Диван: сборник

(pov Даня) Я давно себя уже не вижу, Я сквозь слёзы не вижу ничего. Ты кричишь мне: "Ты меня послушай", Но я тебя не вижу всё равно. Даня не знал, почему он так быстро расслабился. Почему он вообще расслабился. Может быть, из-за первого, вполне себе дружеского приветствия. Или потому что Ваня с самого начала вёл себя с ним так по-свойски, что Данина обычная стеснительность и заниженная самооценка (или скорее - никакая) куда-то ушли. Было так легко и естественно подшучивать над Ваней, остроумно парировать его подколы и даже драться с ним. Вообщем, рядом с "братом" Даня вдруг стал обычным, нормальным пацаном. А почему так он особо не задумывался. Потому что Иван Иванов теперь его брат? Потому что он семья? Но ведь только родители Вани имели к Дане непосредственное отношение, и именно в их присутствии к Дане возвращались его скрытность и зажатость. А вот с Ваней Данила Иванов стал самим собой. Это бесило Ваню, нравилось Дане, и казалось, что так будет всегда. К их первому совместному дню в гимназии самооценка Дани взлетела до небес. Ну, возможно, это было преувеличение, но он чувствовал себя намного более уверенным, чем когда-либо. И ему не нужна была защита. Тем более от придурковатого "Ванечки". - Сядет со мной, никто его не тронет, - Ваня как царь оглядел стол. Родители - мама Полина и папа Антон просто кивнули в ответ на такое сообщение. Алексей с дедом переглянулись (хотя деда куда более интересовали королевские крабы, поданные на завтрак в качестве исключения - первый день в школе как никак). А вот мама Лида насторожилась. Тем не менее она сказала. - Хорошо. Тогда оставлю Данилу на тебя. Её слегка испугали сила и уверенность в тёмно-карих, глубоких глазах её родного сына. Словно он оказался не таким, каким она до этого его себе всегда представляла. Но Дане с Ваней было вполне хорошо. Они быстро ссорились, но также быстро мирились. И хотя они были очень разные, Лида видела, каким открытым стал её сын под влиянием Вани. Женщина не хотела, чтобы он постоянно страдал. Несмотря на то, что Ваня был её сыном по крови, именно за Данечку всегда болело её сердце. Ваня хмыкнул и, бросив поистине царственный взгляд на Данилу с его стыдливым румянцем на нежных щёчках, вернулся к еде. Завтрак сам себя не съест. А карманные деньги мама даст ему только после того, как тот исчезнет. Наверное, Даня сделал это чисто из вредности. А, может быть, потому что его слабенькое, неопытное, доверчивое сердечко сделало нехилый кульбит. Эля, призывно улыбаясь, посмотрела в его сторону. Место рядом с ней пустовало. Ваня не звал Даню за собой, просто прошёл к своей парте и сел. И, может быть, поэтому. Может быть, поэтому всё так и случилось. - Пр..ривет, - чуть заикаясь от волнения, проговорил Даня. - Садись, Иванов, - Эля насмешливо смотрела в ответ. У Дани подгибались ноги в коленях, непозволительно участилось сердцебиение. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. Или это от счастья? А потом он сел. Эля аккуратно расставила на теперь их совместной парте его тетрадь с учебником, поправила неровно лежащий пенал. Даня покраснел. Впервые настолько красивая девочка ухаживала за ним. А, если быть честным, это была его первая девочка, в принципе. Никто не обращал внимания на Данилу Иванова. Но больше нет. Даня теперь был в этом уверен. - Спасибо, - пробормотал он. Эля заботливо пригладила его непослушно торчащий вихор. Не получилось, конечно (сколько Даня с ним сражается, а до сих пор не придумал, как его победить), но было невероятно приятно. Ваня, кажется, сверлил его спину злым взглядом. Но Дане было не до него. Если бы Данила знал, что это состояние останется с ним надолго. А, может быть, навсегда. Вопреки запоздалым опасениям Дани, Ваня даже не устроил истерику. Никаких предъяв и обвинений. Ваня только фыркнул один раз, когда они случайно встретились глазами после Даниного "предательства". Даниле бы радоваться, но какой-то холодок внутри не желал уходить. Впрочем, прекрасная Эля быстро отвлекла его от мрачных мыслей. - Поможешь? - девушка мило надула губки. Такие нежные, розовые, блестящие. Она смотрела ему прямо в глаза, без насмешки. Или холодного любопытства. Никто никогда не смотрел на него так. Словно он - тот, в кого можно влюбиться. Словно он - тот в кого влюбятся?... - Ну это совсем легкотня для дошкольников, - Даня снова покраснел. Он старался говорить уверенно, но лицо его выдавало. - Пять минут и всё. - Конечно, помогу, - торопливо добавил он. Не замечая, как его слова отчётливо слышны в тишине класса. А, может быть, их слышали только те, кто их подслушивали. Ваня Иванов с ненавистью глядел на "парочку". Эля была его подругой, но, похоже, что уже нет. Необъяснимая злость на одноклассницу не имела под собой оснований. Просто неужели так интересно развлекаться с лошком? Всё-таки Эля была той ещё чудачкой, и в другой раз и с другим парнем Ваня бы смолчал, посмеиваясь про себя, но по воле рока не иначе он теперь был братом этого "лошка", и поэтому Эля не имела права. Другим человеком, не спускавшим глаз с двух неожиданных друзей по парте, был Петров. Давным-давно он встречался с Элей, но та довольно быстро его бросила. Чувства не остыли. Наоборот, они разгорелись с новой силой, стоило Петрову увидеть, как новичок-дурачок краснеет от будто бы случайных прикосновений девушки. Его девушки! То, что Данилу Иванова представили как брата его хорошего друга-приятеля Ивана Иванова, Петрова совсем не взволновало. Любому ясно, что между этими двумя - пропасть. Иванов не станет защищать этого придурка. К тому же, кто сказал, что Петров будет делать это у него на глазах? - А где Даня? - удивилась Эля. Ваня сглотнул комок раздражения. Чёрт, как же его бесила эта деваха! Постоянно трогает Даньку словно тот её плюшевый мишка. И это у всех на глазах! Неужели ботаник действительно ей понравился? А Ване не давала! С..сука! - В туалете плачет, наверное. Ты ж ему так и не дала, - съязвил Ваня. Эля громко фыркнула. - Дурак ты, Иванов! Не стоило и ждать от тебя помощи! - Помощи? - брови Вани взлетели вверх. - А ты её ждала что ли? Мне что инструкцию тебе написать - как залезть парню в штаны? - Ты - дурак, Иванов! - повторила Эля с криком. И помчалась прочь. Ну скатертью дорога! Ваня зло поглядел ей вслед. Вообще-то, где Данька он и сам не знал. По молчаливому согласию они всегда возвращались вместе, не взирая ни на какие разногласия. Видать, Эля совсем вскружила ему голову, ну или новый ноут, что папа Антон купил Дане взамен испорченного (испорченного Ваней, разумеется!). - Олень ты, Иванов, - промолвил Ваня в пустоту. И имел он ввиду, конечно, не себя. - Причём редкостный. Даня, действительно, был в туалете. И он, действительно, плакал. Но не из-за Эли. Хотя, может, косвенно всё же из-за неё. - Ты что, новенький, думаешь, что тебе всё можно? - Петров говорил ласково-ласково, но глаза были злые-презлые. Его верные прихвостни, имён которых Даня, конечно, не запомнил, держали Даню очень крепко. На руках, что сжали будто тисками, точно останутся синяки. С другой стороны, школьная форма всё скроет. "Лишь бы не по лицу", - - пронеслось в голове у Дани. Похоже, они с Петровым подумали об одном и том же. - Тебя следует проучить, - пропел он. - Но я буду осторожным. Петров ухмыльнулся и сжал пальцы правой руки в кулак. - Где был? - с порога заявил Ваня. - Только не говори, что собираешься принести ещё больше проблем. Ваня имел ввиду, разумеется, так его бесящие Данины "дела" с Элей, но сейчас это звучало особенно зловредно, почти пророчески. Боль из острой давно стала тупой, но сила её уменьшилась незначительно. Даня удерживал её внутри себя, а так было необходимо хоть немного её выпустить. Но стонать в присутствии Вани? Даню заранее пробирал настоящий ужас. - Засиделся в библиотеке, - его чуть хрипловатый голос ему самому показался абсолютно чужим. Ваня, однако, сразу принял его слова за правду. - Ну ты и ботан. Мерзость. Брр, - с насмешкой вынес вердикт брат и вернулся к своей музыке и переписке с девчонками на страничке в контакте в надежде подцепить хотя бы одну из них для быстрого, ненавязчивого перепихона. Его, несомненно, крутые и дорогостоящие наушники снова отрезали его от мира. И от Дани. Который, ощущая себя разбитым стариком, поплёлся в ванную, выдерживая спокойное лицо. Будто ничего не случилось. И он в порядке. Но он не был. - Вижу, что намёков ты не понимаешь, - вздохнула Эля и тут же снова вскинула свои красивые глаза в обрамлении подкрашенных ресниц на Даню. Тот часто моргал, веря и не веря. - Ты - странный. Но мне нравится всё странное. Ты мне нравишься, Данила Иванов. И, сказав это, Эля сделала кое-что совершенно невообразимое. Невозможное. Она поцеловала Даню. Нескладного, тощего, неуверенного в себе. Никому не нужного. До этого момента. Но больше нет. Нет. Не имея опыта, не зная основ, Даня встретил губы девушки, сразу включаясь в эту головокружительную игру. Эля целует его. И он целует её в ответ. И они оба этого хотят. И им обоим хорошо. Как там говорил Ваня? - "Не умеешь целоваться? Ещё ни разу не целовался? Тогда ты точно опозоришься перед Элькой!" Трижды ха! Нет, всё замечательно. Превосходно. "Выкуси, Ванёк!" - Ударов по почкам в туалете тебе стало маловато? Как насчёт перемены мест? - Петрову не доставило труда притащить Даню в какую-то заброшку. Будто парень сопротивлялся. Эля так мило улыбалась, пока ждала машину своего папы у школьных дверей. Отец обещал отвезти её в Дубай на выходные. Девушка махала Дане рукой, когда к нему подошёл Петров. Невинное лицо, спокойные движения. Но Даня знал, что это значит. Что боли будет больше, чем обычно. Вани рядом не наблюдалось, да и разве бы стал он просить его помощи и разве Ваня бы помог ему? Поэтому Петров просто кивнул ему. И Данька Иванов по собственной воле, как зафиксировала школьная видеокамера, направился в ту же сторону, что и его одноклассник. - А что Дани ещё нет? - мама прервала мрачные размышления Ивана Иванова. - Что-то он в последнее время постоянно задерживается. Полина нахмурилась. Но тут же её лицо снова осветилось ласковой улыбкой. - А я за грязными вещами, сынок. У Кати выходной. Да и мне что-то захотелось. - Трусы не трожь! - заорал Ваня. - Мама!! Полина улыбалась. Но ровно до тех пор, пока не нашла скомканные, окровавленные вещи Дани, спрятанные в его маленьком диванчике. Уже давно засохшие, но от этого не менее красноречивые пятна были знакомы всем. Кровь. На майке. На рубашке. На брюках. - Что это? - мама смотрела на Ваню словно была испугана и одновременно с этим обвиняла его. Но в чём? - Ваня, что это? Ваня? - Откуда мне знать?! - закричал Ваня. Действительно, откуда? Ваня не знал. Но почему он не знал? - Где Даня, сынок? Где он? - отчего-то прошептала Полина, вдруг ясно понимая, что за поздними возвращениями домой её второго (родного) сына кроется нечто неправильное. Что-то поистине ужасное. Даня сплёвывал кровь. Уже в который раз. Болело, казалось, абсолютно всё тело. - Ты же сказал, что не будешь трогать лицо, - с трудом выдавил Даня. Наверное, не стоило ему парировать тупые реплики Петрова. Потому что он ответил, улыбаясь оскалом. - Я передумал. А потом его ботинок смачно впечатался в чужую щёку. Иван Иванов не был жестоким человеком. Наверное. Но когда он увидел, как Петров заносит ногу над Данькой, в голове что-то перещёлкнуло. В следующий миг он очнулся, уже когда лицо Петрова превратилось в кашу. Ну или Ване очень этого хотелось. Папа Антон и папа Алексей удерживали сына с двух сторон. Мама Полина и мама Лида подбежали к Дане. - Сыночек, - Лида сразу расплакалась. Впрочем, в этом Полина от неё не отставала. - Данечка. - Мама? - словно выдох. Еле слышный. И вместе с тем как выстрел. Вздрогнули все. Даня был спасён, но кто спасёт их от чувства вины? Эльку в палату Ваня не пустил. Отмазка на словах "врач не разрешает", а на деле: "Да пошла ты, Ариэль Гамлетовна, куда подальше!" А нечего крутить хвостом перед двумя парнями сразу. Фото целующихся Петрова и Эли незадолго до инцидента с Даней уже облетели всю школу. - Мне, правда, нравится Данила, - пустилась Ариэль в слёзы. Но Ваня смотрел на неё равнодушно. И когда подруга стала его врагом? Также, как и Петров, она вызывала в нём лишь раздражение и гнев. Но родители взяли с него обещание быть вежливым. Поэтому Ваня повторил. - Врач не разрешил. Таковы правила, Эля. Ничего не поделаешь. А про себя: "Ты до него больше не дотронешься. Я даже смотреть на него тебе не позволю. Неужели ты сама не поняла, Эля, что он больше не твой?" Даня вряд ли проснулся от этого. Но точно не заснул уже по этой причине. Кто-то тихо плакал, находясь где-то совсем рядом с ним. - Мама? - прошептал он. И его руку, до этого спокойно лежащую на кровати, обхватили чьи-то очень сильные и горячие пальцы. - Придурок. Какой же ты придурок, - зашептал в ответ голос. У Дани непроизвольно защипало в глазах. Это был Ваня. Стыд-то какой! Неужели...Неужели это он его сюда привёл? - Я в больнице? - тихо спросил он. - А почему? - Потому что ты - идиот, - сердито. - Олень, фундук, дятел. Герой недоделанный. Мученик несчастный. Тупица. Доходяга... - Ваня. - Зануда, осёл, недоразвитый... - Ваня. Ваня, заткнись. Минута молчания. И... - Ты хоть понимаешь, что мог умереть? - взорвался Ваня. Казалось, он кричал. Но это, конечно, было не так. Отчего-то оба парня не хотели, чтобы их кто-нибудь услышал со стороны. - Комната, наконец, бы освободилась. Разве не здорово? От спокойного, размеренного тона Дани Ваня взбесился. Нет, ботанику точно нужно мозги вправить. Кулаком? Нет. Петров уже просчитался. - А здесь была Элька. И я её прогнал. Ну разве не здорово? - ухмылка Вани была видимой даже в темноте. - Ты сделал что? Зачем? - Даня попытался приподняться на больничной койке. И тут же охнул от боли. Большие длинные руки толкнули его обратно, притянули его к себе, а затем и сам их обладатель прижался к нему всем своим телом. Пружины жалобно скрипнули. Матрас ощутимо прогнулся под двойным весом. - Ваня, сумасшедший. Мы сейчас упадём. Я сейчас упаду. - Не бойся. Я удержу тебя. Я с тобой. Даня замолчал. Слова Вани больно ударили по сердцу. Что он такое говорит? Зачем он вообще? Что он несёт? Даня повырывался из объятий - безрезультатно. Ваня оплёл его руками и ногами как лианой. - Я всегда буду с тобой. Понимаешь, Данёк? Всегда. Он что белены объелся? Даня не понимал. Глаза уже вовсю слезились. Боль постепенно просыпалась в каждом кусочке его измученного тела. А Ваня говорил так ласково, словно... Словно он любил его? Словно ему было не всё равно. Но это же не так. Не так. Ведь не так. - Я Петрову морду набил. Увидишь его - не узнаешь. Хотя, наверное, не увидишь. "Это ещё почему?" - но Даня вслух этого не сказал. Сил не было, как и желания. Слёзы уже обильно текли по его щекам и, находясь в "плену" Вани, Даня не мог их вытереть. Или бы не смог всё равно. - Почему ты мне ничего не сказал? - Я пересел. - Ну и дятел, - Ваню как прорвало не иначе. - Ну и что, что ты пересел. На самом деле, ты всё равно сидел со мной. Какой же ты глупый, Данька. - Ты сидел со мной. "Тогда почему он меня тронул?" - билось на виске Дани. И, кажется, Ваня каким-то образом его услышал. Он бережно повернул Даню к себе лицом. - Потому что я тоже глупый. Я - такой глупый, Данька. Мокрые-мокрые щёки, зажмуренные глаза. Прикушенные, дрожащие под чужими пальцами губы. Даня плакал, а Ваня сцеловывал дорожки его слёз. Даня был ранен, а Ваня исцелял его...Да? - Я всё сделаю ради тебя, Данёк. Ты же знаешь это, да? "Почему? Почему?" - Даня хотел понять и не мог найти объяснения. А, может, оно и не было нужно. - Знаю, - соврал Даня. - Я знаю, Ваня.