Мелодия на звонке решает судьбу.

Солнышко светит; птички поют; летний, легкий, теплый ветер дует... а я, как мудак последний, в офисе сижу. Ну, конечно, не я один, но все равно. Да еще и этот тупой дресс код, который из костюма, рубашки и туфлей состоит. Ну, вот вообще не вижу смысла носить костюм в тридцатиградусную жару, когда все нормальные люди ходят в шортиках да маечках. Но нет же, мы должны слушаться нашего шефа и бегать за ним как собачки. Ладно, ворчать, как бабка старая, смысла не вижу, ибо бесполезно. А бесполезно потому, что у нас у каждого свой кабинет, а, следовательно, сплетничать и высказывать все, что думаешь о работе, остается только четырем стенам. А что? Отличные собеседники, да. - Коль, слушай, там шеф всех на какое-то очень важное совещание зовет, - ко мне в кабинет влетела Леночка, секретарь, так сказать. И еще, меня просто поражает, как можно влететь в кабинет, даже не постучавшись? Ну да, блондинка, что с нее взять... Ах, да, насчет шефа. Вроде и не старик, но уже и не юноша, а так, почти тридцатипятилетний мужчина в расцвете сил, которого ежедневно, если не ежечасно, посещают детские, наивные, глупые мысли. То мы всем офисом в прятки играли, то еще какая-нибудь хрень, которая взбредет в голову к нашему шефу – Никанору Ивановичу. – Коля-я, ты что, завис? – Лена начала щелкать своими наманекюренными пальчиками возле моего лица. – А ну-ка, развисни...! – я еле сдержал смех. - А? Ты что-то сказала? – я буду делать все возможное, чтобы не идти на то собеседование, но, хотя, у меня это вряд ли получится. - Я говорю, пошли на важное собеседование, шеф ждет, - «важное собеседование, важное собеседование», - которого, в частности, никогда почти и не было. Ну что ж, спорить с Леной бесполезно, все равно умных аргументов не найдет, значит, пойдем на собеседование. Хотя, я даже не против увидеть Никанора... И да, все верно, я – мужчина почти тридцати лет, и да, у меня не переменчивое настроение, как у девушек во время критических дней. Всему есть свое объяснение. Дело в том, что я уже давненько питаю некие особые чувства к своему шефу, а как сказано было выше, к Никанору. И нет, я не ношусь за ним по пятам, как влюбленная школьница, а так делают многие девушки, которые у нас в компании работают, а я просто молча выполняю все те указания и поручения, что он дает. Да пусть хоть он поручит выйти на улицу в костюме телепузика, все равно сделаю, лишь бы он был доволен... Отвлекшись от своих мыслей, я посмотрел на Лену. Та стояла не так далеко от моего стола, и при всем этом с умным видом накручивала локон волос на палец. М-да, и с кем я только работаю?.. - Лен, хватит маяться дурью, пошли уже, - теперь настал мой черед ее звать. - О, наконец-то! Ладно, не пошли, а побежали теперь, - ага, побежали. Она ноги на своей двадцатипятисантиметровой шпильке не свернет? Прибыли мы, кажется, вовремя, потому что самого шефа еще не было на своем месте, а все работники офиса еще только-только подходили. Я сел на первое попавшееся свободное место. Заняться было нечем, абсолютно. В этом зале было душно и жарко, да еще и сотрудники высказывали свои недовольства, тем самым, кажется, грея воздух. Хотя, куда уж еще больше? От одной глупой мысли, я плавно переходил на другую, но тоже не менее глупую мысль. И так до тех пор, пока не дошел до Никанора Ивановича. Ну, вот что можно о нем сказать? Высокий, красивый, грациозный... И так можно до бесконечности. Никанор был всегда в костюме, в идеально выглаженной рубашке, до блеска начищенных туфлях. А еще мне нравилась его сережка в правом ухе, а особенно нравилось то, как ее зеленый камешек переливался на свету. И вообще, эта сережка под цвет глаз моего шефа... - А ну, мать вашу, завалили свои вонючие хлебала, паскудное сборище долбанных покемонов! – в кабинет заходит Никанор Иванович. – Так, что-то я погорячился сегодня... – это он сказал чуть тише. – Итак, дорогие коллеги, сегодня я вас собрал по поводу того, чтобы... как бы это сказать-то... чтобы прослушать ту мелодию, которая стоит у вас на меня. Ну, вы поняли, - последнюю фразу шеф сказал с улыбкой. – И да, звонить буду я вам, и прослушивать мелодию, - после последней фразы, я обвел зал глазами: кто-то сидел с позеленевшим лицом, кто-то весь красный, и еле пытается сдержать смех... – Приступим. Пойдем по часовой стрелке, - стоп. Он сказал по часовой стрелке? Так это ж, я сижу третий по счету... Ой, мать родная, чувствую, что нужно будет искать другую работу... Дело в том, что, как вы поняли, я к нему неровно дышу, да. Так вот, следовательно, и песня у меня стоит – «Любимый звонит». Вот если бы я знал, что очередное «важное собеседование» будет таким, то поставил бы «Du hast»... Нет, все-таки лох – это диагноз на всю жизнь. С самого рождения. И вот очередь доходит до меня. Настал мой звезд... смертный час. Вот шеф уже ищет меня у себя в контактах, вот он уже нажимает на «вызов», мой телефон через несколько секунд начинает вибрировать, а вот и сама мелодия... Весь зал медленно, но очень громко начинает хохотать, я, красный как рак, опускаюсь головой на свой портфельчик, а лицо шефа приобретает причудливую форму и краснеет. Красота. Через некоторое время Никанор завершает вызов, одаривает меня подозрительным взглядом и идет дальше прослушивать мелодии, а я так и остался лежать лицом вниз до конца собеседования и, кажется, уснул...

***

- Коля, Коленька, встава-ай, - кто-то несильно, но ощутимо тряс меня за плечо. – Собеседование уже давно закончилось, так что, мы можем спокойно поговорить. Я медленно приоткрыл правый глазик, потом левый, а затем и увидел того, кто потревожил меня. Никанор, собственной персоной, кого мне еще ожидать-то? - О чем поговорить хотели, Никанор Иванович? – спросил я, как будто ничего и не было. А хотя я все помнил. Да, я коварен. - Да о том, Коленька, почему у тебя на меня такая мелодия стоит? – ах, вот о чем. - Почему? Ну, Никанор Иванович, вы как маленький, честное слово. Все вам расскажи, объясни, а догадаться самому не судьба? – дома, кажется, где-то свежая пресса завалялась, может, и работу подыщу по объявлениям. - Не-ет, Коль, мне нужно, чтобы именно ты объяснил, - да без проблем. Мне не сложно. - Ну, жизнь – штука сложная, Никанор Иванович, - после этой фразы он сел рядом со мной на стул, а я выпрямился, поправил прическу. – Люди растут, влюбляются, женятся... Только вот последнего мне не видать, а все потому, что я влюблен в вас, Никанор. А исходя из этого положения, у меня и на звонке стоит «Любимый звонит», - ой, не знаю, что я наплел ему, но думаю, меня поняли, раз лицо шефа было «а-ля-само-спокойствие». - То есть, этой фразой ты хочешь сказать, что ты меня любишь? – привет, кэп. - Именно, - а я сама серьезность и невозмутимость. А дальше последовало то, что я ожидал меньше всего. Естественно, это был поцелуй, собственнический, возбуждающий поцелуй, который длился минуты две-три. - Вот, - немного отдышавшись, сказал Никанор. - Что, «вот»? – действительно, что вот-то? И вообще, я не узнал своего голоса, он был хриплым и дрожащим. Но на мой вопрос ответа не послужило, зато был снова поцелуй. Не менее страстный. Наши языки сливались в одном танце, исследовали друг друга... Кажется, это и был ответ на мой вопрос. - А «вот» про то, что мы теперь официально встречаемся. И еще, теперь ты – помощник генерального директора, а если быть точным, то меня, - хрена новость-то..! – Так еще одна не менее важная деталь: сейчас ты собираешься, и мы едем ко мне домой, наверстывать упущенное, так сказать. А то со стояком, пусть хоть и не таким большим, ходить не очень-то и удобно... А я что? А я не против, ибо столько лет ждал этого случая, что отказать - просто невозможно. И все-таки, не зря я ту мелодию поставил, она, оказывается, мою судьбу решила, да и самое сокровенное желание в жизни исполнила. А теперь, как сказал Никанор, нужно наверстывать упущенное, так что, чую своей пятой точкой, впереди меня ждет долгая, бурная ночь...