о придурках, болельщиках и обезболивающем

Синяки с лица сходят долго. Вега заводит длинные волосы за уши и придирчиво рассматривает отражение в зеркале над раковиной. Ничего особенного: острый подбородок, острый нос, веснушки, карие глаза. У Веги к себе большие претензии, на которые она может только вздохнуть, поджав губы, поэтому лучше рассматривать синяк. Недели две назад он был еще хорош – местами желтый, местами синий, местами какой-то лиловый, он, по мнению захлебывающегося в хохоте и молоке от хлопьев Омара, напоминал шведский флаг, который рисуют себе болельщики на больших чемпионатах. Брат предлагал свистнуть у папаши Жабрика лейку, вырезать в ней окошко, надеть Веге на голову и сойти за свою в спортивном баре соседнего городка (там почему-то решили, что лейка – достойная аллюзия на шлем викинга, и смотрели матчи исключительно в такой экипировке). Придурок. Так и сказала тогда Банк, у которой они завтракали, безошибочно ткнув пару раз мелкого по ребрам своей палкой, прихлебывая черный кофе, потому что «долбанные дети, из-за вас мне нельзя пить пиво по утрам, не приведи черт вы мне запорете тренировку». Сейчас все не так страшно. Сейчас желтизна активно ведет от виска к щеке, но как будто, если зачесать волосы направо… – Дура, – хмурится Вега на себя и принимается с упертостью, достойной лучшего применения, плести две косы, туго, от самого лба, чтоб выпучились глаза – может быть, тогда они будут менее безликими? Рука с подстриженными под ноль ногтями тянется к тональнику, но отдергивается на полпути. Вега злится. Или боится. Она не знает сама. Но точно не хочет стесняться футбольной травмы. Фирменного удара. Так, продолжая ржать, называет его Омар. Только девчонка в этой команде умудрилась трижды за полтора года сыграть лицом. В тот, самый первый, самый важный раз, когда счет был 14:1, и они показали, что Борг – жив. Тогда Сами кричал у бортика, Бритт-Мари прятала в руках голову, и казалось, что ничего в целом мире больше не существует. Потом был летний кубок, и Дино зазевался, ворота снова пришлось спасать капитану. И вот сейчас, когда Борг впервые проводил соревнования на своем стадионе, вратарь городской команды так душевно отбил мяч, что вместе с ним – половину Вегиного лица. Это такая игра, которой отдаешься без остатка. Адреналин бьет по венам, и ты можешь только кричать на своих придурков, а потом кричать на придурков-соперников, стараться изо всех сил – только не сдаваться. Этому Вегу научил футбол. И Борг. И вся жизнь. На плечиках в гардеробе висит платье. Вега долго думает: надеть, забить? Оно закрытое, с юбкой-солнцем, черное в желтый цветок. Непривычное, но такое красивое. С полки приветливо смотрят любимые джинсы, но на парижском подарке самым аккуратным в мире почерком было написано «не откладывай», и Вега решается. Для пятнадцати она слишком костлявая. Для пятнадцати она слишком много занимается футболом, и длинные мускулистые ноги сверкают синяками. Тяжело вздохнув, пытается найти приличные гольфы, но плюет на третьей паре гетр, которая летит в Омара, не вовремя ворвавшегося в комнату. – О, Вега! Ты что, на свиданку собралась? И ржет. Этот мелкий уже выше нее, и, вообще-то, мог бы перестать быть таким придурком, но есть у младших братьев эта особенность – перестать быть придурками им удается крайне редко даже в пятьдесят. Поэтому иногда они получают в лицо гетрами. – Не твое щенячье дело. Мерзкое хихиканье убегает в другую комнату. «Платье красивое» и «Стучаться надо» сталкиваются в коридоре и разбиваются о реальный стук в дверь. Под желтизной синяка вспыхивает румянец. Прекратив ржать, Омар серьезно сводит брови. – Кто там? – Ой, уйди. Три оборота замка. У Веги от волнения несколько темнеет в глазах, но перед ней определенно стоит Макс. Высокий, красивый и взрослый – он старше нее на восемь месяцев, но в пятнадцать это почему-то особенно заметно. Он старается не улыбаться, но видно, что нервничает: стоять вот так, в их подъезде, в этой своей хоккейной куртке с букетом красных тюльпанов – с тех пор, как Фредрик разорился, Макс иногда подрабатывает у Карла в теплицах. Макс здоровается с Омаром, Омар здоровается с Максом, а Вега резко захлопывает дверь, бледнея и разворачиваясь к брату. Тот без прежней хмурости растягивает губы в улыбке. Ну только не это. – Нет, Омар. – Тили-тили-те… – Омар, завали. – …сто, жених… – Заткись. – …и невест… Ай, Вега, ну сумкой больно, ну Вега, ну! Хорошо, ушел, перестань-перестань, ай, чокнутая, ушел! Вновь открывая дверь, запыхавшаяся и все-таки немного более злая, чем страшащаяся, Вега уже знает: идя по своим важным предпринимательским делам, брат растрепет всему поселку о том, что Макс пришел к ней с цветами. Заранее хочется зажмуриться и закричать. Макс, кстати, не ведя бровью, продолжает стоять на том же месте. Он знает характер Веги. Они вместе играют в футбол. – Значит, так. Во-первых, у меня есть брат, – серьезно наставляет на Макса палец девчонка. И в этой фразе, на самом деле, больше смысла, чем в любой другой, которую она могла бы сказать. – Я знаю. И он действительно знает. – А во-вторых, я, в случае чего, сама тебя этим самым веником отхожу! Понятно? Макс смеется искренне и кивает, предлагая оставить букет все-таки дома, вот в этой красивой вазе от Свена (он ходил на курсы), а потом пойти, наконец, гулять. Когда за ней закрывается дверь, из комнаты мелкого придурка явственно звучит «Предохраняйтесь!». Веге кажется, что от неловкости она сгорит. Вот они идут по Боргу. Красивый, высокий, широкоплечий, кудрявый Макс и нескладная, костлявая Вега с синяком на левой щеке. Они обсуждают последние матчи Ливерпуля и Тоттенхэма, перескакивают на тренировки, Макс рассказывает о своих успехах в хоккее (Вега морщится) и предстоящей игре. Обсуждают последний просмотренный всей командой фильм, смеются, подтрунивают друг над другом, но Вега все время нервничает. С Максом она чувствует себя как тогда, под дулом пистолета. Она начинает думать о том, что Психу, наверное, не так и плохо на лечении, куда его все-таки смогли определить Банк и Свен. У Веги во рту вкус крови и усиленное желание спрятать руки, вот только в долбанном платье нет карманов. Девчонка начинает подпинывать придорожные камешки, потому что долбанный идеальный Макс давненько увел ее из поселка, чтоб не смущать взглядами соседей, и они почти дошли до озера, а мячик с собой взять не догадались. Когда она играет в футбол, ей не больно. А больно всегда. Без мамы, без Сами, в пятнадцать, нескладная, костлявая, с синяком на пол-лица, который, наверное, стоило все-таки хотя бы замазать, дура, Вега кусает губы, нервничая перед этим невозможным парнем, от которого бегала полтора года. Он все пытался доказать, что свой, что ему можно доверять и с ним можно считаться, глупый, когда она уже все поняла и просто бежала. Бежала по полю. Бежала в больницу, когда он, бедовый, опять что-то себе тянул, чтоб стебаться и смотреть телек. Бежала, когда видела его с какими-то девчонками из школы, очень быстро, закусывая губы, не разбирая дороги, не реагируя на «ты чо?» Бена или Омара, в которых врезалась плечами. Бежала, когда он хотел взять ее за руку или куда-то звал. Прибежала, врезавшись носом в широкую грудь на выходе с футбольной площадки, когда Макс железным тоном назначил встречу и сказал, что зайдет за ней. За неприметной, неуклюжей Вегой. Кто только отсыпал ему такой смелости? Вега очнулась, когда поняла, что уже несколько минут они стоят в тишине, пока она пытается набивать булыжничек носком кеда. Одернув себя, вздернула голову и встретилась взглядом с серьезным Максом. Он поднял руку и аккуратно провел по синяку. Вега пережила парочку микроинфарктов. – Прости, что не прикрыл, – еще один микроинфаркт. Вега хотела сказать, что ты, придурок, и не должен был, ты стоял на фланге и правильно делал. Не сказала. – Больно? Балансировать на грани страшно. На расстоянии вытянутой руки у Веги еще есть шанс сбежать, сдаться, не узнавать ничего нового об этом парне, сохранять мину и быть злой, а не напуганной. Но так не делают болельщики Ливерпуля. Так не делает капитан футбольного клуба Борга. Вега все еще не слабо в шоке от того, что Макс во всех ее комплексах умудрился что-то рассмотреть, раз стоит здесь. Вега снова решается. Вега ныряет с головой. – Уже нет. Футбол. Брат. Объятия Макса. И парочка поцелуев. Выдавать без рецепта. Список дел на завтра: написать Бритт-Мари письмо о том, как ходила на свиданку. И что в ближайшее время пойдет смотреть хоккей. Сумерки богов.