Муза

-Бараш, ты опять меня не слушаешь! Тебе было сказано полить цветы около дома, а не на клумбе, ведь там я уже полила их сама!, - Бараш опять получил оплётку за желание помочь Нюше, и та, будучи раздосадованной ещё с раннего утра, вешала тумаки своему другу косынкой для волос. -Но я просто хотел помочь... и вообще! нечего на меня так выражаться! Я всегда тебя внимательно слушаю., - хрупкое сердце поэта опять крушили на мелкие кусочки и от осознования этого он стал дотрагиваться до ручки двери, чтобы покинуть этот дом. - Я говорю всё, как есть! Если я тебе так не нравлюсь, то можешь уходить! Но знай, что это была твоя вина!, - она театрально топнула ножкой и развернулась к окну где в это время резвились Крош с Ёжиком. -Ах так... ну и оставайся же ты одна! Будет она ещё за нос меня водить, что я, якобы, не расслышал!, - после этого Барашек открыл дверь и ушёл, оставив Нюшу сдерживать комичные слёзки, задрав пятачок так, что он чутли не доставал до её глаз. Он дошёл до своего дома думая, как проучить маленькую негодяйку. Бараш нашёл у себя в доме много разных стихов, посвящённых его любви к Нюше. "Нюша-спелая как груша, Чиста, как капля утренный росы."-так начанался его первый стих, который он написал. Не так хорошо, как сейчас он пишет, но тоже ничего. Хотя Барашка думал иначе. Он буквально сжёг все свои старые стихи, и этот полетел в огонь первым. Ему нужно было новое вдохновение для его стихов. За этим он отправился к своему знакомому музыканту. Уж он поймёт его, как творческая душа... Бараш, захватив пару листов с чернильницей и пером, со всех ног мчится к Карычу за долей праведного вдохновения и умных слов от пожившей птицы. Он останавливается в долях метра от двери, по всем правилам этикета стучится в дверь 3 медленных раза. Потом дверь открывается и он входит в большое здание. Дом этот всегда казался ему громадным снаружи и просторным внутри, но это лишь казалось, поскольку внутри он не уступает и его домику. -Здравствуй, дружище, зачем пришёл?, - задаёт вопрос Кар-Карыч, отрываясь от нот. -Здравствуй, Карыч, - он, блея растянул слог, стал рассматривать картины. В доме птицы было много разных картин, которые он привёз из своих дальних странствований. Все они отображали какое-то значимое событие или это была какая-нибудь гравюра, выражающая национальное искусство того или иного народа. Картины так его завлекли и очаровали, что он забыл, что собеседник ждёт ответа. -Проходи, ну же, не стесняйся. Рассказывай, что у тебя стряслось., - он как всегда по-старчески улыбался и закрыл крышку рояля. -Я ищу вдохновения..., - он снова растянул слог, протянув руки, в которых были чистые листки. -Не печалься, дружище, что-нибудь покумекаешь и оно само само сабой появиться: ты же у нас - поэт!,-он выделил это слово в своей речи, такова была его привычка. -Я теряю музу моих стихов! Понимаешь, Карыч? Мне нужна новая любовь..., - говорит он совсем почти шёпотом, предпологая, что он сдерзнул повысить тон на старшего. Карыч на данное заявление рывком встал с табуреты и подошёл к товарищу. Он осмотрел его строгим взглядом и пригласил присесть за рояль. -Понимаешь, Бараш, не всегда любовь это что-то, что ты испытываешь к человеку. Это может быть и... ем.. что-то светлое, что ты чувствуешь к какому-нибудь делу! Например, как я любил путешествовать или сейчас люблю музыцировать. Это приносит мне особую радость и окрылённость!Вот,попробуй, дружище! Тебе сразу станет легче и может даже придёт твоё вдохновение...., - он усадил его за инструмент и поднял крышку рояля. -Но я не умею играть, Карыч!,-Бараш упёрто сидел на табурете игнорируя то, что ворон ему советовал, - Мне кажется, ты не правильно меня понял... -Постой, дружище, ты ведь даже не попробовал! А вдруг, это станет твоим новым интересом! Бараш закатил глаза и два раза потыкал ноту "До", после чего повернулся к Карычу лицом. -Ты можешь мне помочь найти человека, который станет моей новой музой, а не дело для души!, - он посмотрел на него изподлобья, как провинившийся ребёнок, что заставило Карыча почувствовать себя капельку виноватым и он слегка засмущался, отведя взгляд с сторону. -Слушай, дружище, не серчай на меня. Я не селён в подобных "любовных" вещях., - сказал Кар-Карыч. Бараш посмотрел на рояль ещё раз и после сыграл гамму. Кар-Карыч подошёл сзади него и глаза его повиселели. -Знаешь, я знаю, чем тебе помочь!, -он пошёл в свою кладовую и там откопал какую-то травку, после чего принёс продемонстрировать Барашу. -Что это? - блеял Бараш. -Это, mon ami, специальная трава для чая! Она была добыта мною в Китае, где продавец сказал мне, что данное зелье из кипятка и этого, должно подействавать, как любовный отвар!,-он побежал заваривать чай. Барашу данные сказки казалось это лишь небылицей, но ему всегда лишь кажется, ведь он часто видит мир в странном свете. Когда отвар был готов, Карыч разлил его по чашкам и присел за стол. -Ты тоже будешь его пить?, - поинтересовался, всё так же блея, поэт. -Ну, и мне не помешает капельку любви, хохо., - он начал тихонько сёрбать с удовольствием прикрывая веки. Бараш отнёсся скептически, но всё же уже приготовился пить. -Ну чего ты, дружище? -А это точно подействует? Карыч лишь мягко улыбнулся и посмотрел на потолок сделав ещё один глоток. Барашка выдохнул и тоже отхлебнул. Его почти сразу одалело чувство окрылённости и напало какое-то внезапное забвение. Сразу захотелось дремать, но не так сильно. Он стал учёщенно дышать, иногда, забывая где находится. Несомненно такое же поведение было и у ворона. Он чуть не взлетел от таких ощущений, хотя с роду не летал. Дошло до того, что оба осознали, что находят что-то привлекательное друг в друге. Бараш почувствовал симпатию к старому ворону и ощущения стали сильнее его. Думы его были срамны, которые и вслух произнести не смог - сразу начанал стыдиться себя. На итог понял, что терпеть бесполезно и подбежал к Карычу, прилипнув к нему всем телом и схватив за ворот рубашки. -Не могу я так больше! Что ты мне подсыпал, старик! Отвечай! - последнее слово он смаковал так долго, что Карыч испужался его сильно. -Не знаю, mon ami, но чувствую, что это было лишним...., - он еле держался чтобы не облàжить своего младшего товарища. -Лишним?!, - он блеял как только мог. Выглядил он весьма устрошающе. Он смотрел напрямую в очи и тратилась его сила воли. Он был настолько к нему близко, что между губами их оставалось миллиметра так два. Младший в один момент перестал кричать и задышал прямо в губы ворону. Тот медленно сглатнул. Бараш глянул на вороний рот и, ели ощутимо, облизнул его губы. После язык сам пополз осваивать рот Кар-Карыча. Страсть овладел им и он, откинув все стеснения, стал проникатся этим чувством. Он попытался набраться вдохновения пока его дают. Он юлил во рту жарким молодым язычком. Карыч не отвечал на поцелуй, потому что считал своим долгом сохранить остаток детского рассудка мальчику. Ему было всего пятнадцать лет от роду, он просто развлекался, так считал Карыч. Побалуется и забудет. Но Бараш в это время испытывал что-то более, чем простое баловство. Он так бережно обращался с партнёром, так чувственно двигался. Он привставал на ципочки и ослаблевал хватку на воротнике, чтобы вновь сжать его до мятого состояния. Постанывал в поцелуй, ожидая реакции, словно без неё он бы просто умер. Карыч держится из-зо всех сил, но в итоге поняв намерения мальца проникает своим языком в алый ротик Барашка. Он старается не выпускать порывы страсти, чтобы не ранить его, а просто даёт фору чувствам мальчика выплестнуться наружу. Поцелуй разорвал Бараш. Он не смог справится с прорывом ощущений и бастро зарылся в рубашку Карыча, всё так же держа воротник. Его ноги подкосились и слегка упали. -Не могу. Ей богу, не могу! Срам какой! Что же я делаю! Пожалуйста, Карыч, уваж все мои страдания! Не могу терпеть!, - он расстягивал почти каждое слово, поднял голову и посмотрел, так жалобно в глаза ворону, что тот решил выполнить его просьбу. Он взял его за ноги и дотащил до рояля, усадив на него мальца верхом. Осёдланый инструмент скрипнул, но готов был выдержать их обоих. Сняв с Бараша пурпурные шортики на лямках, он расстегнул и рубашку с балахонными руками. Бараш застёгивал её почти полностью, оставляя две пуговки открывать его горло и чуть голую веснушчатую грудь. Карыч же предпочитал быть полностью одетым и застёгивался до краёв. Поэтому его длинные малиновые брюки снимались чутка подольше, а вот рубашка не заставила себя долго ждать, хоть и была подстёгнута по горло и имела чёрную бабочку. Он смотрел на него излишне долго и спокойно. Ему, в этом дурмане, нравились черты тела Барашка. Эти мальчишеские плечи, маленькие соски и веснушки по всему телу, эти выступающие вены на худых руках , так бударажили его сознание в данный момент, что он невольно долго на него загляделся, даже не хотел ничего с ним делать, просто любоваться им. Бараша и нисколько не смущало странное повидение старшего друга. Он тоже загляделся на худощявое, но подтянутое тело. На его мышцы, грудь шею, что тоже не смог пропустить мимо такое удовольствие. Когда оба нагляделись друг на друга, то старший прильнул к шее Барашка с мягкими поцелуями и невольно покусывал засосы, которые тоже там оставлял. Руку младшего он вжал в рояль, но в действии почти не ощущалось свойственной мужчинам агрессии. Скорее страсть, что давала ему сил, так позволяла ему делать. Бараш поддавался на встречу птице выгибаясь спиной, буквально в мостик. Он прислонялся животом к животу Карыча. Тот переходил от шеи к груди, кусая и выциловывая нежные бусинки сосков, после заципляя их свободной рукой и вытягивая, попутно крутя, словно спираль. Нежные постанывания вырывались из уст Бараша. Он закрывал рукой красное лицо и закусывал её прогрызая почти до крови. Он слишком стеснялся и стыдился, но тем не менее не хотел это прекращать. Кар-Карыч перешёл к низу живота и затянул кусочек кожи, после этого остался большой синячище. На этом моменте Бараш перестал сдерживаться. Он простонал настолько сладко и протяжно, что даже его стадальческое заикание в это время так гармонично слышались вместе, что чуткий слух музыканта завлекло данное "произведение". Он дослушал стон до конца и, не сдержась от такой музыки, был готов грубо всадить, чтобы сново его услышать. Он лаского поправил розовые кудряшки Бараша, расправил кожу на теле, словно сделал массаж, и прижав обе руки кудряшки к роялю, медленно, но глубоко вошёл. Бараш протяжно акомпанировал в стон и получалось это настолько сладко и по-детски мальчишечно, будто это дядя полицейский отчитывает совсем юного проказника, за совершённое им действо, к примеру: кража булочки под заливной, звонкий пацанско-детский смех и широкой улыбкой как у Микки Мауса. Второй толчок, и наш "проказник" слегка закусывает нижнюю губку, краснея ещё сильнее и прищурясь смотря на происходящее сверху вниз (один глаз он закрыл вовсе). Карыч начанает разгонятся и партия стонов увеличивается. Юноша пропевает свои стоны и голос у него звонкий и задорный, хотя и будто он виновен в чём-то, плачущий. Поэт набрал уже достаточно материала для своих произведений и может смело уходить, но что-то сдерживает его внутрене. Он не хочет покидать Карыча, ему нравится такое время припровождения. Он пытается выбраться из крепкой хватки, но делает это настолько мягко, потому что это он, скорее, делает это лишь для формальности. Когда лирик был уже на приделе, то музыкант сбавил темп и сново стал тянуть, как резину, чтобы тот не излился раньше времени. Старые детские стоны вернулись к Барашу и Карыч был этим доволен. Он, словно, может вечно этим наслаждаться, без желания, даже, кончить уже наконец. Тело Бараша таяло от таких чувств. Он готов был упасть в кому. В полу-обмороке он мягко кончил. Его последний стон - это был конец произведения, которое играл на нём Кар-Карыч. Сам Кар не стал так быстро сдаваться. Он продолжал мучить юношу. Бараш обхватился ногами, на которых были сереневые большие сапожки на такой же большой платформе, об его спину и руками охватил его шею. Юнец выгнул голову назад и стонал ещё больше, нежели ранее. Ворон прижал его ближе и чувственно, по-доброму на него посмотрев, завлёк в глубокий поцелуй. В этом поцелуе он попытался передать всю доброту, которую он хотел ему желать, чувства, которые стал к нему испытывать. В этот момент ворон кончил и медленно вынул. Бараш чуть - еле дыша оторвался от поцелуя и облокотился о поднятую крышку рояля. Карыч навис над ним, и тяжко выдыхал. Он посмотрел на него и закрылся рукой в его кудри потряхивая их словно хваля "Ладно, негодник, отпускаю, но чтобы впредь такого не было! Смекаешь?" - спросил бы тогда полицейский. "Да, дядя-насильник!" - заливаясь дерско-истерическим смехом, нагрубил бы мелкий, и показывая язык и крутя вертушки около ушей убежал бы оставив лишь рой пыли после себя. Это уже не Микки Маус, а какой-то Бенди - танцующий демон... Наши любители чая отправились в комнату к Карычу, чтобы как следует отоспаться от зелья. Они заснули в обнимку и под утро их нашёл Лосяш, который пришёл проведать друга, и так и застыл у входной двери, не зная, как прокомментировать то, что он только что увидел....