Why won't anyone believe me?

Наоми ничего не чувствует, кроме отчаяния. Воспоминания застыли в голове и не могут оставить её в покое. Она закрывает глаза и снова оказывается там. Старые доски, сырость, темнота… Девушка поднимает голову и раскрывает рот в беззвучном крике. Перед ней висит та, кому тоже не повезло оказаться в этом отвратительном, пропитанном ужасом месте. Перед ней висит Сейко. Наоми, крича и рыдая, пытается развязать петлю: поставляет под ноги железное ведро, усаживает девушку к себе на плечи — она делает всё, чтобы спасти, забрать из лап смерти свою подругу. Ничего не помогает — свисающие ноги непроизвольно бьют девушку в челюсть, а дно ведра проламывается под тяжестью. Из горла Сейко вырываются последние хрипы, тело обмякает и остаётся висеть мешком. Слышен только треск верёвки, затянутой вокруг девичьей шеи. Из кошмара вырывает стук в дверь. После пары фраз женщина заходит в комнату, начинает что-то говорить. Слова матери девушка слышит, как из-под толщи воды. Нацуми задаёт вопросы, но Накашима молчит, опустив голову. Она расслышала что-то про вред для ног. И вправду, сколько она уже стоит здесь, в углу комнаты? Час, два, ещё дольше? Наоми не следила ни за временем, ни за тем, как возникли неприятные ощущения от затёкших ступней. Напряжение в тёмной комнате всё нарастает. Туман в голове постепенно рассеивается. До девушки доносится один из вопросов матери:  — Почему ты стоишь там? С тобой кто-то есть? — до этого женщина пыталась придать словам лёгкость, уверенность, непринуждённость. Но сейчас тон выдаёт её беспокойство.  — Сейко, — произносит девушка ровным голосом, даже слишком ровным. Будто произнесла что-то наподобие повседневного "Нормально" в ответ на вопрос о настроении. Раньше это имя было и вправду столь привычным.  — Послушай, расскажи мне о ней больше, не злись, прошу тебя. Эта твоя одноклассница, вы давно учитесь вместе? — Нацуми говорит осторожно, а в голосе всё ещё слышно сомнение. Она до сих пор не может понять, что за девушка стала причиной такой резкой перемены в поведении дочери, — Ты всегда говорила, что у вас такой хороший класс, и все друг с другом ладят. Но дело в том, что никто…  — Убирайся, — на смену отчаянию приходит гнев. Ей всё ещё никто не хочет верить. Все рассказы о близкой подруге воспринимаются за плод больного воображения. Но Наоми помнит. Помнит все разговоры, звонкий смех, даже тепло от прикосновения её рук, помнит, как она приходила в гости, и они ужинали вместе, обсуждая всякую ерунду. Помнит Накашима и смерть, смерть, что протянула свои лапы к такому дорогому ей человеку и забрала, вырвала из души девушки, оставив на месте тёплых воспоминаний лишь боль и тоску.  — Если ты не веришь ни слову, что я говорю, то просто убирайся из моей комнаты! — Наоми срывается на крик, повернувшись к Нацуми лицом. Ответом на громкие слова звучит испуганный вскрик матери. Девушку быстро наполняет ярость. — Зачем ты вообще сюда пришла?! Чтобы притвориться, что поверила мне? Ты ведь думаешь, что я сумасшедшая, не так ли? Почему никто не верит мне?! Она настоящая — я знаю это! Наоми колотит руками по стене от бессилия. Никто не верит ей, никто не помнит существования 16-летней девушки с весёлым нравом и широкой улыбкой. Они не помнят её… они не помнят Сейко. В руках вдруг появляется неимоверная сила. В приступе гнева она опрокидывает стол. На пол летят бумаги, звенит разбитое стекло. Мать говорит, что ей нужно успокоится, что никакой Сейко нет. Наоми кричит от злости и обиды. По лицу льются горячие и горькие слёзы. Руки болят от сильных ударов. На неё накатывает новая волна тоски, горя, злости. Почему? Почему никто не может вспомнить? Почему её обвиняют в том, что Шинохары не было и нет? Словно Наоми сама придумала её лишь ради издёвки, насмешки. Но насмехаются лишь над ней, над её потерей. В голове снова гудят образы. Она не успела, не спасла. А могла ли? Конечно! Накашима ведь хотела стать врачом, помогать людям… Но не сумела спасти даже подругу! Подругу, которая была к ней так привязана. Как всё вообще так обернулось? Как так получилось, что сначала они обе участвовали в ритуале дружбы, рвали бумажную куклу, чтобы их связь осталась навсегда, а после они стали свидетелями всего того кошмара? Наоми видела столько трупов тех, кто не смог найти выход из этой проклятой школы. И одним из этих мёртвых тел стала Сейко. В ушах звенит треск петли, и слёзы падают на пол градом с новой силой. Нацуми подскакивает к дочери со шприцом в руках. Обещает, что это поможет, но девушка не верит. Ей уже ничто не поможет, ничто не заглушит боли, не прекратит страдания. Женщина и девушка падают на пол. Наоми отбивается, дёргается, не желая получить очередную дозу успокоительного. Вещество лишь сможет заставить её заснуть сном без сновидений на несколько часов. Потом боль снова вернётся. Мама девушки пытается схватить дочь за руку, прижать к полу. С трудом, но ей удаётся поймать одну из конечностей. Наоми всё ещё кричит, плачет, вертит головой в разные стороны. Затем чувствует, как игла входит в кожу предплечья и чужая рука вводит препарат. Эффект проявляется постепенно: всхлипы становятся всё тише, тело сопротивляется всё меньше. Накашима начинает проваливаться во тьму. Голос матери над ухом доносится лишь далёким эхом: «Тише, милая, тише…» Нацуми переносит уже спящую дочь на кровать. Женщина устало выдыхает, подбирает пустой шприц и выходит из комнаты, закрыв дверь. На полу так и остаётся лежать раскрытый телефон. Экран ярко светится, отображая фотографию. На ней девушка в школьной форме, два каштановых завитка волос ложатся на плечи, а пальцы правой руки сложены в форме латинской «V». На месте лица девушки чёрное пятно. Никто не вспомнит её больших карих глаз, никто не вспомнит вздёрнутого носика, никто не вспомнит широкую улыбку. Её для всех уже нет. Со временем её лица не вспомнит даже она. Со временем её забудет даже Наоми…