Как ножом в сердце | Like a Dagger to the Heart

Драко Малфой не хочет думать о ней. Не в этот момент. Никогда. Особенно не сейчас, когда он слышит ее крик, эхом разносящийся по фойе его дома. Eе голос высокий и панический, будто она борется не на жизнь, а на смерть. И он ненавидит, что его первая реакция - это глубокое, мучительное беспокойство. Нет, не беспокойство. Он не беспокоится о Гермионе Грейнджер. Ему просто... не по себе. Да, именно так. Некомфортно, потому что она вообще оказалась в Мэноре. Ее не должно быть здесь. И не когда-либо. И тот факт, что она здесь, и ее голос становится все громче и громче по мере того, как тянутся минуты, только заставляет его чувствовать себя все хуже и хуже. И чувство это только приумножается — даже увеличивается вчетверо, когда дверь в его комнату распахивается, и бледное, почти болезненное лицо отца встречается с его взглядом. В последнее время Люциус выглядит еще хуже, чем обычно. Не так, как раньше. Когда Драко был младше, его отец всегда прилагал хоть какие-то усилия, чтобы выглядеть спокойнее. Более презентабельно. Как королевская особа. Потому что именно так он думал о себе и своей семье. Королевские особы. Отец говорил Драко с тех пор, как тот был маленьким: "У нас есть то, о чем другие могут только мечтать, сынок. Чистая, незапятнанная магическая кровь. И имя Малфоя. Помни, Драко, быть Малфоем-это дар, и я ожидаю, что ты будешь дорожить этим." Дорожи этим. Драко всегда старался, как мог, делать только то, что ему говорил отец. Берегите его. Берегите его фамилию. Берегите его наследие и его последствия. Он чистокровный. И такие люди, как Гермиона Грейнджер, как покойная мать Поттера и многие другие, — у них нет того, что есть у Драко. Они не чисты. Они испорчены. Грязные. И он их ненавидит. Почти так же сильно, как он ненавидит то, как его отец сейчас стоит в дверях, с его когда-то серо-голубыми глазами, расширенными и налитыми кровью. Его волосы спутаны, волнистыми прядями спадают на плечи и покрыты чем-то, похожим на жир и сажу из камина. Он чувствует его запах даже с другого конца комнаты. Драко задается вопросом, когда он в последний раз принимал душ. - Я уверен, что ты слышал шум внизу, - Его голос звучит так, как это всегда бывает. Плавно, с каким-то достоинством в голосе. Даже когда он был заперт в Азкабане в течение прошлого года, ему все еще удавалось держаться своей ханженской манеры говорить. Его нос слегка приподнимается, когда он обращается к сыну. - Нам нужно, чтобы ты присоединился к нам. Егеря поймали их. - Поймали кого? - Драко сохраняет невозмутимое выражение лица. Не позволяет даже малейшей искре страха промелькнуть в его глазах. Потому что правда в том, что он всегда боялся своего отца. И этот страх только усилился после того, как он вернулся из тюрьмы гораздо более неуравновешенным. - Мальчишку Уизли, грязнокровку Поттера и... возможно, самого Поттера. Драко усмехается. - Что значит "возможно"? - Похоже, кто-то наложил заклятие на его лицо. - Люциус вздыхает: - Ну или это наше предложение. Он выглядит... странно. - И для чего я вам нужен? У Драко сводит живот. Болезненно. Точно так же, как бывает всегда, когда отец о чем-то его просит. И когда он терпит неудачу почти каждый раз. - Нам нужно, чтобы ты опознал его. - Люциус щурит глаза. - Если мы призовем Темного Лорда, и он не тот, за кого мы его принимаем, мы все за это поплатимся. - Он замолкает, его челюсть напрягается. - Дорого. - Почему ты думаешь, что я смогу... - Ты ходил с ним в школу шесть лет. - Его отец огрызается: - Если ты не можешь его опознать, то никто не сможет. Когда он видит их троих в полупустой гостиной, то изо всех сил старается казаться невозмутимым. Как и должно быть. Он не должен замечать, что его сердцебиение учащается, когда глаза встречаются с ее. Что она замирает, как будто вид его за пределами Хогвартса - это то, к чему она была не готова. И он чувствует то же самое. Но, честно говоря, он никогда не был готов увидеть ее. Чтобы смотреть на нее. По-настоящему посмотреть на нее, как он всегда и хотел, но не позволял себе. Чтобы заглянуть в ее шоколадно-карие глаза. Утонуть в них. Исследовать их глубины. Держась за крошечные золотые искорки, которые, кажется, сияют в ее радужках. Чтобы полюбоваться ее лицом. Четкая линия ее подбородка, одновременно мягкая и милая. Идеальная линия носа. Эта копна вьющихся каштановых волос, текстура которых его всегда интересовала. Интересно, каково было бы прикоснуться к ним. Потянуть. Покрутить пряди вокруг кончиков пальцев. Убрать с ее лица и положить ладони ей на затылок. Просто держать их там. Он качает головой. Дергает ей в сторону. Вытягивает шею и запихивает мысль о ней на задворки своего сознания, где она обычно и живет, запертая в плотно закрытой коробке с окклюменцией. Он не очень часто позволяет себе задумываться об этом. В конце концов, чем больше времени он будет думать о ней, тем больше он начнет видеть в ней нечто большее, чем просто Грязнокровку. Больше, чем кого-то, кого он учился ненавидеть. Презирать. И нет, он этого не хочет. Точно так же, как он не хочет ее. И даже если он это сделает, он никогда ее не заполучит. Потому что даже если бы он уступил — позволил себе отбросить осторожность и приблизиться к ней без оскорблений, нацеленных и подготовленных на этот раз, он уверен, что она никогда бы даже не подумала о том, что они могут быть вместе. Даже не как друзья. Потому что в одном он уверен даже больше, чем в своей проинструктированной ненависти к Гермионе Грейнджер, так это в том, что она ненавидит его так же сильно. Может быть, даже сильнее. И то, как она смотрит на него сейчас, подтверждает его догадки. Укрепляет это в его сознании. Она ненавидит его. И он ненавидит ее. Да, он ненавидит ее. Может быть, если он повторит это ещё несколько сотен раз, то он и сам поверит. Сейчас он смотрит на кого-то сверху вниз. Кого-то с изуродованным, деформированным лицом, и Драко усмехается, его губы изгибаются в гримасе. Человек тяжело дышит. Стонет от боли, когда Беллатриса откидывает его голову назад, лицо обращено к Драко, чтобы обеспечить ему лучший обзор. И да, он сразу понимает, что это Поттер. Он может просто сказать об этом. И он также знает этот голос. Но он сохраняет невозмутимое выражение лица. Или, во всяком случае, озадаченное. - Ну? - шипит Беллатриса, ее голос такой пронзительный, что рука Драко дергается. Он взвешивает в уме свои варианты, прежде чем коротко ответить. - Я не могу быть точно уверен. - Драко, - слышит он шепот своего отца, и, прежде чем он успевает повернуться к нему лицом, его липкая, холодная рука обхватывает его сзади за шею. Драко напрягается. Пытается отстраниться. Но это бесполезно. Он не отпускает своей хватки. - Присмотрись внимательнее, сынок. - Он чувствует отвратительную вонь от него прямо у своего носа. - Если мы те, кто передаст Поттера Темному Лорду... нам все простят. Все будет так, как раньше. Понимаешь? - Теперь он обошел и встал прямо перед его лицом. В положении, при котором он вынужден смотреть ему в глаза. Вблизи они были еще более налиты кровью. Драко слабо кивает. Он чувствует как капельки пота выступают у него на лбу и под воротником костюма, который сейчас кажется теснее, чем ранее в комнате. Как удавка. - Давайте не забывать, кто на самом деле поймал его, - раздается голос позади них. Его Драко не узнает. Скорее всего, один из егерей. - Я надеюсь, мистер Малфой. - Ты смеешь ТАК РАЗГОВАРИВАТЬ СО МНОЙ В МОЕМ СОБСТВЕННОМ ДОМЕ?- Голос его отца поднимается, как волна цунами, и Драко отшатывается, прежде чем его мать подходит сзади, шипя. - Люциус. Затем они оба уходят, отступая к стене и оставляя Драко стоять в одиночестве. Почему-то он чувствует себя еще более одиноким, чем когда-либо за последние годы. - Не стесняйся, милый, - Беллатриса хватает его за руку. Слишком жёстко. Как будто она пытается выжать всю кровь из его вен. - Подойди ближе. Она заставляет его опуститься на колени. Приблизиться вплотную к лицу Поттера и уставиться на него. Драко может видеть каждую пору на его коже. Каждая опухшая шишка от любого заклинания, которым кто-то его ударил. Его обычно зеленые глаза почти полностью закрыты, и Драко наполовину рад. Потому что, если бы они были открыты, он не уверен, что смог бы переварить то, что ему приходится делать. - Теперь, - продолжает Беллатриса, - Если это не тот, о ком мы думаем, Драко, и мы позовём его, то он убьет нас всех. Мы должны быть абсолютно уверены... Драко едва слышит ее. Он слишком занят, пытаясь угадать, о чем думает Поттер. Неужели думает, что он собирается его сдать? Конечно, так и есть. Почему бы и нет? Драко не дал ему никаких оснований полагать, что он этого не сделает. И когда он смотрит на него, даже Драко не понимает, почему колеблется. Ведь он ненавидит Гарри Поттера даже больше, чем Гермиону Грейнджер. У него нет никаких реальных причин желать пощадить его, но так или иначе... Драко сглатывает. Тяжело. Чувствует как капелька пота стекает по его виску. - Что у него с лицом? - Да, что не так с его лицом? - добавляет Беллатриса. - Мы поймали его уже таким, - отвечает егерь, - Думаю, он что-то подхватил в лесу. - Наткнулся на жалящее проклятие... - На мгновение возникает пауза, прежде чем палочка Беллы указывает на кого-то. - Это была ты, дорогуша? И он понимает со странным, тошнотворным чувством, что она указывает прямо на Гермиону. Драко изо всех сил старается не отводить глаз слишком далеко от Поттера. Но они не повинуются ему. Зрачки блуждают, и теперь ему хочется оглянуться через плечо. - Дай мне ее палочку. - Беллатриса продолжает, направляясь к ней. - Мы посмотрим, каким было ее последнее заклинание. Еще один спазм в животе, и теперь ему еще больше хочется оглянуться на нее, что он наконец-то может сделать, когда его мать легонько похлопывает его по плечу, отвлекая его внимание от изуродованного лица Гарри. Беллатриса смеется. Бормочет что-то вроде "попалась", прежде чем внезапно задохнуться, ее слова полностью обрываются. Потому что, глядя на одного из егерей, стоящего в дальнем конце комнаты, она, кажется, что-то замечает. Что-то, что заставляет ее недоверчиво прошептать: - Что это? - Она едва заметно качает головой. - Откуда ты это взял? Это меч. Длинный, блестящий серебряный меч. Драко просто смотрит на него. Он не уверен, что это значит для нее, или почему она выглядит такой ошеломленной, увидев его, но он считает, что это должно быть что-то важное. - Он был в ее сумочке, когда мы ее обыскивали. - Егерь отвечает сухо. - Я думаю, что теперь он мой. Едва проходит секунда, прежде чем Беллатриса делает взмах палочкой в сторону мужчины, когда он отлетает назад. И меч внезапно оказывается в ее руках, когда она нападает на других егерей, добивая их одного за другим, пока они не начинают захлёбываться и задыхаться на полу, петля туго затянута на шее лидера. Затем она, наконец, отпускает их, широко жестикулируя и поворачиваясь спиной к Драко. - ВОН ОТСЮДА! - требует она, ее голос хриплый и ужасающий. - УБИРАЙТЕСЬ! Егеря отшатываются, все еще пытаясь прийти в себя, но Беллатриса больше не обращает на них внимания, бросаясь туда, где Гермиона и Рон стоят у стены, охраняемые матерью Драко. - Цисси, - шепчет она, - Спрячь мальчиков в подвал! Я хочу немного поговорить с этой. - Теперь она прямо перед лицом Гермионы, когда Рона и Гарри утаскивают прочь. Драко чувствует, как в животе у него появляется ужасная яма. - Как девчонка с девчонкой! Все, кажется, движется как в замедленной съемке, пока он наблюдает. Каждая судорога. Каждый отчаянный и полный агонии крик. Каждый раз, когда Гермиона корчится и дергается под хваткой Беллатрисы, ее рот открывается в рыдании. И Драко остается только стоять у стены комнаты, его глаза широко раскрыты и смотрят не мигая, пока перед ним разворачивается эта жуткая сцена. - Этот меч должен быть в моем хранилище в Гринготтсе, как ты его заполучила? - Беллатрисса шепчет так близко к лицу Грейнджер, что они почти соприкасаются. И Гермиона рыдает. Задыхаясь. Бессвязно бормоча мольбы, Беллатриса начинает повышать голос. - Что еще ты и твои друзья ВЗЯЛИ ИЗ МОЕГО ХРАНИЛИЩА? - Я ничего не брала... - задыхается Гермиона. - Пожалуйста...Я ничего не брала... - Я в это не верю. - А потом она перекатывается на нее сверху. Двигаясь к прижатому предплечью Гермионы и вытаскивая лезвие, которое бросается в глаза Драко, как вспышка света. И прежде чем он успевает подготовиться к тому, что должно произойти, она режет. Глубоко врезается в плоть на руке Гермионы и медленно режет, пока она не начинает кричать так громко, что ее голос эхом отражается от стен поместья. Врезается в барабанные перепонки Драко и отдается звоном, словно будильник. Он должен сопротивляться желанию отвести взгляд. Заткнуть уши. Выбраться из дома и убежать далеко-далеко. Потому что чем больше она корчится, кричит и рыдает, пока ее тело не обмякнет, тем больше Драко чувствует, что вот-вот потеряет сознание. И тем больше отцовский взгляд приковывался к нему с порога. К тому времени, когда Беллатрисса, наконец, решает, что удовлетворена, на руке Гермионы вырезано окровавленное, со стекающими капельками крови слово, она слезает с худого, ослабленного тела и встает с окрашенным кровью ножом в руке. Он не может прочитать слово со своего места, но может сказать, что оно начинается с буквы "Г". Буквы наклонены. Сырые. - Драко, - тетка внезапно поворачивается к нему, и он бросает взгляд в ее сторону, чувствуя легкое головокружение, во время движения головы. Ее глаза холодны, когда он встречает их, и ему действительно хочется отвести взгляд. Он всегда ненавидел смотреть на Беллатрису, ненавидел находиться рядом с ней. Каждый раз, когда она входит в комнату, кажется, что становится холоднее. Как будто даже воздух пытается убежать от нее. - Достань свою палочку. Он мгновение моргает, прежде чем сунуть руку в карман и вытащить из кармана свою гладкую коричнево-черную палочку. Она скользит под кончиками его пальцев. Сворачивается в его ладони, пока он крепко не сжимает ее. - Хорошо... - Беллатрисса улыбается: - Сейчас... Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня. Драко снова сглатывает. На этот раз сильнее. - И что же? - Используй проклятие Круциатуса, для разогрева. - Она продолжает просто: -       На маленькой мисс Грейнджер, вот. В одно мгновение Драко чувствует, как будто земля уходит у него из-под ног. Горло сжимает в тиски, и он изо всех сил старается сохранить непроницаемое выражение лица. Потому что Беллатриса смотрит прямо на него и улыбается. Жестокой, кривой улыбкой, от которой его тошнит. Но вместо этого он только делает шаг вперед, глубоко вдыхает и смотрит на Гермиону сверху вниз. Она почти без сознания, говорит он себе. Возможно, она даже не осознает происходящего. Но в глубине души он знает, что ее карие глаза все еще могут видеть. И они смотрят прямо на него, широко раскрытые и испуганные, когда он приближается, его палочка поднимается сбоку. - Как долго? - Он задыхается. Беллатриса пожимает плечами. - Пока я не скажу тебе, что ты можешь остановиться. Его сердце бьется слишком быстро. Стучит. Угрожая вырваться из его грудной клетки. Руки дрожат, как никогда раньше, когда он мысленно произносит это слово. Просто скажи это, — говорит он себе. Это то, для чего тебя готовили. Это то, что ты хочешь сделать. Тебе наплевать на Гермиону Грейнджер. Тебе наплевать на Гермиону Грейнджер. Тебе напле.... Круцио. Ничего. Круцио. Повторяет, его голос несколько сдавлен, когда он понимает, что лицо Беллы побелело от шока. И, может быть, злости. Круцио. Он пытается еще раз, шепотом. И снова ничего. Беллатриса быстро втягивает воздух. - Ты должен хотеть этого, Драко. - Она подкрадывается к нему, медленно протягивая руку, как бы прося его палочку. И он не смотрит ей в глаза, когда протягивает древко, чувствуя себя опустошенным, как никогда за долгое, долгое время. - Позволь мне продемонстрировать... Круцио. Заклинание вылетает из его палочки невидимым потоком, поражая тело Гермионы, как молния, и разрывая ее нервы на мелкие частички. Он видит, как это происходит. Мгновенную агонию, которая настигает ее, рот раскрывается в ужасном, оглушительном крике, пронзающем его барабанные перепонки, как нож. И сейчас она корчится, даже хуже, чем когда Беллатриса использовала свой кинжал, рыдая, причитая и дергаясь, пока секунды тянутся и тянутся. Драко не знает, как долго это продолжается. Не знает, как быстро он исчезает из реальности и отрывается от сцены, разыгрывающейся перед ним, потому что это просто происходит без его усилий. Внезапно больше не слышно ни криков, ни плача, ни ужасных, жутких звуков, которые будут преследовать его всю оставшуюся жизнь. Поселяясь в его кошмарах и просачиваясь сквозь его самые счастливые воспоминания, какими бы мимолетными они ни были. Теперь здесь только тишина. Только тыльная сторона его век, когда он крепко зажмуривается. Его кулаки болят от того, как долго он их сжимал. - Я полагаю, этого достаточно. - Голос Беллатрисы выводит его из оцепенения, и он мгновенно оборачивается к телу Гермионы, когда его тетка опускает палочку, похоже, ей наскучил вид ее страданий. - Твоя палочка. - Она вкладывает древко обратно в его руку, хотя, когда он сжимает ее, он чувствует себя иначе, чем обычно. Почти... некомфортно. Как будто она на самом деле ему больше не принадлежит. Его глаз дергается. Гермиона безвольно лежит на полу, ее глаза широко открыты и не моргают. Она выглядит мертвой. И он едва может отличить ее от настоящего трупа, за исключением того факта, что каждые несколько секунд ее мышцы подергиваются. Приступ боли. Судорога от шока после заклятия. И смотреть, как она лежит там, похоже на удар кинжалом в сердце. - Хвост! - Голос Беллатриссы повышается, и невысокий, круглый мужчина съежившись появляется из тени. - Приведи мне гоблина. Эта девка бесполезна. - Да, мисс Лестрейндж. - Он кивает. - Да, прямо сейчас. Он возвращается из подвала несколько мгновений спустя, приводя с собой невысокого, хмурого гоблина и бросает его перед Беллатрисой. Она допрашивает и его. Но в этот раз гораздо менее ужасно, чем Гермиону, и он уходит лишь с царапиной на щеке, из тонкого пореза сочится красная кровь. Он снова отрицает, что что-то знает, когда Беллатриса говорит ему: - Считай, что тебе повезло, - прежде чем подкрасться к обмякшей фигуре Гермионы на полу. - Чего нельзя сказать о ней... - шепчет она, и прежде чем проходит еще секунда, в уголке глаза Драко мелькают рыжие волосы. - Экспеллиармус! - Голос Рона гремит с лестницы, и он бросается вперед в комнату, когда Беллатрисса поворачивается к нему лицом. Его отец начинает вытаскивать палочку, но Поттер оказывается быстрее, выплевывая "Остолбеней" и отбрасывая его назад к стене. Драко выхватывает палочку в мгновение ока, и накладывает защитное заклинание за защитным, чтобы укрыть себя, когда Поттер и Уизли наступают, их лица дикие от ярости. Но внезапно все это прекращается так же быстро, как и началось, чей-то голос доносится из глубины комнаты. - Прекратите! - Драко оборачивается, чтобы увидеть Беллатрису с Гермионой, прижатой к груди, и с кинжалом, прижатым к шее. Она дрожит, тихо всхлипывая, когда Беллатриса требует, чтобы Гарри и Рон бросили свои палочки. Они подчиняются. - Подними их, Драко. Сейчас же, - шипит Беллатриса, когда Драко спешит вперед и поднимает обе палочки, крепко сжимая их в руке. - Так, так, так... посмотрите, что тут у нас здесь. - Его тетя болезненно улыбается: - Это Гарри Поттер. Он снова такой яркий, блестящий и новый... Как раз вовремя для Темного Лорда... У Драко внутри все переворачивается. Сжимается. Сморщивается при упоминании этого имени. - Позови его. - Беллатриса улыбается, и только спустя долгое мгновение Драко приходит в голову, что она смотрит на него. Но почему-то он не может заставить себя закатать рукав или вообще пошевелиться. Он замер, сжимая палочки Гарри и Рона так крепко, что кажется, что они могут треснуть. - Позови его! - Его тетя повторяет снова, и, поскольку Драко все еще не может даже шелохнуться, его отец выходит вперед. Резким рывком Люциус задирает рукав, обнажая Темную метку, выжженную на его коже, пока он насмешливо смотрит на Поттера. Другая его рука вытянута, наготове. Но внезапно он останавливается. Потому что с потолка доносится странный скрипучий звук. И когда Драко медленно поднимает глаза, чувствуя, как его шея застывает на месте, он видит это. Добби. Он сидит на верхушке хрустальной люстры над ними, медленно поворачивая металлический болт, который крепит ее к потолку. И в тот момент, когда сердце Драко пропускает несколько ударов, люстра срывается, быстро падает на мраморный пол и разбивается на миллион крошечных осколков. Беллатриса кричит, когда она стремительно падает на нее, бросая Гермиону вперед и едва избегая столкновения. Грейнджер слабо приземляется в объятия Рона, когда они, спотыкаясь, пятятся назад, и Драко остается смотреть, совершенно не понимая, что он должен делать. Он знает, чего хочет. Это не вопрос. Он знал, что хотел сделать с тех пор, как начались пытки. Но теперь, когда комната погружается в сплошной хаос, кажется, что есть выход. Шанс. Он держится за край стула, когда Поттер внезапно приближается к нему, тянет руку и пытаясь выдернуть палочки из его руки. Какое-то мгновение они борются, прежде чем Драко сдается. Сдается. Отдает ему палочки, которые держит в руках, включая его собственную. В конце концов, если то, о чем он думает, сработает, ему она все равно не понадобится. Это странное чувство - принимать решение. Потому что он точно знает, что это значит. Больше никаких родителей. Больше никакого Хогвартса. Больше никакой жизни, которую он всегда знал. Ему придется скрываться. Сменить имя. Может быть, даже притвориться магглом. Конечно, ему придется полностью исчезнуть на несколько лет. По крайней мере, до тех пор, пока Темный Лорд не прекратит его поиски. Или, может быть, он даже не протянет так долго. Может быть, он найдет его завтра или послезавтра.... Но это не имеет значения. Все это не имеет значения. Он просто не может здесь оставаться. Больше так не может. Гарри, Рон, Гермиона, Добби и гоблин - все они стоят на другой стороне комнаты, когда Беллатриса наконец приходит в себя после падения люстры. - Глупый эльф! - Взревела она. - Ты мог убить меня! - Добби никого не собирался убивать! - Отвечает эльф: - Он может только покалечить или серьезно ранить... Его мать поднимает свою палочку, но в одно мгновение она становится безоружной, палочка летит в маленькую руку Добби. - КАК ТЫ СМЕЕШЬ ЗАБИРАТЬ ПАЛОЧКУ У ВОЛШЕБНИКА? - Его тетка визжит. - КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПЕРЕЧИТЬ СВОИМ ХОЗЯЕВАМ? - У Добби нет хозяев. - Эльф выпрямляет спину. - Добби - свободный эльф. И Добби пришел, чтобы спасти Гарри Поттера и его друзей! Все происходит в мгновение ока. Гермиона тянется к своим друзьям. Добби находится в центре, готовясь аппарировать. И Беллатриса хватает что-то, что привлекает внимание Драко так же, как и раньше. Как вспышка света. Мерцание металла. У нее есть кинжал, и она поднимает его. Направляя его в сторону группы на другом конце комнаты и внезапно бросая его в центр, ее цель безупречна, когда нож летит в их направлении. И вот тогда Драко понимает. Этот момент движется как в замедленной съёмке, пока он прокручивает его в уме. Он точно знает, что ему нужно делать. Потому что нож направляется прямо на Гермиону, и прежде чем Драко успевает переосмыслить свое решение, он двигается. Выходит в центр комнаты и пятится к Поттеру и остальным. И затем он чувствует это, притяжение аппарации, когда он соединяется с кем-то позади него. Он не уверен с кем именно. И мгновение спустя магия поглощает его целиком, бросив в крутящийся, затягивающий водоворот, который он чувствовал миллион раз раньше, но никогда не привыкнет к нему. Это чувство разрывает его изнутри. Тянет за кожу. Искажает его чувства и заставляет чувствовать, как будто его тело раскалывается во многих направлениях. Но мгновение спустя все заканчивается, и его внезапно отбрасывает на землю в незнакомом месте, конечности раскинулись, пока он хватал ртом воздух. Ему только приходит в голову, что он лежит в воде, когда она стекает по его лицу сбоку, соленые капли просачиваются через его одежду и окатывают его холодной, вызывающей дрожь сыростью. Но дело не только в этом. Есть кое-что еще. Что-то еще, от чего у него слишком долго перехватывает дыхание в горле, все тело застывает от ужасного, тошнотворного осознания. Что он нашел кинжал. И он скрыт глубоко в центре его груди. Он едва может дышать. Не может сесть. Ничего не может сделать, кроме как просто смотреть на это и чувствовать, как его захлестывает ужасающее осознание. Поселившееся в каждой частичке его мозга. Переполнившее мысли цветом ярко-красной крови, сочащейся из глубокой колотой раны в его груди, застрявшей между двумя ребрами и вонзившейся в то, что, как он предполагает, является одним из его легких. Потому что дышать становится все труднее и труднее с каждой секундой, как будто его дыхательные пути сами наполняются кровью. Он едва осознает, что вокруг него раздаются голоса, пока чья-то рука не скользит ему под затылок, приподнимая его из воды осторожным, нежным движением. - Малфой ...- Это Гермиона. Он сразу все понимает. Он узнал бы этот голос где угодно. Это лицо, когда его глаза поднимаются, чтобы посмотреть на нее. И когда он видит выражение ее лица, боль в его груди только удваивается. Потому что она такая... она плачет. Это такое странное, необычное зрелище, что он несколько раз моргает, чтобы убедиться, что видит все правильно. Но он прав. Она плачет и притягивает его к себе на колени, а песок и вода прилипают к его мантии. - Малфой, просто держись, хорошо? Мы собираемся тебе помочь. Эти слова едва отпечатываются в его сознании. Он знает, что она обращается к нему. Она что-то говорит... просто... он потерял так много крови... - Рон, дай мне мою сумку! - Гермиона плачет, ее лицо исказилось от боли. Почему ей больно? — шепчет разум Драко. Он спас ее. Она в безопасности... Теперь она в безопасности... Воздух вокруг него, кажется, становится все холоднее. Как будто его охватывает озноб. Или, может быть, это просто вода. Может быть... - Моя сумка! - повторяет она, ее голос звучит сдавленно сквозь слезы. - У меня ее нет. - Рон качает головой. Он выглядит оцепеневшим. Каким-то серым. - Гарри? Она хрипит. Он молча качает головой. - Черт... — Она задыхается, ее руки дергают ткань костюма Драко, пытаясь оторвать его от раны. Он никогда раньше не слышал, чтобы она ругалась. Это звучит забавно из ее уст... - Я пытаюсь. - Внезапно она встречается с ним взглядом, и он чувствует, как в груди расцветает какое-то тепло. Глубже, чем рана. Дело не в этом. Это...что-то другое. - Я пытаюсь, клянусь... - Грейнджер. - Драко вырывается, используя всю оставшуюся в нем энергию, чтобы произнести это слово. Его голос звучит иначе, чем обычно. Менее резким. Более приглушенным. Невнятно. - Все в порядке. - Нет. - Она качает головой. - Нет, я могу все исправить... - Тебе и не нужно ничего делать. - Шепчет он. Вздрагивает, когда у него перехватывает дыхание в груди. Теперь все становится менее болезненным. Начинает исчезать... - Просто останься со мной, - внезапно она хватает его за щеки, делая прерывистый, судорожный вдох. - Останься со мной... Он никогда не думал, что испытает ощущение сродни этому, когда ее руки вот так прикасаются к нему. Не в ударе, не в пощечине. Но в мягкой, осторожной манере. Он чувствует тепло исходящее от ее пальцев на своем лице. Мягкость ее кожи. А Драко только смотрит. Моргает, глядя на нее, пытаясь вобрать в себя все чёрточки ее лица, которые он никогда раньше не позволял себе разглядывать. И он не может поверить, каким глупцом он был все эти годы, скрываясь от нее. Позволил обманом заставить себя ненавидеть кого-то такого... красивого. Теперь он это видит. Как она прекрасна. И он полагает, что всегда это видел, если быть честным. Но он никогда раньше не позволял себе думать об этом. Действительно подумать об этом. - Мне очень жаль, Грейнджер. - шепчет он, чувствуя, как у него немеют ноги. Его руки следующие. - За все, что я когда — либо делал т... тебе. - Все в порядке. - Быстро говорит она, слабо улыбаясь ему, пока ее большой палец скользит по его щеке. Теперь он чувствует себя холоднее. Даже тепло ее руки не помогает. - Все в порядке, Драко. Драко. Он не уверен, слышал ли когда-нибудь, чтобы она произносила его имя раньше. Но это звучит мило. Такой приятный у нее голос... - Грейнджер, - он морщится, когда вспышка боли пронзает его грудную клетку. На его рубашке еще больше крови. - Я ... я ... хочу попросить тебя об одолжении. - Да, - кивает она. - Да, все, что угодно. - Не умирай. - Он задыхается. Теперь у него в горле кровь. Он чувствует ее на вкус. - Пожалуйста, не уми... умирай. - Не умру. - Она проводит рукой по его лбу. Он чувствует, как пряди его волос скользят по коже, пропитанной водой. - Я обещаю, что не умру. - Ловлю тебя на слове, - шепчет он, чувствуя, как легкая улыбка скользит по онемевшим губам. Его глаза уже наполовину закрываются. Так утомительно держать их открытыми, хотя ему хочется продолжать смотреть на нее. Он хотел бы смотреть на нее вечно. Он потратил так много времени, пытаясь этого не делать... - Н... не хочу возвращаться и пре... преследовать тебя, чтобы убедиться, что ты ос... остаёшься в безопасности. - Я не умру. - Она повторяет, и он чувствует, как ее трясет. - Я обещаю. Я обещаю, что не буду... - Хорошо. - Он пристально смотрит на нее когда ее лицо начинает расплываться. Но это нормально. Пока он знает, что она все еще там. - Хорошо... У нее теплые руки. Это последнее, о чем он думает, когда мир начинает темнеть. Начинает крениться вбок и раздвигаться, как будто он снова аппарирует. У нее теплые руки, и она все еще плачет. Он надеется, что она скоро перестанет. Драко не считает, что его стоит так долго оплакивать.