***
На следующее утро, стоило Тарталье проснуться, с его губ невольно слетел стон. На коже до сих пор чувствовались прикосновения Люмин, и этих ощущений оказалось достаточно для того, чтобы прогнать остатки сна. Он привстал. Пижамные штаны неприятно стесняли естество. Чёрт, ночной разрядки было мало… Вздохнув, Тарталья сунул руку под резинку штанов и взялся за возбуждённую плоть. Что ж, пришло время мастурбации. Дело наипростейшее — образ Люмин с широко распахнутыми глазами и воспоминания о её мягких руках чётко всплыли в памяти. Пришлось опять на них фокусироваться. Выполнять работу Фатуи, пока мысли гуляют чёрт знает где, идея явно плохая. Вполне естественно, что ему было необходимо как можно скорее очистить мозг от всего лишнего. Воин обязан заботиться о своём оружии. Оружие Тартальи — его же тело, а потому он тщательно следил за собственным состоянием. По крайней мере, именно так он оправдывал себя, пока жадно мастурбировал на мысленные образы Люмин в голове. Он вспомнил их спарринги в Золотой палате. Представил, как в стремлении к победе она заходит слишком далеко: связывает его запястья и прижимает к горлу лезвие меча, а затем начинает самозабвенно на Чайльде скакать. Твою мать, как же великолепно смотрелась Люмин, охваченная пылом схватки… Застонав, он обильно кончил. Пришлось вставать и вытираться салфеткой. Направившись к двери, он вдруг остановился и оглянулся, бросив взгляд на комод. Там лежала коробка с пастилой. Чёрт возьми, а ведь Люмин наверняка оценит такой жест, если он принесёт ей немножко сладостей с родных земель… Может, они даже отведают их вместе. Было бы здорово. Он схватил коробку и… маленькую фляжку с водкой. Ну, мало ли нервы подведут.***
По мере приближения к горам температура падала, — так показалось Тарталье. Ему нравился холодок, что обжигал его веснушчатую кожу. С Люмин они встретились на деревянном мосту, перекинутом через ледяную речку. В голову хлынули воспоминания о реках в Снежной, скованных льдом. О, Архонты, да вся эта поездка наводила на него тоску по дому. Тарталья поприветствовал путешественницу подмигиванием и взмахом руки. — Утречка, девчуля! Люмин, полностью сосредоточенная на холодном ознобе, едва смогла поднять ладонь в ответ. — Ах! П-п-привет, Ч-ч-чайльд! Чёрт, откуда в ней было столько очарования?! На руки она надела розовые пушистые перчатки, а поверх привычного платья накинула толстую парку с мехом. От умиления сердце Тартальи ушло в пляс, пока он наблюдал, как с её губ сходил пар и рассеивался в холодном воздухе. — Оу, смотри-ка, да ты вся дрожишь. Она насупилась и отвернулась от него. Щёки покраснели уже не от холода, а от лёгкой насмешки Тартальи. Его тело всецело отдалось внезапному наитию. Он обнял её со спины, крепко обхватив руками за талию, и попытался беспалевно уловить её запах. Ммм, сладко… Наверное, пользуется медовым шампунем. — Ч-чайльд! Это уже не смешно! — она обиженно надулась, но пытаться выбраться из его объятий не стала. Тогда он отпустил её, усмехнувшись. — Если бы мы вот так стояли столбом у меня на родине, то уже замёрзли бы до смерти. Бум! — Ауч! Не бей меня, принцесса! Люмин призвала свой меч и повела Тарталью к ближайшей точке маршрута. Ну, по крайней мере, она больше не мёрзла. Флирт удался!***
По мнению Тартальи, день выдался замечательный. Они зачистили, наверное, абсолютно все лагеря хиличурлов на Драконьем Хребте. Он с лёгкостью разделывался с толпищей монстров и параллельно успевал отпускать кокетливые комментарии. Подмигивать Люмин он тоже, разумеется, не забывал. Вдвоём они даже успели порыбачить. Солнце уже пряталось за горы, а Тарталья всё наблюдал за Люмин: как та подбрасывала в костёр дрова. Палатку решили поставить в небольшой пещере, которая надёжно защищала временный лагерь от сурового ветра. Раздув костёр до раскалённых углей, Люмин уселась рядом с Чайльдом у входа в палатку, так, что они соприкоснулись боками. Она потянулась к коробке с пастилой, но Чайльд, заметив её движение, сам пододвинул к ней сладость. — Спасибо, что помог мне сегодня, — сказала она, прежде чем проглотить откусанный кусочек. — Я не фанатка такой холодрыги, честно говоря. — Оу, по сравнению со Снежной — это ещё цветочки. Словно обычный тёплый денёк, — ответил он с мягким смехом, слетевшим с губ. Люмин тоже рассмеялась. — Знаешь, когда ты вот так сидишь со мной рядом, нравишься мне гораздо больше, — от сказанных ею слов сердце сладко дрогнуло, и он выжидающе на неё посмотрел. — Ой, ну, то есть, я им-мела в виду, что… что ты не похож на Предвестника… Ты просто… ты. Чайльд. Тарталья отвёл взгляд, переместив внимание на свои перчатки. Не следовало ей говорить такие слова. Да они в принципе не должны были здесь находиться. Вдвоём. Разве это не они находились по разные стороны баррикад?.. — Хех, меня не так зовут. — Ох. Ну, тогда Тарталья. — Не-а, и не так. Это не имена, а просто… дурацкие звания. — Тогда как же мне к тебе обращаться, когда мы наедине? Был ли он просто игривым соперником или же поистине безжалостным манипулятором? Кем же он являлся на самом деле? Безрассудным дураком, вот кем он был. — Можешь… называть меня Аяксом? Она глянула на него так, будто впервые видела. — Аякс, — выдохнула Люмин, словно пробуя имя на язык. — Поняла. В воздухе повисла неловкость. Проклятье, ну скажи уже что-нибудь! — Люмин? Тишина. — Я… я тебя люблю. Всё то же молчание. Он прекрасно осознавал, что в таком случае должен был сделать. Стоило деланно рассмеяться и дальше вести себя так, словно это всё шутка. Стоило рассмеяться и позволить сердцу вдребезги разбиться, а потом они легли бы в палатке, уснули бы и проснулись уже утром. Разошлись бы как в море корабли, и… ничего бы не поменялось. Ничего. Аякс не рассмеялся. Вместо этого он наклонился вперёд и поцеловал Люмин в губы. Поначалу она никак не отреагировала. Ему хотелось открыть глаза и увидеть, не заставил ли он её чувствовать неловкость, но вскоре понял, что повода для переживаний нет — она провела языком по его нижней губе. Он потрясённо ахнул, и его руки тут же взлетели к её платью, когда та толкнула его назад, целуя уже с силой. Она оседлала его и крепко поцеловала, а потом языком столкнулась с его собственным. На вкус она была сладкой. Закатник, кондитерское изделие из Снежной, что они отведали мгновение назад. У Аякса не получалось ею насытиться. Голова закружилась. Казалось, вся кровь отхлынула от мозга и прилила к паху. Костёр превратился в красноватую дымку где-то на периферии зрения; кажется, единственное, что в этот момент воспринимал его мозг, был вкус мёда на губах и языке Люмин. «Вот дерьмо, — подумал он, — да мне уже терпеть больно». Она даже и не подозревала, как быстро в нём разгорелось возбуждение всего лишь от пары поцелуев. Аякс отстранился, задыхаясь. Его пальцы, всё ещё сжимавшие ткань платья, слегка подрагивали. — У тебя на щёчках мелкие веснушки, — хихикнула Люмин. Чёрт, её смех лишь усугубил ситуацию между его ног. — Оу. Я никогда, эм, никогда на них не обращал внимания, — он нервно усмехнулся. Можно подумать, он мог обращать внимание на что-то помимо её коленей, прижатых прямо к твёрдому стояку. Она не могла не заметить это. Ну как тут задом не почувствовать внушительных размеров выпуклость? Заправив золотистую прядку волос за ухо, она сдвинулась с места, ненамеренно опустившись ему на колени. Или намеренно. Кто её знает. — Аякс, — тяжело выдохнула Люмин, опустив золотистые глаза вниз, — ты… От того, как она произнесла его настоящее имя, оголились нервы. Пришлось бороться с самим собой, чтобы не дать стону вылететь из горла. — Эм, да, это… то самое. Только не надо меня за это винить, у меня, в конце концов, на коленях восседает потрясающая дама. Да, чёрт возьми, вот это запикапил! Люмин прикусила губу; щёки её заалели, и вскоре она начала покачивать бёдрами. Они застонали в унисон. Аякс порывисто схватился за бретельки на её платье. Смелости было хоть отбавляй, так что он скользнул ладонями вниз к талии, при этом затягивая путешественницу в ещё один поцелуй. Судя по всему, ей нравилось, ведь она льстиво захихикала и прижалась к нему всем телом. Языком Аякс исследовал её рот. Сие действие продолжалось ещё какое-то время — они целовались и льнули друг к другу, несмотря на толстый слой одежды между ними. Вдруг он почувствовал её руку, что скользнула между их телами прямиком к его промежности и обхватила член. От ощущений он застонал, невзначай сжав упругий зад Люмин. — Ты такой чувствительный, — прошептала она ему на ушко. — Ты занимался этим раньше? — Я… Ну, я целовался, да, — выпалил он, отчаянно пытаясь унять дрожь в руках. Она ласково погладила его сквозь материал, и святые Архонты, в этот момент он люто возненавидел чёртовы узкие брюки. — Глупенький, я другое имею в виду. Оу. Так она намеревалась зайти ещё дальше… намного, намного дальше. С ним. Он выругался благим Снежны́м матом и проглотил очередной стон, рвущийся на волю. — Ох, ты про… ох. Нет, я… я был слишком занят, — он вздохнул и вмиг почувствовал, как лицо вспыхнуло от смущения. — А ты?.. — Эм, я, ну… да. Очень, очень давно, — ах, ну конечно, она же была иноземкой. — Н-но если ты не хочешь, то мы не обяза… Аякс перебил, заглянув ей в глаза. В её потрясающие, мерцающие янтарём глаза. — Хочу. Я никогда прежде ничего сильнее не хотел. Пожалуйста, Люмин. — Ну и ладненько. С широко раскрытыми глазами он наблюдал, как путешественница принялась снимать шарф и перчатки. Видимо, она замыслила самый настоящий стриптиз, дразня его. Ему до дрожи в пальцах хотелось начать поглаживать себя и попутно глазеть на раздевающуюся Люмин, но так джентльмены себя не ведут. По крайней мере, не в присутствии дамы. Наконец, она переключилась на платье, стягивая его с плеч. Под ним прятались чёрный кружевной бюстгальтер и такие же трусики. Заморозь меня Царица… Люмин ухмыльнулась, как только платье упало на землю. Она положила руки ему на грудь, щупая сквозь ткань пиджака. Стоило её проворным пальчикам скользнуть по соскам, Аякс застонал, бёдрами прижимаясь к её обнажённым ляжкам. Она слегка на него надавила; он тут же понял намёк и покорно улёгся на спальные мешки. Затем она припала к его губам, прежде чем провести дорожку из обжигающих поцелуев по шее к ключице. Она играла с металлическими застёжками, которые висели на его пиджаке. Аякс, не теряя ни секунды, помог ей стянуть с себя плотный материал. Каждый сантиметр его тела будто объяло пожаром, что странно — холод воздуха чуть ли не обжигал. Её руки тут же вернулись на то же место. Она легонько прошлась ногтями по прессу, а затем вернулась к соскам, касаясь игриво. Люмин заправила свои золотистые прядки за ухо, опускаясь поцелуями всё ниже и ниже. Она облизывала каждую веснушку на его коже, пока губы не оказались на одном уровне с затвердевшими розовыми сосками. Она взяла один сосок в рот, властно обводя языком, а руками сжала выпуклость в штанах Аякса. Если он попал в рай, то был готов умереть хоть тысячу раз, лишь бы вновь чувствовать ладони Люмин, ласкающие его тело. Он был холстом, а она — художницей. Люмин отпрянула от соска с характерным чпокающим звуком. — Думаю, теперь я не прочь повеселиться. Она расстегнула молнию на его брюках, высвобождая пульсирующий член. Её губы оказались невероятно близко к головке — Аякс практически мог чувствовать кожей мягкое тепло её дыхания, пока та говорила. Наконец-то это происходит. Держи себя в руках, держи себя в руках, держи себя в руках… В тот момент, когда её язык коснулся головки, удерживать стоны больше не было сил. Он, не стесняясь, протяжно застонал, как только Люмин сделала круг языком, так, словно держала в руке не член, а конфетку. — Ох, мой звёздный свет, да, блять, пожалуйста, продолжай! Её глаза закрылись. Она взяла член в рот; его потрясло, с какой лёгкостью та обхватила его губами. А ещё он не понимал, куда деть руки. Не хотелось с силой толкаться ей в рот, удерживая за волосы, поэтому он просто провёл по ним пальцами, поощряя. Он и знать не знал, каково это — ощущать на члене чей-то рот. Да, наверное, было бы приятно, но чтоб так… Она сосала так, что одурманила ему разум. Аякс почти что был на грани; продолжи она в таком же духе, и он кончит, что было бы совсем некстати. Они же едва начали. Он застонал, крепче сжав её волосы в кулаке, и постарался отвлечь себя, чтобы не спустить раньше времени. Люмин отстранилась и провела кончиком языка по чувствительной уздечке. Ему чертовски сильно хотелось кончить ей в глотку, но если это произойдёт, он себе такую оплошность не простит. Они ещё не добрались до самой приятной части, поэтому Аякс с максимальной нежностью отстранил путешественницу от своей плоти. — Тебе хорошо? — спросила она, сверкая глазками. — Ты просто нечто, Люмин, — пропыхтел Аякс в попытке прийти в себя. — Я просто… не хочу, чтобы всё закончилось, даже не начавшись. Она посмотрела на него с любовью и пониманием во взгляде. — После таких слов не думаю, что смогу себя сдержать. Люмин начала избавляться от нижнего белья; когда она стягивала трусики, Аякс заметил на них ниточки смазки. Он обратил взор вниз, прямо на её… промежность. Ух ты. Её промежность. Видимо, совсем недавно она побрилась, но волоски уже успели немного отрасти. Мог ли он подумать, что однажды увидит обнажённую Люмин? Конечно нет. Сколько раз он мечтал заняться с ней любовью, сколько раз ласкал себя по ночам, отдаваясь мыслям и красочным образам путешественницы… Много. Так много раз, что сосчитать невозможно. Она соблазнительно наклонила голову вбок. — Готов? Аякс ухмыльнулся. — Всегда готов, девчуля. Ощущений его головки, трущейся о её влажные половые губы, почти что хватило ему с головой. Почему она предпочла вот так дразнить и его, и себя, осталось для Аякса загадкой, но, хвала Архонтам, долго это не продлилось. Он сглотнул, опустив руку на член, и с широко раскрытыми глазами стал наблюдать, как Люмин приподнимается и вводит его в себя — в горячее, влажное нутро. От чуждого ощущения чего-то тугого, плотно охватывающего его плоть Аякс зашипел и сразу напрягся. Ранее он никогда подобного не испытывал, даже ладонь ни в какое сравнение не шла. Невероятно туго и оттого чертовски приятно — её мышцы, ритмично сокращаясь, сжимали каждый его сантиметр, пока она вводила член глубже. Он даже и не понял, в какой момент крепко зажмурил глаза, пока не ощутил, что она приподняла бёдра. Его взгляд вспыхнул от испуга — неужели Люмин с ним закончила и уже собиралась вытащить его из гладкого, восхитительного места, что так жадно обволакивало член? — Подожди, пожалуйста, вернись, — потрясённо проговорил Аякс. — Люмин, почему ты нас дразни… ах! Она задала медленный, плавный темп, приподнимаясь и вновь плавно опускаясь. Его мощные ладони легли ей на спину, ласково поглаживая, а затем он сам приподнялся навстречу девичьим бёдрам. — Аякс, ты… ты очень большой, — простонала Люмин. Он глядел, как она медленно на нём скачет, наслаждаясь, как головка члена идеально трётся об чувствительные точки внутри. Он попытался ускориться, благодарный самому себе за накаченный пресс — так ей было легче двигаться ему навстречу, держась за мышцы живота. — М-можно я ускорюсь, Люмин? Агх! Каждый раз, когда она на него опускалась, Аякс толкался вверх, головкой задевая шейку матки. Его руки слепо блуждали по её телу, пытаясь прикоснуться ко всему и сразу, но в конечном итоге он одной рукой закружил над её клитором, а второй сжал зад. Люмин подвела его ладонь к нужному местечку, прижав большой палец к клитору, и тут же застонала. Стенки влагалища туго сжались кольцом, и Аякс остервенело вцепился в её бёдра. Она походила на богиню. Скакала на его мужском достоинстве с такой силой, что при каждом движении её грудь подпрыгивала со звучным шлепком. Люмин была чудесна: миленькие розовые щёчки и кроткие вздохи удовольствия. Он задумался: было ли ей так же хорошо, как и ему? Член внутри неё дёрнулся. — Я… я сейчас… — Чёрт, вытащи! Она судорожно от него оттолкнулась, и Аякс вмиг кончил с громким и невнятным ругательством. Капельки спермы покрывали его живот. Он закрыл глаза. Взгляд затмила томная поволока, на голове творился хаос, на подбородке поблескивала слюна. Люмин хоть и выглядела бодрячком, дышала так, словно пробежала целый марафон. Что, кстати, могло быть правдой — она трахнула Аякса почти сразу после того, как приласкала ртом. Путешественница слезла с него окончательно и рухнула на спальные мешки, примостившись рядом. Она положила голову ему на грудь перед тем, как быстро чмокнуть в щёку. — Мы сегодня всё себе отморозим, — пробурчал Аякс. Он уже чувствовал, как холод просачивается в каждую клеточку тела, стоило возбуждению схлынуть. — Да и одежда у меня вся мокрая от пота. — Давай-ка разделим один спальник, — Люмин, кстати, отлично бы сгодилась на роль его личного одеяла. — Более того, разве это не ты ранее сказал, что «если мы будем стоять на месте, то замёрзнем до смерти»?! — Кошмарно звучит в подобном контексте! — Флиртуешь ты ужасно, ты в курсе? После они вновь натянули на себя всю одежду и погрузились в уютную тишину. Аякс повернулся к Люмин лицом, и, когда его руки обвились вокруг её талии, она тихонько пискнула от удивления. От неё пахло мёдом. Теперь этот запах — один из его любимых. А стоило всего лишь попробовать на вкус её губы… — Люмин? — Да? — Спокойной ночи. — Спокойной. — …Люмин? — Ась? — Я люблю тебя. — Я… и я тебя люблю. А т-теперь спи! Довольный, как наевшийся сметаны кот, Аякс закрыл глаза и почти сразу погрузился в сон. В мир, где он и Люмин могли прожить мирную жизнь в Снежной. Он, она, их родные и близкие.