***
Гар-ри. Ласково и так смертельно нежно. Гар-ри. Драко на это совершенно плевать, у него кошмары каждую ночь, боль плескается на дне штормового моря серебряной радужки и есть дела намного важнее, чем искать ее макушку в толпе гриффиндорцев. Мало ли какого цвета ее волосы и бархатная кожа, в какое время она посещает стадион и какой сок она пьет за обедом — Малфой готов был поставить галлеон что клюквенный. Он почти убедил себя в том, что ему не нравится ее насыщенный зелёный с вкраплениями золотого по периметру зрачка, едва затянутый на тонкой шее галстук в красно-золотую полоску, созвездия веснушек по всему телу и побитые на тренировках коленки, спрятанные под гольфами. Только образ Джинни Уизли отпечатался на внутренней стороне его век расскаленным металлом, плавил чёртов мозг. И это бесило. Приводило его в ярость, так что хотелось содрать с себя кожу от одних только мыслей о ней и кинуть в Забини непростительным, потому что он обо всем догадывается сразу. Шепчет не твоего поля ягода, когда Драко — всего лишь, блять, на секунду больше положенного — стал задерживать на ней взгляд. Она играет в квиддич наравне — лучше — с парнями, сдирает мозоли на руках до крови и является мечтой мужской половины Хогвартса. И она это знает, поэтому обдает с ног до головы холодом, когда проходит мимо и игнорирует любого воздыхателя, кроме мальчика-который-никак-не-сдохнет. Гарри — золотой мальчик. Он же блять избранный. И если Драко был слизеринским принцем, то Джинни была королевой всего Гриффиндора. А королева должна ходить в золоте. Он уверен, что Уизли – то, чего ему не хватает — острые ощущения, холодная сдержанность и вкус клюквенного сока, потому что у нее фигура с ног сбивающая, бьёт ударом поддых когда надевает юбку. Он ее взглядом поедает, мысленно пробует на вкус ее пухлые губы — кажется чувствует клюквенный привкус — прикусишь и польется ягодный сок. И у Драко внутренности в спираль сворачиваются от распирающей нутро ревности, стоит только увидеть ее и шрамоголового вместе. Он хотел — блядски сильно — чтобы она была только его, потому что у нее дьявольские огни в глазах — бесы, готовые утащить его на самое дно зрачков. И они утащили. *** — Ты чувствуешь? — Что? – Гермиона подняла голову, в ожидании посмотрев на подругу. С тех пор, как Слизнорт открыл свой клуб — зельеварение проходило в её компании, что несказанно радовало Джинни. — Пахнет новейшим Нимбусом, – она могла поклясться что это было действительно так, будто кто-то только что сорвал упаковку с новенькой метлы и запах палированного древка и лака вырвался наружу. — Звучит так, будто ты описываешь Гарри. – Грейнджер пожала плечами и она почувствовала как внутренности неприятно обдало холодом. Пахло совсем не Гарри. Скорее.. — От Уизли воняет сильнее чем обычно. – сердце пропустило удар, она застыла, просто не могла пошевелиться, пока он не ожидал реакции, а жаждал. Драко Малфой — энергетический вампир питающийся энергией ее эмоциональных всплесков, ведь Джинни Уизли словно хуманизация бомбарды —взрывоопасная и разрушительная в своём гневе, но она только обернулась на его возглас и посмотрела так настороженно и внимательно, что он мог покляться, что увидел через глаза-дыры как работают маленькие шестерёнки в ее мозгу. Ни криков, ни обещаний скинуть Драко с метлы во время следующий игры — ни-че-го. Неудотеворенность больно кольнула нутро и он собирался сказать что-то едкое, чтобы обязательно вывести ее из себя, как в класс зашёл Слизень, оповещая о начале урока. Старик что-то говорил о зельях. Малфой подпирал подбородок рукой и лениво улыбался на шутки сидящего рядом Блейза. До него доносились отдаленные отрывки речи преподавателя. — Амортенция очень сильное зелье в магическом мире, всего пару веков назад именно благодаря его свойствам, молодые волшебники и волшебницы определяли свою истинную пару. Класс замолчал. Все поняли, о чем говорит старый профессор. Традиция зародилась ещё столетия назад, но в настоящем её не практиковали даже чистокровные. — Ещё основатели Хогвартса по аромату Амортенции определяли, с кем им суждено провести всю свою жизнь. Драко закатил глаза. Салазар свидетель, что традиция оказалась неудачной, его то истинная пара сгорела заживо. Везунчик. И когда Слизнорт начал по очереди подзывать к себе учеников чтобы дать им шанс разгадать себя, Малфой задержал дыхание, когда очередь дошла до Уизли. — Я чувствую.. – Джинни аккуратно взяла флакон с зельем, сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Носовые рецепторы защекотало, приятное тепло вязкой жидкостью разлилось внутри. — зелёные яблоки.. Сочный плод перекатывается в руках, блестит на солнце. Тонкие пальцы с перстнями на изумрудной кожуре. — Запах мужского парфюма.. дорогого.. Мускус, свежесть и древесный мох насквозь пропахло окружающее пространство. Проникло в лёгкие, цветущем садом распустилось внутри. — Травы на стадионе для квиддича.. Со свистом пролетает мимо. Широкая спина обтянутая тренировочной формой, растрёпанные от ветра волосы и руки, надёжно сжимающие древко новейшего Нимбуса. — Мяты.. Касание языка к шероховатой поверхности листа, размеренные движения челюсти — он жевал мяту перед завтраком и на некоторых уроках. — И табака. Он зажимает между длинными пальцами сигару, касается губами папиросную бумагу, оставляя влажный след. Затягивается, даёт себе прочувствовать как никотиновые пары наполняет лёгкие, наслаждается. Небрежный выдох, скольжение кадыка под молочной кожей — витиеватые клубы дыма. — Мистер Малфой! И ее будто окунают в ледяную воду с головой — ведения накрывает ее сердце волной цунами. Драко тоже это чувствует, поэтому не дожидается когда она заканчивает описание своей Амортенции, потому что знает, как только откроет глаза — поймет, шестерёнки закончат свой ход. Пазл сложится. "От Уизли воняет сильнее обычного" – как высоковольтный удар прямо в сердце. Он прошибает тело неверием, потому что между ними всё настолько катастрофически плохо, что было чистым безумием даже представить их парой. Серебряный и золотой — нелепо; красный и зелёный — не сочетаемы; Уизли и Малфой — априори не совместимы.***
Она не ходит на тренировки — Джинни знает, понимает — она плохо спит и не может смотреть на еду — на него в Большом зале. Думала же, что все забудется, любовная магия внутри неё перестанет действовать, стоит только подождать. Сократить их встречи до нуля, может даже забросить квиддич. Нет. Это всего лишь мимолетное наваждение. Помутнение рассудка. Не более. Только от прикосновений Гарри с каждым днем становится только хуже. Кожа чешется как от лишая и губы покрываются кровавой коркой. Её тянет. Мучительно сильно тянет к нему. К Малфою. Так сильно, что сопротивляться сил нет, и она сдаётся. А змееныш будто этого и ждал, Драко ловит её в коридоре, сразу после игры и застает всрасплох. Ставит ладони по обе стороны от ее головы, непозволительно близко наклоняется вперёд. Ну же, Уизли. А она подбородок вверх задирает в истинно гриффиндорском жесте, пока у него сердце заходит в рваном, бешенном ритме и дыхание сбивается — ещё чуть-чуть и он задохнётся. Надеется, что она этого не видит, обдает кожу лица собственным жаром, даёт разглядеть серебристую радужку и выдыхает прямо в губы: — Это тебе. – слова проходятся по коже мурашками, низ живота стянуло в истоме. А затем.. круглый металлический предмет надёжно лег в ладонь. Золотой снитч. — Это же.. – она уставилась на него широко распахнутыми глазами и Малфой был готов поклясться, что ведьмино пламя кострищем загорелось на глубине зрачка. Квиддич пробуждал в ней настоящую ведьму. — Слизерин победил? — Да, – Драко отходит на пару шагов. Окидывает ее взглядом и сцепляет руки в замок за спиной. — Я не трону тебя, пока ты не попросишь. — С чего ты взял, что.. — Ты запах моей амортенции. И Джинни задыхается. Она не ожидает такого, даже представить себе не может, но Малфой произносит это как само собой разумеющееся, с холодным непроницаемым выражением лица, и только глаза, раскаленные озерца серебра выдают его. Искрящиеся в полумраке коридора. — Я не могу, — честно отвечает Джинни, закрывая лицо ладонями. — Я боюсь. Я так чертовски сильно боюсь. – признается тихо, не отнимая рук. Она не знает, услышал ли он её или нет, но слышит мягкие шаги и запах заполняющий ее лёгкие, мятное дыхание на макушке. — Я тоже, – хриплым голосом шепчет Драко. Ему не нужно объяснять, ведь страх у них один на двоих. — Так давай боятся вместе?