Хиджиката-сан, вы боттом

И черт его дернул за язык. Нет, Окита, конечно, предполагал, что когда вы со старшим товарищем по службе настолько преисполняетесь в своем сознании, что начинаете пытаться убить друг друга не только катанами, но и губами, рано или поздно дело дойдет и до сражения на мечах несколько иного рода, но как-то не ожидал, что после совершенно невинного вопроса "а кончаете вы тоже майонезом?" Хиджиката-сан вдруг предложит проверить и, прости господи, начнет раздеваться. Окита несколько удивился. Знатно охренел если точнее. Он не то чтобы струсил, просто немножечко испугался. Страх, между прочим, это вовсе не стыдно, страх тоже может быть вполне себе благородным, особенно если дело касается одного конкретного Хиджикаты, медитативно расстегивающего пуговицы на форменной жилетке. Зато своим равнодушным видом Сого мог бы гордиться. Еще не хватало перед замкомом светить своей гей-паничкой, это во-первых. А во-вторых, система под названием "Окита Сого" дала сбой, зависла и не смогла перезагрузиться, так что, откровенно говоря, да, он просто залип, бессовестно пялясь на чужие руки, ловко справляющиеся с блестящими форменными пуговицами. Эти бы пальцы, да в... ТАК. Жилетка, меж тем потерпела поражение и позорно сдалась под неумолимым натиском Хиджикаты, но, вместо того, чтобы горячо и сексуально отбросить ее в сторону, зам командующего заботливо устраивает ее на вешалке, застегивая обратно пуговка к пуговке. И тут бы прыснуть со смеху, но Сого все равно залипает, и что-то как-то в голову даже колкости ни одной не лезет, потому что он все еще не очень понимает... очень не понимает что же происходит. Хиджиката наконец оставляет жилетку в покое, поворачивается к замершему на месте с отсутствующим видом Сого. И злорадно усмехается. — Так что? Не передумал? И Окита наконец отмирает. — Хиджиката-сан, — выражение лица становится еще более равнодушным. — А за совращение подчиненных случайно не полагается совершить сеппуку? — Ты первый тогда, — фыркает Хиджиката, закатывает рукава рубашки и лезет в карман за сигаретами. — Курят, вообще-то, после секса. — То есть, ты согласен? Окита молчит и смотрит на Тоширо, как на дурачка с совершенно обреченным видом, думает. Думать оказывается довольно сложно, и вообще это что-то для умных, так что вскоре он задумчиво поднимает взгляд и стучит пальцем по подбородку. — Хиджиката-сан, только это я вас трахну. Зам командующего отрывает взгляд от пачки сигарет, смотрит на Сого и выразительно выгибает бровь. — Что? Сого наслаждается произведенным эффектом. — Я хочу быть сверху, Хиджиката-сан. Хиджиката молчит, честно, секунды две, а потом пожимает плечами. — Ладно. А в смысле? — Что? — Окита аж теряет равнодушный вид, моргает удивленно. — Ладно, говорю. — Вот так просто? Хиджиката морщится. — А что я, по-твоему, должен ломаться, как девица на первом свидании? Окита совершенно теряется и как-то даже не знает, что сказать. Благо генератор бессмысленной чепухи в голове все же работает в аварийном режиме. — Ну блин, вы скучный. Я думал, мы начнем спорить, не сможем прийти к компромиссу, и нам придется решать этот вопрос на камень-ножницы-бумагу. А потом вы убьете меня и себя, потому что не сможете вынести этот позор, ведь я, конечно же, выиграю. Хиджиката тяжело вздыхает и смотрит на Сого как-то обреченно. У Сого, честно говоря, внутри от этого взгляда все скручивается в какой-то кривой искаженный комок. — Мне важно, чтобы тебе было комфортно, — вдруг серьезно говорит Хиджиката. — Поэтому я не собираюсь к чему-то тебя принуждать, и не вижу никакой особой разницы в том, в какой позиции находиться, если это с тобой и по обоюдному согласию. Ого. Вот это речь. Сого сглатывает. А потом сглатывает еще раз и на всякий случай еще моргает три раза. Но слова почему-то в голове не появляются. Хиджиката вздыхает снова. — Не обязательно торопить события, если ты еще не готов. Подумай об этом хорошенько, а потом реши. Так, стоп. Это кто тут не готов? — Так и скажите, что вы просто ужасно волнуетесь, Хиджиката-сан, — улыбается Сого, и от чужого недовольного "тц" по телу разливается вполне себе довольное тепло. Тоширо кривит лицо и мнет в пальцах несчастную пачку сигарет, и до Сого вдруг очень неожиданно доходит, что тот и правда волнуется. Совершенно ужасно. И, кажется, тоже ловит гей-панику, просто при этом умудряется еще и быть умным взрослым. И как-то неожиданно на чужих щеках замечается легкий румянец, и нервно отведенный взгляд ловится так чудесно, что Окита тут же радостно впрыгивает в свою новую роль, воспряв духом и не только им. Он неспешно подходит ближе, встает почти впритык и поднимает голову, заглядывая прямо в прищуренные глаза (кривой комок внутри скручивается еще плотнее), и проводит пальцами по чужой руке от плеча и вниз, перехватывая измученные сигареты. — Кто из нас двоих здесь не готов, м, Хиджиката-сан? — и улыбается мерзко-мерзко, сам собой до невозможности довольный. — Да оба, полагаю, — сердито рычит Хиджиката и целует. А потом они тупят. Потому что в фильмах обычно постельные сцены заключаются в эпилептических припадках под одеялом, и если целоваться по ним еще можно научиться, то сексом трахаться уже вряд ли. Но шинсенгуми так просто не сдаются, так что, спустя какое-то время оба оказываются на футоне, растрепанные, возбужденные и даже почти голые. Окита немного смелеет, гладит руками по спине и животу, ненавязчиво спускаясь все ниже и ниже, но смелости в нем явно маловато, потому что Тоширо тоже т р о г а е т, и это просто ужасно, потому что вместо того, чтобы хотеть его трахнуть, хочется лечь и лежать, и чтобы трогания не заканчивались. Но Сого с такими аниме-предательствами собственного тела мириться не намерен. Он горячо выдыхает, отстраняется чуть, смотрит на Тоширо немного ошалело и облизывает губы. — Хиджиката-сан, можно я вас свяжу? Хиджиката смотрит пристально, и Сого уже начинает думать, что вот сейчас его все же наконец ударят, но тот, так и не отводя взгляда выдает емкое: — Обоснуй. — Просто я ненавижу то, какой вы охрененный, и меня бесит, что когда вы меня трогаете, у меня сердечко отказывает, а мозг превращается в розовую жижу. — То есть ты смущаешься, — переводит Хиджиката и продолжает, игнорируя возмущенное пыхтение. — Ладно. Окита сразу пыхтеть перестает. — Что "ладно"? — Ладно, можешь меня связать. Где-то на этом моменте Окита немножко умирает, и почему-то не возрождается обратно сразу, а сидит и пялит на Хиджикату с совершенно дебильным выражением лица. Еще боится, что жопа отвалилась, и радуется, что сегодня он все-таки сверху, а то неловко вышло бы, останься он без стратегически важного места. — Ты чего завис? — интересуется Хиджиката, хотя, в общем-то предполагает "чего". — Я думал ты обрадуешься и тут же достанешь откуда-нибудь из кармана пару метров веревки и еще кляп на всякий случай. — А можно кляп? — Нет. Сого, впрочем, послушно отвисает, так же послушно радуется и мчится за веревкой, которая у него, естественно, есть, вот только не в кармане, а в комнате, так что все откладывается еще на некоторое время. Зато, затягивая на запястьях Тоширо аккуратные узелки, Окита наконец начинает о с о з н а в а т ь. По телу тут же проходит какая-то немного нездоровая дрожь, и он улыбается почти маньячно, любуясь на дело рук своих. Толкает Хиджикату на футон, седлает бедра. Снова смотрит и улыбается все шире. — И вы не боитесь, что я вам член отрежу? — И в рамочку на стенку повесишь? — Фу, нет. — Кто еще здесь фу? Сого вдруг меняет улыбку с ехидной на очень теплую и нежную, но полюбоваться удивленному Тоши не дает — целует сразу и лезет руками под расстегнутую рубашку. — Блин, надо было сначала раздеть вас, а потом вязать. Неумные мы. — Ничего, в следующий раз будешь знать. — О, а вы уже на следующий раз согласны? — Сого нашаривает на чужой груди сосок и тут же радостно сжимает, с восторгом наблюдая, как Хиджиката дергается. — Вдруг вам не понравится? — Тогда в следующий раз сверху буду я. — отзывается Тоши и выдыхает сквозь зубы. — Надо попробовать варианты. — Какой же вы извращенец, — возмущается Окита и кусает Хиджикату за сосок. Хиджиката не возмущается, потому что у него в глазах звездочки водят хороводы, а Сого ладонью накрывает пах. Сого, честно говоря, не уверен, как все надо делать и через сколько минут после начала уместно уже хватать за член, так что деловито расстегивает ширинку и тянет с Тоширо штаны, чтобы никто не подумал вдруг, что он боится и оттягивает момент. Штаны почему-то стягиваются вместе с трусами, и Окита восхищенно вздыхает. Хиджиката там где-то сверху своей незаконной длины тела смущенно пыхтит, а Сого вдруг понимает, что он ужасная катастрофа, потому что, если Хиджиката так и будет на него смотреть, то Сого вот прям сейчас на месте окаменеет и никаким поцелуем его не спасешь. Поэтому Окита отмирает и лезет под стол. — Ты куда? — вежливо интересуется Хиджиката, на что Сого машет добытой маской для сна. — Что, все уже? Спать пойдем? — Будете плохо себя вести, Хиджиката-сан, так и оставлю вас связанным. — отзывается Окита и натягивает маску на замкома. Хиджиката отвратительный, поэтому сразу все понимает и не возмущается даже. Сого вздыхает, возвращается на свое законное место у ног (господи боже) замкома и пристально смотрит на член. А потом трогает пальцем. Хиджиката молчит, и Сого мысленно благодарит за это — сам бы он уже изошелся весь издевательскими комментариями, по большей части, от волнения. Без взгляда Тоши становится полегче, и Сого все же немного смелеет. Сперва пробует гладить, потом обхватывает пальцами и двигает на пробу рукой. Пока что все не очень сложно, сам так делал сто раз. Хиджиката послушно дышит чаще, и Сого снова начинает улыбаться, второй рукой гладит по торсу, восхищенно ловя малейшую реакцию на свои действия. И рассматривает украдкой. А потом опять начинает переживать. Сого, вообще-то, мальчик умненький, и перед тем, как запрыгивать на своего (ужас какой) Хиджикату-сана и предлагать непристойности, он вопрос изучил, так что знает, что перед самым главным вход надо подготовить пальцами и растянуть, чтобы было не больно. А делать Хиджикате больно он совсем не хочет, особенно не во время их первого раза. И хотя страшно-страшно-страшно, он находит в себе какие-то, видимо, потусторонние силы, чтобы погладить пальцами между ягодиц, тут же наблюдая, как Хиджиката напрягается. А потом соображает, что кое-что они, все же, упустили. — Хиджиката-сан. У вас, конечно, нет смазки, да? Хиджиката молчит. — Если вы сейчас предложите вместо смазки майонез, я вас убью. — продолжает Сого. — Я что, по-твоему, извращенец? — Вообще-то, да. Тоширо возмущенно пыхтит, но потом все-таки сдается. — Есть. — радуется, что под маской не видно краснеющие щеки. — В шкафу, на верхней полке. — Кошмар, я же не достану. — В том и суть. На стульчик встань. — Вы точно извращенец, Хиджиката-сан. Окита правда лезет на стульчик, долго шарится в шкафу, но все же отыскивает заветный флакончик и с гордым видом добытчика возвращается обратно на футон. Садится чинно, скрестив ноги, и выдавливает холодную жижу на пальцы. Смотрит задумчиво. Капец. Как все до этого дошло? Сого переводит взгляд на замкома. Тот лежит молча, весь такой связанный, ослепленный, понятливый и заботливый с этой своей тупой жертвенностью даже в сексе, что Сого не сдерживается и ласково гладит по ягодице чистой рукой. — Расслабьтесь, Хиджиката-сан. А потом неслышно вздыхает и мажет смазкой по входу. Тоширо дергается от неожиданности, но старается послушно расслабиться, даже когда Окита проталкивает внутрь палец, не хочет расстраивать ребенка, который так старается. Хиджиката, вообще-то, сам почти при смерти. Старое сердце не выдерживает уже таких эмоциональных потрясений, особенно когда капитан первого отряда сует тебе в задницу палец, а тебе от этого почему-то очень хорошо и приятно, и вообще давай второй. Окита дает, и честно очень старается сделать все правильно. Двигает рукой медленно, наблюдает за реакцией, а сам плывет, потому что с каждым новым толчком Тоширо дышит все чаще, а иногда и совсем забывает, и как тут быть спокойным. Хиджиката стонет как-то очень неожиданно. Сого почти пугается, пока не вспоминает, что, по-хорошему, так и надо. Растянутое тело уже спокойно принимает пальцы, входящие с тихим хлюпаньем, и Тоши вдруг выдыхает тихо: "Давай". У Сого по спине бегут мурашки. Он замирает даже, таращится снова, сглатывает. А потом вынимает пальцы, вытирает о простыню и тянется к ширинке. Хиджиката пытается отдышаться пока, слушает как шуршит ткань и держит все комментарии при себе. Сого благодарен. Собственный член давно стоит, и Окита немного сомневается снова, но отступать теперь уже совсем глупо, так что он размазывает холодную жижу по себе и по Хиджикате снова, а затем пристраивается долго, упираясь головкой в растянутый вход. — Да ты из базуки стреляешь, не целясь, чего тормозишь? — все же не выдерживает Хиджиката, потому что ему тоже нервно и страшно, и вдруг Сого передумал и уже его не хочет, а хочет вместо этого и правда член отрезать и на стену в рамочку. Но Сого яростно шипит и резко толкается внутрь. И Хиджиката дергается и шипит тоже, и пытается схватиться за что-нибудь связанными руками, но только нелепо взмахивает ими в воздухе. Вся мстительность из Окиты сразу куда-то исчезает, и он замирает виновато, хотя внутри Тоши так горячо, что это дается с большим трудом. Но он самурай или кто? — Прости, — выдыхает. — Нормально? — Нормально, — приходит в себя Хиджиката. — Продолжай. Первые толчки выходят нерешительными и неловкими. Сого больше слушает, как Тоширо дышит, чем наслаждается, но потом тот снова тихо стонет, долго и протяжно, и становится не так страшно. Приноровиться выходит не сразу, но вскоре Окита начинает соображать и ускоряет темп, а потом и вовсе обхватывает ладонью замкомовский член и начинает двигать рукой. Очень не в такт, но старается. И стонут уже оба, и все так ярко и нелепо, и здорово, и впервые, что кончают очень быстро, и Сого валится на Хиджикату сверху. Потому что Сого очень устал, и переволновался, и вообще. Тоширо дышит шумно ему прямо в макушку, тоже приходит в себя. Потом просит тихонько: — Может, развяжешь? И Сого тут же вскакивает, потому что он и правда совсем забыл. Руки немного дрожат, так что узелки поддаются не сразу, а потом Хиджиката сам стягивает повязку с глаз и крутит руками, разминая затекшие запястья. Сого снова сидит сверху. Смотрит. Потом ловит чужую ладонь и коротко целует следы от веревок. А затем падает рядом на футон, барахтаясь в одеяле. Тоширо фыркает, лежит еще немного, а потом с кряхтением поднимается, чтобы утереться краем простыни. Оките немного стыдно, он мог бы вспомнить об этом и сам. Он читал, что принимающим после секса тяжелее, а сам валяется тут, как главный уставший мученик. Но Хиджиката быстро устраивается рядом и даже ласково целует в макушку. — Пробовать не захотел? — Чего? — Майонез. — ФУ. Хиджиката-сан! Фу! — Ты первый начал, вообще-то! — Вы отвратительны. Они молчат какое-то время, и Окита думает-думает, а потом меланхолично выдает: — Может быть, в следующий раз. Вообще-то ему хочется спросить, понравилось ли Хиджикате, согласен ли он вообще на следующий раз и ну, может, предложить вместе посмотреть порно, так, для общего развития, но пока что он не может, и только пытается незаметно подползти ближе. Но Хиджиката замечает все равно и обнимает. И Сого смущается ужасно и тут же творит глупости. — Хиджиката-сан, вы боттом. — Классно. — сонно ворчит Хиджиката. Он явно не особо впечатлен. — А я топ. — Ага. — Пойду срочно всем расскажу. Окита действительно резко подрывается с футона, но Хиджиката вскакивает тоже и хватает за голую пятку, роняя лицом в пол. — Куда ты пойдешь, поганец? Не заставляй старого больного человека за тобой голым гоняться по всему штабу. — А, ой, — Сого как-то совсем забыл, что он и правда без одежды, но в долгу не остается. — Вы бы тоже голым за мной гонялись. Посреди ночи. Голые догонялки, здорово же. — Здорово, — Хиджиката зевает и тянет за пятку на себя. — Давай только сначала голые поспим, чтобы потом были силы голыми бегать. — И голыми патрулировать! — Обойдешься.