«Smashing through the door, into another world,
Picking up my sword, nothing I can’t conquer –
I’ll keep carrying on. We have to be strong.
Still a long long way to run, until I see the sun»*(1)
(Zhang Jie – I See The Lights (盗墓笔记); OST The Lost Tomb)
Цилин еще ни разу не ощущал подобной легкости во всем теле, словно его вовсе не существовало. Мысли текли лениво, походя на сладкую тягучую патоку. Не было ни звуков, не запахов – только абсолютная тишина. Но, не смотря на легкость, налитые свинцом веки никак не желали подниматься. Сделав над собой усилие, Чжан приоткрыл глаза, непонимающе всматриваясь в кромешную тьму, окружавшую его со всех сторон. Он отчетливо помнил, что темные силы настигли команду в склепе с песочными часами, однако вокруг не было ни души. Сердце кольнула нарастающая тревога – Цилин не чувствовал привычной связи с У Се и Панцзы. Даже простые движения давались с трудом, но Сяогэ был непреклонен в отношении низменных желаний собственного взбунтовавшегося тела. Им самим управлял иной, гораздо более сильный, стимул – найти друзей и спасти их любой ценой. А потому, неимоверным усилием вернув контроль над собой, Цилин поднялся. Идти наугад было не самой лучшей идеей, но другого выбора не существовало – тревога за самых близких людей не давала усомниться в каждом последующем шаге, подгоняя вперед. И отчего-то он точно знал, что движется в верном направлении. Глаза привыкли к темноте, но ничего не изменилось – тьма не рассеялась только оттого, что Чжан стал лучше ее различать. Зато вернулась способность воспринимать окружающее пространство, и теперь он мог с уверенностью сказать, что вокруг было не просто темно, пустота – вот самое точно определение, которое только было возможно подобрать к этому месту. За неимение иного занятия, Цилин пустился в размышления, назревшие давно, но никак не формирующиеся в нечто целостное и логически обоснованное. Ему не давал покоя тот факт, что У Се продолжал скрывать произошедшие с ним после падения события. Наследник пятой семьи был напуган – неоспоримо – но не позволял самому себе сделать даже крохотный намек лучшим друзьям, чтобы получить их поддержку. Словно сомневался – нет, не в Сяогэ и Панцзы – в самом себе. Словно считал себя недостойным их поддержки. Словно решил, что был справедливо наказан за содеянное. Словно чувствовал себя крайне виноватым. И этих «словно» при ближайшем рассмотрении становилось только больше. Чжан не переставал задаваться вопросом – чего же так сильно боится У Се? О каком своем страхе наследник семьи У даже не подозревал до столкновения с темными силами, опутавшими своими сетями Хэйчжу? Теперь Цилину был известен страх Панцзы – предать лучшего друга, и свой собственный – навредить самому дорогому человеку. Но о тайном страхе У Се он не знал, даже не догадывался, как, впрочем, и Юэбань. Невольно вспомнились слова старейшего Лахи о том, что У Се – это вольный ветер. Изменчивый, как вся натура младшего третьего господина, сильный, как его дух, мягкий, как его отношение к друзьям, и теплый, как его самая искренняя улыбка, адресованная Сяогэ. Цилин усмехнулся, если У Се – ветер, то Панцзы – гора. Такой же большой и надежный. Тогда сам Чжан, вероятно, похож на воду. Хотя старый ийец предпочитал говорить загадками, в одном он был совершенно прав – железная троица никто друг без друга. Они будто разучились существовать сами по себе, предпочитая абсолютной свободе их особую взаимосвязь. Сяогэ просто не мог представить, как будет жить дальше, когда У Се и Панцзы покинут его. Он боялся признаться вслух, но в душе давно принял тот факт, что объятия друзей, их странные идеи, совместные попойки и разговоры ни о чем и сразу обо всем стали неотъемлемой и самой желанной частью его длинной и однотонной жизни. Однако смириться с будущим оказалось намного сложнее – оставаться одному отчаянно не хотелось. Да его, благодаря У Се и Панцзы, ничего и не держало в этом мире, кроме желания как можно больше времени провести рядом с двумя самыми близкими людьми. Оглядываясь назад, Цилин просто не понимал, почему не сумел довериться намного раньше. Скорее всего, сказывалось его прошлое, в котором не было место доверию. Но зачем он поддался на уговоры Яньцзина и уехал вместе с ним во Внутреннюю Монголию, оставив У Се одного, объяснить он не мог даже самому себе. У Панцзы теперь была Мэймэй, а у их друга – никого. Пускай рядом с наследником пятой семьи постоянно крутилась толпа людей: друзья юности, знакомые, партнеры по бизнесу, неугомонная в своих мутных стремлениях семья У – Чжан прекрасно видел, что с ними У Се все равно чувствует себя одиноким. Если вдуматься, то это Панцзы мог обнять любого, кому выпало на долю встретить господина Пана на своем пути, но их друг был другим, как и Чжан. У Се принимал объятия и, в целом, крайне близкое взаимодействие только от Юэбаня и Цилина, если, конечно, сам не был инициатором проявления дружеских чувств к Ци Хэю, Лю Сану, Цзэ Юйчэню или Кань Цзяню. Хотя с последним у босса У были особые отношения, в которых служащий семьи У зачастую вел себя, как восхищенный маленький ребенок. Но в остальном… Ведь даже от радостных обнимашек совершенно безобидной Бай Хаотянь тот вздрагивал каждый раз, незаметно стараясь отстраниться, чтобы не обидеть явно не замечающую этого девушку. Пожалуй, к перечню тех, с кем У Се чувствовал себя по меньшей мере комфортно, можно было отнести еще и Ли Цу. Не самый длинный список. И сейчас Сяогэ было стыдно за то, что оставил, зная – друг отпустит, не спросив объяснений, потому что ценит и уважает каждый самостоятельный выбор Цилина, принимая и не смея осуждать или как-то противиться этому. Конечно, У Се нашел себе занятие в Банаи, но вряд ли оно приносило ему счастье, скорее, это была попытка забыться, не прибегая к более радикальным методам. Да, что там говорить – Чжан даже ни разу не позвонил, погрузившись в представившуюся работу с головой, лишь скупо ответил на несколько сообщений, присылаемых по одному в месяц с целью убедиться, что он в порядке, или с пожеланием удачи. Вина удушливой волной окатила Цилина, вынуждая остановиться и глубоко вдохнуть, успокаиваясь. Он обязательно извинится, когда они выберутся из мертвого города и оставят позади проклятую долину. У Се заслуживает тех же верности и понимания, что сам проявляет по отношению к своим лучшим друзьям. Почувствовав движение сбоку, Чжан резко развернулся к источнику возможной опасности, в последний момент опуская руку, потянувшуюся за мечом – перед ним стоял напуганный Су Вань. - Г-господин Чжан? – недоверие смешалось с облегчением в покрасневших глазах, выделявшихся на бледном лице. - Ты как? - Н-нормально. Где мы? - Не знаю. Ты один? - Да. Я искал а-Ли и Хао-гэ, но никого не нашел. - Идем, - Цилин решительно подтолкнул растерянного парня в нужном направлении. - Господин Чжан, почему везде один песок? И никаких следов? Сяогэ озадаченно посмотрел на доверчиво заглядывающего ему в глаза юного спутника. Пришедший в относительное спокойствие разум вновь заполонили мысли – то, что им самим воспринималось, как пустота, для Су Ваня стало песками пустыни. Мелькнувшая догадка была незамедлительно выдвинута в качестве основного предположения таких разительных отличий восприятия: - Это твой тайный страх? - Что? – теперь не менее озадаченным выглядел и Су Вань. – Н-нет, просто все самые худшие моменты моей жизни связаны с песком, - неуверенно продолжил начинающий расхититель. – Вернее, не только с ним. Еще с а-Ли, - сбиваясь на нервный шепот, попытался внести уточнение он. - Ладно, - согласился с доводами Цилин, понимая – ему говорят лишь часть правды. – Давай, найдем остальных. Как бы не хотелось Сяогэ вернуться к прерванным размышлениям, ему пришлось поддерживать продолжающего дрожащим тихим голосом время от времени нести всякий маловразумительный бред лучшего друга Ли Цу. Хотя назвать поддержкой его молчание, можно было лишь с натяжкой, но бубнящий себе под нос Су Вань и не требовал большего, довольствуясь тем, что он не один. С Ли Цу было как-то проще – Цилин признавал это. Возможно, этому способствовала бросающаяся в глаза схожесть мальчишки с У Се. С ЯнХао – чуть сложнее, но тот оказался так же молчалив и сдержан в обществе несокрушимой силы Железного Треугольника, как и сам Чжан. Су Вань же своей эмоциональностью походил, скорее, на Панцзы, вот только с Юэбанем у Сяогэ за плечами были годы дружбы, а как себя вести с юной копией Вана никто ему не разъяснил. Сам же Цилин не хотел напугать или обидеть солнечного мальчишку, что, само по себе, было довольно странно, поскольку обычно его не волновали подобные мелочи. - Господин Чжан, - Су Вань осторожно потеребил старшего за рукав, привлекая к себе внимание и получая в качестве ответа нечитаемый взгляд, в котором, впрочем, не было пугающего равнодушия или отталкивающего холода. – Смотрите! Цилин послушно посмотрел в указанную сторону, видя лишь густую тьму: - И что там? – на пробу поинтересовался он. - Вы не видите? - Нет, - прозвучало намного жестче, чем Сяогэ планировал, но понимание этого пришло лишь с отчетливо дернувшимся в сторону Су Ванем. – Я ничего не вижу, - выравнивая тон, Цилин попытался сгладить ситуацию, представив на своем месте У Се. Светлый ум Железного Треугольника всегда умел подобрать правильные слова, читая людей, как открытые книги. - Там какое-то здание, - немного успокоившись, пояснил Су Вань, сильнее сжимая пальцы на одежде старшего. - Здание? - Оно кажется очень знакомым, - пробормотал он под внимательным взглядом черных глаз, вновь вздрагивая, от накатившего на него осознания. - И? Цилин ожидал очередного нескончаемого потока сбивчивых объяснений или молчания, но никак не всхлипа. От этого бывалому воину стало не по себе. Он даже не знал, как утешить самого дорого человека, с горем пополам сумел успокоить – а, может, просто запугать окончательно – Ли Цу, поэтому просто не представлял, каким образом должен поступить сейчас. Долго мучиться возникшей дилеммой ему не дали, доверчиво прижимаясь к руке, но, к счастью, не предпринимая попыток обнять. Смирившись с неизбежным, Цилин позволил парню выплакаться, используя в качестве утешительного приза постепенно намокающий рукав своей одежды.***
Панцзы брел в темноте, чертыхаясь и причитая. Ему, определенно, было, что высказать этому месту. И если некие силы, возомнившие себя самым могущественным злом, решили таким образом заткнуть рот Вану, то они просто слишком плохо знали подрывника. Он точно знал – с братьями все в порядке, эти двое смогут за себя постоять и дождаться заплутавшего в однообразии друга. За кого пузо и душа Железного Треугольника переживал основательно – несмышленая троица любителей острых ощущений. Эти ребята нравились Юэбаню своей любознательностью и упорством, с которым они смогли добиться своего и стать частью команды. Поразительно похожие на железное трио и так же сильно отличающиеся от них. Хотя Панцзы с присущей ему шаловливой уверенностью утверждал, что связан духовными узами с Ли Цу, он абсолютно точно знал – Су Вань подходил на это место гораздо больше. Ван буквально ощущал исходящий от парня эмоциональный настрой: солнечный, безудержный, веселый и заботливый. Ли Цу же казался копией У Се, только более капризной и нахальной. Там, где наследник семьи У брал своим обаянием, умом и тонким чутьем, мальчишка использовал свой гонор, язвительность и наглость. Но все же они были похожи, как умудренный жизненным опытом снисходительный и заботливый отец и его взбалмошный, жаждущий всего родительского внимания сын. Панцзы прекрасно видел, что его лучшего друга задевали злые и обидные слова, то и дело слетающие с языка находящегося в постоянно боевом запале Ли Цу, но тот никогда не отвечал тем же, скрывая свои чувства под многочисленными масками, за которые под силу заглянуть только Юэбаню и Цилину. Более того, У Се не пытался навязывать свое общество дьяволенку, чтобы наладить их неравнозначные и сложные отношения, но продолжал оберегать. То, что чувство вины, обуревавшее друга, за четыре с лишним года не стало меньше, Ван знал. Как знал многое другое, о чем не заговаривал с наследником пятой семьи, уважая его выбор, даже если он казался слишком жестоким по отношению к нему самому. У Се имел право самостоятельно принимать решения, а Панцзы просто был рядом, поддерживая, когда тот мог оступиться. Радовало лишь постепенное осознание Ли Цу, за время экспедиции успевшего едва не потерять своего наставника дважды. Мальчишка явно желал стать ближе к боссу У, но не знал, как. А тот, в свою очередь, предоставлял полную свободу действий, не смея настаивать и подталкивать в нужном направлении. Замкнутый круг! Хорошо, что и у того, и у другого за спиной находились верные друзья, способные стать всем. Для У Се подрывник, как и Сяогэ – это он знал наверняка – мог сделать все, не оглядываясь на последствия. Для Ли Цу такой опорой стали Су Вань и Ян Хао. В последнем, правда, особо сильно виделась нотка воспитания Хо Даофу, но хулиган умел постоять за своих друзей. Панцзы мысленно хмыкнул, приходя к неожиданному выводу из ставших совершенно очевидных вещей – прийти к гармоничному общению между двумя поколениями расхитителей можно одним из привычных способов: устроить грандиозную попойку со всеми вытекающими из нее последствиями либо просто выбраться куда-то вшестером, где не будет никаких проклятий, тайн и другой стоящей поперек горла дребедени. А еще Юэбань решительно был готов настоять на разговоре с У Се. Обычно он не давил на друга, но произошедшее с наследником семьи У и всем Железным Треугольником требовало разъяснений и взаимных извинений. - Панцзы? Ван остановился, прислушиваясь. Зов повторился, и голос принадлежал Ли Цу. - Улай, ты чего тут завис? – хлопнув сникшего парня по спине, как можно развязнее поинтересовался подрывник. - Ищу друзей, ясно тебе, - вяло огрызнулся тот, зябко проводя руками по своим плечам. - С закрытыми глазами? – без тени иронии, как бы между прочим, обронил Юэбань, памятуя о заявлении У Се – Ли Цу не должен оставаться один в темноте. И, кажется, он начинал понимать причину подобной категоричности в словах лучшего друга. - Неужели У Се не говорил? – без боя сдался начинающий расхититель, устало опускаясь на нечто, что сложно было назвать землей, полом или вообще поверхностью. - О чем? - Я думал, он уже высмеял меня перед всеми, - голос Ли Цу был пропитан горечью. - Тяньчжэнь не высмеивает чужие слабости или страхи, и не рассказывает о них никому, - покачал головой Панцзы, грузно присаживаясь рядом с дрожащим мальчишкой. - Неужели? - Так, о чем ты не хотел, чтобы знали окружающие? – вопросом на вопрос ответил Юэбань, ободряюще задевая того плечом. - Чжан Цилин тоже знает, теперь еще и ты, - потеряно выдохнул начинающий расхититель. - Сяогэ тоже мастер хранить секреты. Так о чем речь? - Темнота, - просто, будто одно слово могло объяснить все на свете, глухо произнес Ли Цу. - Боишься темноты? Это нормально. - Боялся. Раньше. Но после встречи с У Се забыл об этом, - с губ слетали отдельные рубленные фразы, из которых Панцзы становилось совершенно ясно – наследник семьи У сумел избавить Ли Цу от постыдного страха, но страх вернулся, и связано это с проклятием Города Мертвых. - Я думал, что У Се погиб, - продолжил Ли Цу, справившись с дрожащим голосом – расплакаться еще и перед Ваном было бы слишком унизительно. – И все повторилось. Тогда был Чжан Цилин, теперь – ты. - Но страх проходит только рядом с У Се, - мягко подтолкнул к главному Юэбань. – Он – причина вернувшегося страха, он должен стать спасением. - А ты умеешь рассуждать, - слабо хихикнул Ли Цу, немного расслабляясь рядом с большим и теплым Панцзы. – Не смотря на свои дурацкие футболки. - Футболки не тронь – это святое! – шутливо возмутился Юэбань, поднимаясь. – Предлагаю найти остальных. - А… - Я тайн не выдаю, - совершенно серьезно заверил замявшегося юного спутника Ван. – У Се меня прикончит, если я посмеюсь над тобой или не доставлю к нему в целости и сохранности, - помогая подняться Ли Цу, продолжил болтовню он. – Иногда мне кажется, что Тяньчжэнь, У Се и босс У – три совершенно разных человека в одном теле. - Босс У – страшный человек, - согласно хмыкнул парень, не делая попыток скинуть тяжелую теплую ладонь со своего плеча. Идти так было не слишком удобно, зато всепоглощающий страх постепенно отступал, сворачиваясь где-то на задворках подсознания.***
Ли Цзялэ не был настолько смел, чтобы открыто признаться в своем внезапно воплотившемся страхе, идущим рядом с ним друзьям и, тем более, едва плетущемуся позади них Ян Хао. Зато был достаточно разумен, а потому прекрасно осознавал, что это всего лишь иллюзия – пугающий до одури образ, сотканный проклятием мертвого города. Однако от осознания легче не становилось, и чуть расплывчатый силуэт с перерезанным горлом продолжал преследовать его. Когда Панцзы видел фантом своего друга, Ли Цзялэ видел лужу крови и укоризненный взгляд лежащего в ней Цзя Кэцзи. Да, с того самого дня, как тот умер прямо на глазах бывшего работника Склада 11, Ли Цзялэ не переставал винить себя в этом, как и в том, что остался жив. Но даже не подозревал – истинный страх был скрыт в глубинах его подсознания. Острое чувство вины непрерывно черпалось из него – а что, если сам Цзя Кэцзи винил лучшего друга в своей гибели. Ян Хао хмуро оглядывался по сторонам, из разговора идущих впереди старших понимая, что видимые им образы не соответствуют действительности. Трое мужчин беспрестанно пеняли на непроглядную тьму, сгустившуюся вокруг, в то время, как сам парень видел картины прошлого, вселяющие в него куда больший страх, чем невозможность видеть что-либо вообще. Сохранять напускное спокойствие становилось все сложнее – он не знал, куда делись его друзья и живы ли они, что случилось с Железным Треугольником и почему они здесь. Лю Сан старательно поддерживал завязавшийся разговор. Свыкнувшись с мыслью, что стал совершенно обычным без своего тонкого слуха, благодаря поддержке У Се, он не переставал задаваться вопросом, почему это случилось. Почему проклятие решило, будто потеря слуха его главный и тщательно сокрытый страх? Лю Сан без сомнения был готов расстаться со своим слухом ради У Се, чтобы тот успел добраться до Города Грома прежде, чем смерть настигнет его. И ни разу не пожалел о своем выборе, когда узнал, что босс У выжил. Но рассматривая сложившуюся ситуацию с разных ракурсов, он начинал понимать – отдать слух добровольно ради непредсказуемого во всех смыслах человека было не страшно, это воспринималось, как возможность хотя бы отчасти оплатить долг за свою неоднократно спасенную жизнь. А вот лишиться своей самой главной ценности, своего преимущества перед другими по прихоти неизвестных сил в самый неподходящий и неожиданный момент – вот тот тайный страх, о котором Лю Сан даже не подозревал. Кань Цзянь недоумевал, почему ему не страшно. Совсем. Подобное зловещее место должно было вызвать предательскую дрожь и позорное желание сбежать, но их не было. И от этого становилось неуютно, однако все равно совершенно не страшно. Словно проклятие по какой-то причине решило обойти чересчур эмоционального и сверх всякой меры напуганного потусторонними силами служащего семьи У. Вот если бы рядом был его босс, то ответ нашелся бы сразу, но тот в очередной раз за экспедицию пропал вместе с друзьями, даже не подозревая о терзаниях своего верного помощника. - Кого я вижу? – насмешливый голос резанул по ушам. Прямо перед расхитителями вырос Яньцзин. Похоже, человека в черном совершенно не смущала царившая вокруг темнота. Он двигался легко и свободно, буквально за несколько секунд успев совершить массу манипуляций: от язвительных комментариев до непринужденного похлопывания по плечам удивленно хлопавших глазами товарищей. - Ты видел остальных? – первым заговорил Лю Сан – раньше бы он ни за что не пропустил приближение господина Хэя, но все изменилось, и с этими изменениями приходилось мириться. - Нет, - легкомысленно отозвался тот. – Но, кажется, я знаю, куда нам идти. - Разве здесь есть какие-то ориентиры? – голос Ли Цзялэ буквально сквозил недоверием. - Видимых нет. - Тогда…, - начал Ян Хао, но был бесцеремонно перебит. - Тьма сгущается, - в своей язвительной манере пояснил Ци Хэй. - Значит, мы приближаемся к ее эпицентру, - эффектно закончил он, не давая никому вставить и слова. – Вперед, шевелитесь. Кань Цзянь вместе с остальными послушно последовал за Хэй Яньцзином. Служащему семьи У всегда было интересно знать, боится ли чего-нибудь этот непостоянный человек. Будучи наемником, босс Хэй не должен был предаваться страхам, но Чжан Цилин тоже был наемником, и явно испытывал это чувство, когда дело касалось железной троицы – уж в этом Кань Цзянь не сомневался. Достаточно было вспомнить, как изменилось лицо мечника, стоило боссу Цзяо самодовольно заметить, что любое неверное решение господина Эрбая может привести к смерти наследника пятой семьи. В тот самый момент Чжан Цилин был готов без промедления убить не только вычурно разодетого молодящегося павлина, но и его оппонента из семьи У, за то, что тот поставил безопасность У Се под удар, накачав наркотиками и сплавив с глаз долой в компании Лю Сана, а после принялся угрожать потенциальному убийце своего племянника. Но вот о господине Хэе служащий семьи У знал недостаточно, чтобы сделать хоть какие-нибудь разумные выводы. Хотя предполагал, что и у того есть слабое место. И, возможно, все было намного проще – босс Цзэ мог оказаться тем самым… - Смотрите, впереди туман! – Ян Хао, активно жестикулируя, тыкал пальцем куда-то вдаль. - Похоже на то, - одобрительно кивнул Яньцзин, ускоряя шаг. Белесая туманная дымка резко контрастировала с окружавшей людей темнотой. Со всех сторон к ней собирались растворяющиеся в сумраке бесформенные тени. - Это барьер, - Цилин вынырнул из тьмы с озирающимся по сторонам Су Ванем за своей спиной. - Яба? Где У Се и Ван Панцзы? - Нашел только его, - деланно равнодушным тоном ответил Чжан, вталкивая Су Ваня прямо в руки замершего Ян Хао. - А мы нашлись сами, - выпрыгивая, словно из неоткуда, радостно возвестил товарищей Панцзы, повторяя маневр Чжана и отправляя охнувшего от неожиданности Ли Цу прямиком в объятия его друзей. – Но где Тяньчжэнь? – тревожно заглядывая в глаза Сяогэ, осторожно уточнил он. - Не знаю. Я найду его! - Стой! – Ци Хэй проворно схватил сорвавшегося было с места Чжана, тут же поднимая руки в примирительном жесте и отступая назад, придавленный к земле вполне ощутимым тяжелым взглядом. – Не спеши. У Се достаточно умный и изворотливый, чтобы найти выход. - Яньцзин, - наемник мог поклясться, что окутавший его холод, был способен заморозить кровь в венах. - Мне бы не хотелось, чтобы слово хладнокровный применялось ко мне в прямом смысле, хах. Чжан молча уставился на наемника, игнорируя завуалированную просьбу этого не делать. - Найдем выход сами, после спасем У Се. Уверен, он был бы согласен с моим планом, - отступая еще на полшага, пояснил Ци Хэй. Цилин неохотно кивнул, понимая – Яньцзин прав: У Се слишком высоко ценит чужие жизни, поэтому не стал бы действовать опрометчиво. - Надо пройти сквозь барьер, - поборов желание вырубить человека в черном и отправиться на поиски друга, Цилин приблизился к туману. Тот колыхнулся. - Это место еще более стремное, чем мертвый город, - с затаенным отвращением пробурчал Панцзы. - По крайней мере, мы все видим одно и то же. - Осторожно! Еще до того, как раздался вопль Лю Сана, Чжан схватил замешкавшегося друга за воротник куртки, отдергивая назад. Туманная завеса снова колыхнулась, разрастаясь и поглощая все вокруг. Бежать смысла не было, поэтому Цилин лишь крепче ухватился за Панцзы, удерживая того на месте, а свободной рукой притянул ближе к себе снующего рядом Ли Цу с повисшими на нем друзьями, оставляя остальную команду на совесть Яньцзина. Болезненное ощущение, словно тело разрывают на части, длилось недолго, как и звон в ушах от слившихся воедино зловещих голосов. Сяогэ сморгнул влагу с ресниц, придержав резко начавшего заваливаться вбок Юэбаня и успев подхватить оседающего Ли Цу. Су Вань и Ян Хао со стоном рухнули на землю. Появившаяся в поле зрения Чжана остальная команда выглядела ничуть не лучше. Даже Яньцзин с видимым трудом держался на ногах, покачиваясь. Долго удерживать сразу двоих, когда и самому-то стоять тяжело, Цилин не мог, а потому аккуратно помог опуститься рядом с товарищами по несчастью, давая возможность прийти в себя не только им, но и самому себе. Когда картинка перед глазами перестала расплываться, а головокружение немного стихло, Сяогэ осмотрелся, внутренне обмирая – У Се сидел на каменном мосту, свесив ноги в пропасть, и неотрывно смотрел на зависший прямо перед ним череп, будто ведя с ним мысленную непринужденную беседу. Вдали виднелся окутанный золотым маревом дворец. - Панцзы, вставай. - Сяогэ, что произошло? – заторможено осведомился Юэбань. - У Се, - Чжан насильно развернул голову друга в нужном направлении, не имея возможности выразить увиденное словами. - Тяньчжэнь! – взгляд подрывника моментально прояснился, а он сам неуклюже попытался подняться на ноги. - Сяогэ! Панцзы! – заметив друзей, чье появление пропустил из-за продолжавшихся длительное время гляделок с порождением тьмы, У Се сделал попытку приблизиться, но был резко отброшен назад. Чудом удержавшись на краю моста, он хмуро посмотрел на безмолвного собеседника. – И что это значит? - Ты же сам хотел узнать тайну этого места, - раздался невозмутимый голос, идущий со всех сторон. - Они мои друзья, - в тон заметил босс У, складывая руки на груди. – Хватит играть в прятки. Если есть, что сказать – говори. Или заканчивай морочить мне голову своими дешевыми фокусами. - В этот раз не боишься – жаль. Было гораздо интересней, когда ты ничего не помнил. - Я расскажу! Цилин резко развернулся, встречаясь глазами с приветливо улыбающейся девушкой, теребящей в руках сяо, слишком естественной и живой для подобного места. - Мы можем заключить сделку. Чжан не успел моргнуть, как та уже стояла напротив У Се. - С чего мне заключать сделку с кем-то из вас, - насмешливо фыркнул наследник семьи У. - Вы хотите свободы. Мы хотим свободы. В этом наши желания совпадают, - девушка переместилась за спину У Се. Цилин сделал шаг вперед, натыкаясь на невидимую преграду. - Так выпустите нас отсюда, и сами валите! – не сдержавшись, выкрикнул Панцзы. - Мы не можем. Ах, - череп приблизился к лицу разом напрягшегося У Се, - ты так на него похож. Немного старше, но лицо осталось неизменным. - Чего вы хотите?– резко выдохнул босс У, отстраняясь. - Тяньчжэнь, не смей заключать с ними сделку, - испуганно прошептал Панцзы, изо всех сил ударяя кулаками по невидимому барьеру. - Я бы назвала ценой твою душу, - прозвучал задумчивый голос. - Хэянь! - Но Цинцзе против этого, - закончил он, не скрывая ноток разочарования. - Цена знаний и свободы – монетка, - заявила девушка. - Монетка? - Этот жалкий человечишка забрал ее с собой, когда покидал долину. - Разве не вы сами затеяли эту игру? – игнорируя настрой собеседников, с деланным легкомыслием бросил наследник пятой семьи. - Пронырливый ийец хотел обмануть всех, а в итоге лишился жизни. Думаешь, ты хитрее него? - Думаю, что пока не услышал от вас ничего ценного, - пренебрежительно передернул плечами У Се. - Забавный, - девушка склонила голову к плечу, рассматривая потомственного расхитителя из-под полуопущенных ресниц. - Ну, какой есть. Если хотите сделку – нужен равноценный обмен. - А если тени заберут твою жизнь?! У Се почувствовал, как его горло сжимают невидимые пальцы. Чувство нехватки кислорода походило на дежавю, только на сей раз он знал наверняка – это жест бессилия, бравада и не более того. - У Се! – Цилин ударил по преграде мечом, слыша звон осыпающихся осколков. В этот удар он вложил все свои силы – волна отдачи стремительно разошлась по всему телу, вызывая дрожь в руках и дезориентируя. - Тяньчжэнь! Отвали от него! – Панцзы, не дожидаясь друга, кинулся вперед, отталкивая девушку. Тяжело оседающий на холодный камень У Се был заботливо подхвачен подрывником. – Тяньчжэнь, держись! - Все нормально, - низкий хрип прервал приступ кашля. Но сдаваться босс У не собирался. - Все еще хочешь поспорить? - Убьете, и придется сидеть в этой чертовой дыре еще пару тысяч лет! - Хэянь! Он прав. - Цинцзе, ты слишком доверчива. - Сделка должна быть честной, - вновь поднимаясь на ноги, повторил У Се. – Выполните свою часть обещания, и я найду вам монетку. - Людям нельзя доверять! - Духам тоже, - парировал он. - Тяньчжэнь, ты с ума сошел, - простонал Панцзы, понимая, что друг уже принял решение, и отговорить его от необдуманного шага не получится. - Хорошо. Что ты хочешь знать? - Вашу историю. - Наша история и ваша свобода в обмен на сдержанное обещание, - девушка протянула руку к У Се. - Сначала ваша история, а потом сделка. - Да как ты смеешь! - Хэянь, он намного умнее и прозорливее, чем все те, кто были до него, - звонко рассмеялась девушка, хлопая в ладоши. – Ты пожелал, чтобы все было честно. Будь по-твоему. Ты можешь задать нам три вопроса. Сумеешь найти верные – станешь обладателем знаний. Нет – ты глупец. - Ладно, - коротко усмехнулся У Се, жестом прося стоявшую неподалеку команду молчать. – Не буду спрашивать кто вы… - Правильно, ты уже знаешь ответ, - промурлыкала девушка. – Мы все и ничего. Мы – две стороны одной монетки. Свет, ставший тьмой, и тьма, ставшая светом. - Лянмяньшэнь*(2), - растягивая слово, по слогам проговорил У Се. - Мы сводные сестры, ставшие единым целым. - Одну из вас призвала мать погибшего шамана, а другую – его убийца. Сначала ты, - его палец указал на Цинцзе, - раскрыла шаману секрет источника, а позже спасла его душу из заточения, хотя он не сдержал свое обещание, и прокляла город. Затем ты, - У Се перевел палец на зависший в воздухе череп, - пришла на зов старшего брата и позволила ему ощутить еще большее могущество, создав иллюзию того, что он может повелевать злыми духами. А после наложила на город еще одно проклятие. Если вдуматься, то оба проклятия похожи. - Не тени время! Разве тебе не интересно, зачем одна из нас решила спасти шамана? Зачем продолжаешь говорить о городе, что проклял сам себя?! Его жители утратили веру в духов природы, пристрастившись к темной магии. Они убивали тех, кто отличался от них. И были убиты сами с верой в спасение. - А шаман остался единственным выжившим, - подытожил У Се. – Это же очевидно. Он не мог умереть, так как первым испил весеннюю воду из источника. Его можно было только убить, в заточении смысла не было. Вероятно, он покинул долину еще до того, как город оказался проклят. - Его душа была слишком чиста для этого места, - Цинцзе грустно вздохнула. – Он усердно молился, и наш прародитель решил наградить его, даровав долголетие. - Но шаман не смог смотреть, как жители города гибнут от жажды и голода, поэтому нарушил обещание и рассказал отцу и брату о чудесном источнике. Он не думал, что его предаст собственная семья. - Чего же ты медлишь? – пространство заполнил шипящий от нетерпения голос. – Задавай свои вопросы! - Чтобы задать вопрос, для начала нужно понять, о чем спрашивать, - рассудительно заметил У Се. Ощущая безмолвную поддержку стоявших за его спиной Сяогэ и Панцзы, он был готов идти до конца. – Следующим был Буйю Вани. Нет смысла спрашивать о причинах, по которым вы решили заманить в свою ловушку беглых ийцев или других людей. Все люди порочны и алчны. В поисках сокровищ они нарушали покой долины и окропляли ее кровью друг друга. Но вы спасли дочь Буйю Вани, который первым смог отыскать дворец и справиться со стражем города, а после обманул вас. Речь шла о сделке – жизнь его дочери в обмен на помощь. - Он не сумел побороть страх и алчность, - рассмеялся голос. - И поплатился за это жизнью, - понятливо кивнул босс У. - Следующими были Мэн Нюпи и его брат. Уверен, и до этого в долину забредали охотники, но вы выбрали именно этих двоих, - он ненадолго замолчал, обдумывая возникшую в голове теорию. – Вероятно, они были потомками дочери Буйю Вани. - Тот жалкий человечишка был ее потомком, но оказался еще хуже своего предка, - с нескрываемым презрением пророкотал голос. - В таком случае, я хочу знать, что на самом деле произошло с Мэн Нюпи и Мэн Чэнши. - Мэн Чэнши пал от рук брата. Цинцзе предложила сделку человеку с проклятой меткой, коей была награждена дочь беглеца в ночь ее возвращения во внешний мир – бессметные сокровища в обмен на его помощь. Три стрелы, что оставила Цинцзе, не были предназначены для убийства – они должны были указать путь, но вместо этого жалкий человечишка выкрал их у брата, который должен был стать спасителем с великим сердцем и душой, и принес его в жертву долине. Вечная жизнь стала его проклятием. Чтобы умереть, ему нужно было вернуться в долину и кинуть монетку обратно в подземное озеро. Вот уже более десяти веков он покоится на его дне вместе с одним из правителей города и своим товарищем. Погрузившись в вечный сон и пройдя обряд очищения, его брат стал хранителем и помогает тому, кто этого достоин. Если бы в мире остался тот, кто скорбел о нем, душа Мэн Чэнши обрела свободу много столетий назад. Мы укрыли тело юного охотника в потайной комнате Дворца Духов. Обманщик постарался на славу – из этой комнаты нет выхода. Каждый, кто войдет в нее, неизменно окажется в Обители Теней. - Ты забавный и сообразительный, - прервав рассказ Хэянь, рассмеялась Цинцзе. – С тобой интересно, но ваше время на исходе. Если не покинете Обитель Теней, то сами станете тенями. - У меня есть еще два вопроса. Был ли здесь Ань Ханьцзы? И в чем суть монетки? - Человек, которого ты назвал Ань Ханьцзы, и есть тот, кто последним покинул долину с монеткой. Она олицетворяет нас, долину и город. Вернешь ее, не возжелав большего, и мертвый город обратится в прах, а души, убитых им людей, обретут покой. Мы станем свободными от данных клятв. - Ладно. Я верну вам монетку, - У Се протянул руку, касаясь ледяных пальцев Лянмяньшэнь, ставших в одно мгновение единым целым. Запястье и предплечье полыхнули огнем. От нарастающей боли ноги подкосились, глаза застлала темнота, а сердце пропустило очередной удар. Раздалась трель призрачной сяо, и все звуки исчезли. Потомственный расхититель резко вскинулся, хватая ртом воздух. Предплечье продолжало пульсировать угасающей болью. Отвыкшие от света глаза начали слезиться, стоило их открыть – равномерное золотистое сияние казалось слишком ярким. Сморгнув с ресниц скользнувшую по щеке вниз влагу, У Се осмотрелся – вместо склепа с песочными часами вся команда оказалась в библиотеке Дворца Духов. _____________________________________________________________ Комментарий к 22 главе: Мы постепенно приближаемся к развязке. Да, у нас все не то, чем кажется. Зато все более или менее встает на свои места. Как вы понимаете, Цинцзе и есть шоухулин, а Хэянь – аньин. По крайней мере, У Се не придется долго и упорно объяснять друзьям, что парящий в воздухе череп, преследующий его, действительно, существует. Что касается Дворца Духов, то одно его название говорит о многом – его населяют духи, как злые, так и не очень. Как видите, кроме Мэн Чэнши и шамана, который остался жив, в нашей истории больше нет положительных персонажей. Все оказались с гнильцой. Все, как у людей. Пора Железному Треугольнику и их друзьям выбираться из города и долины. Разумеется, им еще предстоит узнать об Ань Ханьцзы и монетке, но всему свое время. P.S.: Хэйань[hēiàn] – тьма, допустимо слияние букв «й» и «а» и написание Хэянь[hēi'àn]. Цинцзе[qīngjié] – очищение/чистота. Примечания: 1.Проходя сквозь дверь в мир иной, подбираю свой меч, И нет ничего, чтобы я не мог победить – Я продолжаю двигаться вперед. Мы должны быть сильными. Предстоит еще долгий путь, пока я не увижу солнце. (слова из оригинальной английской версии финального саундтрека первого сезона Затерянной гробницы в исполнении Джейсона Чжана/Чжан Цзе «Я вижу огни») 2.Лянмяньшэнь (两面神 [liǎngmiànshén]) – китайский вариант двуликого Януса. Упоминается в некоторых даосских текстах, датируемых V-IV веками до н.э.. P.S.: авторам так и не удалось понять, к какому метафорическому полу отнести «двуликий дух», поэтому мы решили дать ему два женских имени. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic