань Ванцзи всё равно. Они влюблены, женаты, а впереди — будущее, в котором они счастливы вместе. И даже вечности кажется недостаточно. — Муж, — так же нежно отвечает Лань Ванцзи и целует Вэй Усяня.