"Йо-хо-хо" или отдайте флибустьеру его мандат!

      Начнём с того, что существует такой документ как Конвенция Организации Объединённых Наций по морскому праву, в котором регулируются вопросы об использовании морских территорий. Она подписана в 1982 году и вступила в действие в 1994 году. Согласно ей в статье 101 пиратство подразумевает собой следующие действия: неправомерный акт насилия, задержание и грабёж, совершаемые с личными целями экипажем или пассажирами какого-либо частновладельческого судна в открытом море или против какого-либо судна; любой акт добровольческого участия в использовании какого-либо судна, совершённый со знанием обстоятельств, при которых судно является пиратским; любое деяние, являющееся подстрекательством или сознательным содействием деяниям, описанным в первых пунктах. Этот же документ в настоящее время обязывает все государства (судя по формулировке не только «подписавшие», коих 168) противодействовать пиратству и пресекать любые пиратские деяния. Но это современный мир и современные законы, начавшие формироваться ещё в начале XX столетия, а оформившиеся окончательно только к его концу. Обусловлены они проблемами, которые обострились (вроде эксплуатации шлейфа, исчерпанием рыбных ресурсов, загрязнением моря) на момент 1967 года. А начали данные проблемы формироваться в XVII веке. Дальше о нём родимом и пойдёт речь. Море считается свободным от чьей-то юрисдикции, для прибрежных государств существует стандартная граничная полоса, а её пресечение требует таможенного осмотра всех судов. Прибрежные государства согласно голландскому юристу и теоретику права Корнелису ван Бейнкерсхуку и философу и юристу Гуго Гроцию имеют право на прилежащие к берегам их государств воды в том объёме, в котором данные государства способны осуществлять над ними контроль. Контроль подразумевал под собой умение защитить эти самые воды. И оценка объёма подконтрольной водной территории прибрежных государств осуществлялась путём определения того, насколько далеко действовало прибрежное оружие. На то время самая совершенная пушка стреляла не дальше трёх морских миль (на данный момент одна морская миля равна 1852-м метрам (не общепринятое значение)). Благодаря итальянцу Фердинанду Галиами такую меру ширины территориальных вод в XVIII веке стали рассматривать как международно признанную. Принципы «свободного моря» и определения прилегающих акваторий с помощью пушечного выстрела оставались основой международного права в области использования океана вплоть до 1945 года. Но ведь нас интересует не двадцатое столетие и далеко не девятнадцатый век, а именно восемнадцатый, в коем происходят события «Парусов в тумане». На начало и первую четверть восемнадцатого века приходится так называемый «Золотой век пиратства». Весь Новый Свет принадлежит приверженцам римского папы — Испании и Португалии, остальные страны поставлены перед фактом их не много не мало «мирового господства». Надо сказать, что сделать пиратом Аделаиду, дочь испанских колонистов, весьма забавная идея, потому что в основном пираты происходили из тех стран, которым папа римский Новый Свет не завещал: англичане, французы, голландцы. В самой игре мы видим яркие примеры, среди которых не официально и с благими намерениями (если мы заручимся его поддержкой) пиратствует колонист Клайв из Англии (к слову Аделаиду это не смущает, ибо он её союзник, но вообще-то должно, ибо территории, которые он колонизировал, должны принадлежать по решению папы римского Испании и испанцам), француз Жак-Люмьер, датчанин Кай Китобой (у датчан тоже с мореходством всё хорошо, они в принципе не отставали). Причём Аделаида не единственная, у которой несмотря на испанское происхождение, проблемы с законом. Хорхе де Фантазма, очень верующий человек (весьма канонично для испанского благородного мужчины), пиратствует ввиду плохих отношений с королём. Сказать, что это было невозможно, вряд ли. Но официально такие люди, как Аделаида и Хорхе попадали под гонения папы римского и испанской короны. Если учитывать их союзы (конечно, не всеми игроками рассматриваются союзы сразу с Жаком, Каем, Клайвом, Иви и Хорхе одновременно, но автор проходил именно так и знает, о чём речь), то они вообще враги номер один. И плевать на туман, который до папы и короля не долетает. Подрыв деятельности испанского флота говорит красноречивее. Поэтому мне слабо верится в чудесный финал «Жили они долго и счастливо». Вряд ли. Долго и счастливо никто бы никогда не жил. Есть помимо прочего товарищ Диего де Очоа, по собственной инициативе, без официального разрешения командования (по крайне мере, товарищ об этой инициативе не упоминает всуе за всю историю), отправляется свершать свои недоподвиги в Санто-Доминго, а за такое король (на тот момент вроде из династии Бурбонов) мог бы не понять, кроме того повелел бы найти, срочно доставить в Испанию и наказать, или же повесить прямо на месте. Впрочем, лихие деяния родителей Аделаиды достойны отдельной статьи. Тут попахивает, честно говоря, отцом Элеоноры Гатри из сериала «Чёрные паруса», который в своей колонии вёл тёмные дела с пиратами, а затем и дочери передал бразды правления. Испанские пираты были, но активизировались ближе к финалу восемнадцатого века, когда удерживать Новый Свет стало совсем уж тяжело. А вот пираты всех остальных стран подразделялись на две большие группы:  — грабят всех;  — состоят на государственной службе. Обратите внимание на вторую группу, хотя помните о том, что никогда эти группы не имели чёткого и жёсткого разделения, а то и вовсе перетекали одна в другую. Но всё же вторая группа очень любопытна и относится к нашему товарищу Себастьяну. Он всюду упоминает, что он «флибустьер», а не пират. А в некоторых сериях и вовсе гордится этим званием. Хотя пиратов особо не разделяли, называя их разбойниками, у флибустьеров всё же было, чем гордиться. Правда, если бы Себастьян состоял на службе некоего адмирала, поводов для гордости было бы больше. Официальное военное звание предоставило бы ему гораздо больше шансов пробиться к верхушке социального мира. Флибустьеры действовали в пределах Карибского моря, как мы и видим это в новелле. Само слово флибустьер произошло от голландского и переводилось как «вольный добытчик»(ВОЛЬНЫЙ! Ни о каких мандатах в значении речи нет), однако позже было трансформировано французами в тот вид, в котором оно предстаёт перед нами. А вот Жак Люмьер себя флибустьером не считает. Он любопытный пират, чья «полная» история для автора статьи пока остаётся загадкой, но я обязательно перепройду ещё раз, чтобы изучить этот вопрос. Среди известных стран, пользующихся помощью флибустьеров, были Голландия, Франция и Англия. Основным объектом их набегов были испанские корабли (например, торговые корабли родителей Аделаиды), однако это не исключало того, что они грабили и друг друга в те времена, когда случались войны между данными странами. Что мы наблюдаем в новелле? Себастьян, судя по его фамилии, не принадлежит ни к одной из этих стран. Испанцы на золотой век пиратства, который и описан в новелле, постоянно опасались нападений. А в 1715 году с целью укрепления позиций, невзирая на опасность, и вовсе послали Флот Сокровищ из 12-ти кораблей, который возглавлял галеон «Урка де Лима», к колониям, страдающим от посягательств пиратов на их торговлю по морю. Себастьян в истории проигрывает свой флибустьерский билет (мандат). Насколько важной была эта грамота? Настолько, что без неё флибустьер, чья деятельность одобрена государством, становился обыкновенным разбойником, которого за теперь уже преступления преследовали. Кроме того билетом предусматривались условия деления добычи и возможность компенсации за полученные раны и увечья. В лучшем случае флибустьер имел такой билет не от одной нации, а от нескольких, что давало преимущество (но не думаю, что Себастьян имел бы такой билет от кого-то, кроме Испании). Представляете теперь, чего лишился Себастьян? Он и не имел права именоваться флибустьером. Тем более данное заявление отцу Аделаиды могло закономерно не понравиться (см. к каким странам относились флибустьеры). Хотя над логикой поведения отца Аделаиды тоже нужно рассуждать вне данной статьи. Пиратов он не воспринимает, но ведёт с ними дела, потому что промотал состояние. Однако государство не выделяло денег на корабли для своих «подопечных» флибустьеров. Им приходилось снаряжать команду и суда за свой счёт. Причины крылись в том, что предполагаемая добыча зачастую превышала траты на корабль. Власти действовали хитро. Они снабжали казну, не применяя практически никаких усилий, кроме выдачи покровительственного билета, а также получали дополнительные корабли в свой флот. К сожалению, из-за досадного случая с сиренами, Себастьян бы не смог вернуться под крыло своих нанимателей. Он не мог бы набрать команду после столь позорного крушения и потерял бы доверие властей. Логичнее всего было найти команду на Тортуге. И всё же, исходя из вышесказанного, Себастьян не может именовать себя флибустьером, поскольку его действия главным образом не обусловлены выгодой государства. Он действует в собственных интересах и в интересах своих подчинённых, но никак не государства. Он не подрывает торговлю и военную мощь врага, не захватывает важных пленников и не посягает на территории. А значит, он обыкновенный разбойник. Я упомянул, что простые разбойники и покрываемые государством часто не разделялись. Зависело от точек зрения. К восемнадцатому веку такие люди, как Себастьян становились эффективным инструментов в войне на море. Его занятие сулили неимоверные выгоды. Например, он мог перехватывать суда, перевозившие золото. Хотя далеко не часто золото, а какой-то провиант. (Отсылаюсь на захват первого корабля, который совершила Аделаида. Расстраиваться табаку не следовало, ибо это было довольно ценным предметом). Иногда мог попасться сахар, иногда ткани, иногда табак. Не сказочная выгода, и всё же выгода. Но тем не менее вместе с большой выгодой приходили и большие расходы, так как страдала непосредственно торговля. Привлечь людей к пиратству было не таким сложным делом, как привлечь к пиратству людей действительно востребованных на корабле, настоящих специалистов. Врачи, навигаторы, плотники, стратеги и солдаты. Откуда таковых мог бы взять Себастьян? Да отовсюду. Такие люди, если завершались морские войны, не знали, куда податься. Матросы с торговых и военных кораблей, страдающие от тирании капитана. Пленники с других кораблей (для Себастьяна на этапе формирования команды не подходило). Среди специалистов на его «Первой ласточке» мы видели Джеки, способного управлять вооружением корабля, Шимуса, который отвечает за техническое состояние судна (ежели он боцман), Бобби — матрос, хорошо знающий свою работу. Саму Аделаиду можно посчитать хотя бы за знатока, но не профессионала, ибо она всё же много читала. И дай бог не художественную литературу. Но всё время игры создавалось впечатление, что их маловато для полноценного обслуживания вооружённого парусника, тем паче галеона. Понимаю, что авторам не удобно при и без того огромной массовке прорисовывать всех, но хотя бы упоминания наличия других матросов было бы достаточно, а его нет, и это огорчает. Ибо количество людей на судах варьировалось от одной сотни до четырёх. Контингент корабля по расам мог быть разнообразным. Мы видим много темнокожих и это не спроста. Надо сказать, что пираты по-разному относились к рабам. Кто-то их продавал, кто-то захватывал с ними суда и снова пленял, а кто-то даровал им свободу и делал полноценными членами экипажей. Что мы и видим на корабле Себастьяна и Аделаиды. Это не просто дань толерантности современного мира. Это историческая правда. В новелле мы видели спор моряков о достоинствах своих капитанов, кто из них лучше и почему, и как в это вмешивалась Аделаида (по пути силы). Одним из удачливых пиратов в статистике приводился Бартоломью Робертс. Он за три года своей карьеры захватил 456 кораблей с добычей на фантастическую сумму более чем в 50 миллионов фунтов стерлингов. Но это тоже может быть выдумкой того времени. Пиратам было выгодно поддерживать свою репутацию, гиперболизировать свои черты, чтобы суда сдавались легче, без боя. Вернёмся к «долго и счастливо». Мы видели печальный финал Флинта. Может, для кого-то не печальный, но лично я в этого парня верил. Мне было интересно наблюдать за ним. Более интересно, чем за Диего. Исследователи сходятся на том, что никакого счастливого финала пираты не могли получить и не получали. Они склонны были проматывать приобретённые средства на алкоголь и женщин, а также красивую одежду. Они погибали в бою. Их вешали. Даже государство-«опекун», когда было выгодно. А их клады сокровищ — всего лишь плод воображения. Не считая упомянутой выше «Урки де Лима». Потому что некоторые из затонувших в шторме галеонов с сокровищами не нашли до сих пор. Что касается новеллы «Паруса в тумане», подытожим, что несмотря на романтизацию образа пиратства, мы всё же видим, что многие детали совпадают с реальной исторической справкой, но во многом модернизируют факты для создания художественного замысла.