First

В первый раз, когда Шикамару сказал Неджи, что любит его, не было никакой романтики. Ни цветов, ни вина, ни изысканных ужинов при свечах. Они сидели друг напротив друга; Шикамару удобно скрестил ноги, Неджи аккуратно сложил под собой спину под жестким углом в девяносто градусов. Доска для сёги на полу между ними привлекала их полное, безраздельное внимание. Шикамару сделал ход, взяв одну из пешек Неджи; это было незначительно, и самодовольное выражение лица Хьюги, когда он ответил жестом, показало то же самое. Когда Шикамару изучал доску, воцарилась приятная тишина, словно он планировал свой следующий ход. Они оба знали, что он почти сразу же придумал контратаку для атаки Неджи, но ради гордости Хьюги и ради удовольствия от игры он тянул ее так долго, как мог. Неджи никогда не сказал бы так много, но он был обижен и благодарен за этот жест. Наконец, Шикамару снова сделал свою очередь; его ленивый взгляд был сосредоточен исключительно на доске перед ним. Деревянная деталь тихонько постучала о лакированную доску, а потом снова замолчала. Неджи внимательно посмотрел через доску, осталось так мало ходов, которые он мог сделать. Если бы он не был осторожен, его бы проверили к следующему ходу. Его тонкие пальцы бессознательно поглаживали свой подбородок, и он тихо мурлыкал, разрабатывая мысленную стратегию. Наконец, он нашел способ действовать и поднял руку, чтобы сделать ход. Однако голос Шикамару удивил его, и он чуть не уронил своего рыцаря. — Я люблю тебя, — было всем, что он сказал. Ни подготовки, ни предупреждения. Это его шокировало. И как Шикамару сказал это — таким ленивым, скучающим тоном, которым он говорит все. Он вполне мог говорить о погоде. Неджи долго смотрел на него, этот рыцарь в его руке все еще ждал, чтобы его поместили. Он был слишком потрясен, чтобы даже подумать о том, чтобы скрыть это; не то чтобы это имело значение, потому что Шикамару все еще смотрел на доску, ожидая своей очереди. Только когда Неджи начал задумываться, может ли он это вообразил, а может, Шикамару вообще ничего не сказал, гений наконец поднял голову настолько, чтобы встретиться с ним взглядом. Все на его лице было бесстрастным, равнодушным, скучающим. Но Неджи заметил небольшую, глубоко укоренившуюся тревогу в его глазах и не смог удержаться от улыбки. Он не отрывал взгляда от Шикамару, коротко кивнул ему, а затем положил свою фигуру. Он ни разу не отводил глаз, ни разу, когда он сел на колени и наклонился над доской, осторожно, чтобы не нарушить их матч. Его глаза не покидали Нару, пока их губы не соприкоснулись, и его веки, наконец, не закрылись. Это было коротко и целомудренно, и он почувствовал, как на губах Шикамару появилась томная улыбка, когда он отстранился и сел на пятки, как будто он вообще никогда не двигался. — Я тоже тебя люблю, Шикамару, — И они оба улыбнулись, когда вернулись к своей игре. Неджи был провален своим следующим ходом.