***
Беловолосая дама сидела на подоконнике, прижавшись лбом к холодному стеклу и почти целиком выпав из опротивевшей реальности. Крики, шум, звон разбитой посуды, грохот и мат–вот, что окружало всех жильцов этого дома на протяжении последнего месяца. Джокер, будь он неладен… Это никогда не прекратится, поэтому большинство жильцов стали подолгу пропадать на улице под предлогом курения или прогулки. К сожалению, Хелен такой возможности не имела: города девушка не знала, и никогда не курила, поэтому спасали только наушники, и то не всегда. Эта война между Феликсом и Джокером уже до смерти надоела Хелен, но червовая держалась изо всех сил. Усталость захлестывала волнами, но выхода не было. Только терпеть, ждать и надеяться на скорые перемены. От раздумий, Хелен отвлекло внезапное затишье и стук в дверь. Девушка лишь крикнула «Входи!» в ответ на просьбу. И так ясно, кто это — конечно же Феликс. — Хелен?.. С тобой можно поговорить? Ух ты, давно он не просил об этом. Так увлёкся ссорами, что забыл о простых беседах. Ладно, Хел не в праве его винить — у него была весомая причина. Как и всегда…***
Червовая внимательно выслушала вальта и сочувственно покачала головой. За последние полтора часа на неё обрушилась целая волна из эмоций вальта, которые было на удивление просто понять. Большинство заявлений Феликса были близки и Хелен, но спустя час разговора девушка ощутила легкую усталость. К счастью, червовый валет в скором времени выговорился и ушел, оставив Хелен одну на подоконнике. Гребанная тишина… Как же она давит на уши, в самом деле. Нет, так не пойдет. Девушка рывком схватила наушники с прикроватной тумбочки и подключила их к телефону. Быстрее, быстрее, пока тишина не раздавила окончательно, пока ещё остался воздух, пока есть возможность успеть, пока не пришёл кто-то ещё!!! Тихая мелодия зазвучала в наушниках, пока Хел, закрыв глаза, вспоминала ту самую прогулку. Она была месяц назад и являлась самым любимым воспоминанием. Червовая дама бережно хранила в памяти каждую реплику, ведь знала — больше такого не будет… Как обрывки киноплёнки перед глазами Хелен мелькают воспоминания. Счастливые воспоминания, когда Феликс и Хелен ещё были близки. Когда гуляли вместе, забредая в самые красивые места. Когда Джокер ещё не пришёл в этот мир. Тогда только начинался август… Все больнее и больнее. Невысказанное разрывает девушку изнутри, но некому рассказать. Нельзя. Сидеть и молчать. Успокаивать Феликса после очередной ссоры и освобождать его от оков, забирая их себе.***
Бежать от проблем. Мчаться со всей скоростью, не заботясь о своей сохранности, еле успевая уворачиваться от стремящихся налипнуть новых бед. Разбрызгивать вокруг себя капли воды и просто убегать. А потом найти безлюдное место и кричать, пока не сорвешь голос. Пока не закончатся слёзы и силы, пока не потеряешь сознание… Но это потом, а сейчас бежать, прочь, ПРОЧЬ! Холод, сбившееся дыхание. Люди, выглядящие серыми пятнами на фоне природы. Белые волосы, растрепавшиеся во время бега и тусклые розовые глаза. Слишком легкое платье для осени. Выбивающиеся из общей картины красные кроссовки. Хелен бежит, не оборачиваясь и не замедляясь. Если отвлечется — он её догонит. Схватит за руку и вернет в то душное безумие, откуда у неё больше не получится сбежать. Поворот. Тихий переулок. Нет, не подойдёт, нужно бежать дальше! Ядовитый пыльный воздух не помогал и не давал сил. Осторожно, выемка в кладке. Нельзя спотыкаться. Розовоглазая бежит дальше. За ней никто не следует, но девушка не чувствует спокойствия. Роща. Нет, туда тоже нельзя. Там будет слишком легко её отыскать. Дыхание заканчивается. Нет, только не сейчас! Все не кончится так! Но ноги еле держат червовую даму. Это уже совсем окраина. Людей почти нет, и присутствия почти не ощущается. Оторвалась..... Нет, Хел, ты не можешь упасть прямо здесь. Вон подходящий переулок. Туда, быстро! Хелен сворачивает туда, падает на колени и громко, с наслаждением, дышит, жадно заглатывая такой нужный для жизни воздух. И тут же её накрывает куполом эмоций. Крик вырывается из горла девушки, но светловолосая, кажется, не против. Она кричит и кричит, а звук все никак не принесет долгожданного облегчения. Не так, не то… Крик так же резко обрывается, как и начинается, а в глазах темнеет. Слишком много сил ушло. Слишком глупо было полагаться на собственное везение. Платье в пыли, колени разодраны. Сознание отключается. «Дай бог, что бы мой труп вообще нашли. Мало ли, может собаки съедят моё тело раньше» — успевает подумать Хел, прежде чем окончательно отключиться.***
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем даму выдернули из забытья, побрызгав в лицо холодной водой. Как не хочется открывать глаза и видеть этот опротивевший потолок. Может… Нет, нельзя! Нельзя было заставлять их волноваться. Нельзя чувствовать облегчение и приносить этим боль. Какая же Хелен эгоистка. Пробормотав что-то невнятное, девушка открывает глазами. Все тот же потолок с серыми пятнами. Она в своей комнате. Вроде бы все как обычно. Хотя нет… Хелен ощущает спиной холодную ткань простыни. Секунду… А хотя, все равно. Дверь со скрипом открывается и входит Феликс. Он задаёт общие вопросы, резко обнимает Хелен и уходит, моментально отпустив девушку. А жаль, Хелен бы предпочла подольше побыть этом кольце рук, не смотря на то, что Хел уже смирилась со своей участью быть в стороне. Девушка не в обиде. Вовсе не в обиде… Нащупав рукой телефон, смотрит время. Три часа дня, надо же. Мельком отмечает то, какие у неё растрепанные волосы, какой яркий синяк на скуле и какое у неё изнеможденное выражение лица. Недовольно морщится и растягивает тонкие губы в фальшивой улыбке. Нелепо и смешно. Неправдоподобно. Хел отбрасывает телефон и смотрит в потолок пустым взглядом. «Иногда мне кажется, что меня уже не существует. Но я ещё дышу, значит я жива и буду жить! Вопреки всему!» — память услужливо подкидывает цитату из старого дневника Хелен. Беловолосая закрывает глаза и хочет выбросить это из памяти. Ложь. И ничего больше.***
Девушка стоит в душе прямо в одежде, что постепенно намокает. Вода успокаивает нервы и не даёт сойти с ума окончательно. Тело немного расслабляется и получает отдых. Длинные волосы тоже намокли и сейчас облепили ей всю спину. Мокро, холодно и неприятно. Но Хелен терпит. Быстро меняет одежду на сухую и уходит к себе, забрав мокрую. Волосы высохнут сами по себе и нет смысла тратить время на просушку. Тишина. Время обработать все ссадины. Хелен даже не морщится при виде крови. Наушники, музыка и ещё один день, проведенный дома.***
С Хелен все в порядке, точно. Она абсолютно случайно обжигается, зарабатывает ссадины и синяки, не вылечивая их. Это точно не попытка что-то скрыть за физической болью. У неё не сдают нервы. И Феликс совершенно зря беспокоится. Какое ему дело до Хелен? Все в порядке и нет нужды беспокоиться. — Феликс, ты можешь мне пообещать кое-что? — Да, конечно, что такое? — Обещай… Обещай не плакать, если меня не станет. И позволь защищать тебя… Недавно Хел узнала о планах Джокера. Пиковые предатели. Но нельзя рассказать. Ни слова никому. Не поверят. Не поймут. Не услышат. Ведь Хелен должна молчать и не высовываться.***
Нападение. Джокер схватил её, хоть дама и не сопротивлялась. Покорно позволила себя увести. Устала слишком. Дальше — хуже. На её глазах был расстрелян её собственный король. Та же участь должна была постигнуть и того, кем Хелен так дорожила — Феликса. Время казни. Был избран вариант с пулей в голову. Девушка не плакала, не кричала и не истерила. Тишина. После дама узнала, что Джокер пошёл на шантаж, угрожая убить и Хел. Не вышло, и теперь он умрёт у неё на глазах. Шаги по двору — видимо его ведут. Так и есть. Феликс стоит, уже готовый принять пулю. Или у него есть план? Или нет? … Нет… Нет! Он не умрёт. Хелен не позволит этому случиться. Она была рождена на свет, что бы помогать червовому вальту. Девушка в этом точно уверена, поэтому, когда Джокер отдаёт приказ стрелять, она вырывается из захвата и заслоняет собой Феликса. Все, как и представлялось. — Хелен… Хелен!!! Что ты… Что ты… — парень пытается сказать хоть слово, но звуки застревает где-то в горле, пока он смотрит на умирающую девушку, что лежит на земле и… Смеётся. В последние мгновения своей жизни Хелен смеётся и тихо шепчет: — Знаешь, Феликс… Умирать совсем не больно…