***
Мужчина в элегантном фиолетовом пиджаке хмурит брови, кривит уста. Его глаза угрожающе сверкают в свете тусклых фонарей. Под ногами холодный снег стремительно окрашивался в рубиновый цвет. Он блестел, переливаясь, но вместе с этим стремительно таял от горячей жидкости, коей истекал уже остывающий труп под ногами. Из гортани вылетает едва слышный смешок, и нормальный человек бы точно возмутился, как этот ублюдок смеет смеяться над чужой смертью. Вокруг него валяется четыре тела, решивших ополчится на неспешно идущего в сторону катка бизнесмена. Трое из них уже отправились в мир иной, встретив неизбежную смерть в лице этого подонка. Один лежал в его ногах, стараясь отползти дальше от сумасшедшего. Его руки были в крови, он дрожал, пока слезы непроизвольно текли с глаз. На его глазах застрелили трех его друзей, и все намекало на то, что он станет следующим. Шаг. Кажется, Донх слышал писк этого ублюдка, стоило снегу заскрипеть под сапогами мужчины. Бита давно осталась валяться где-то вдалеке, о ней позабыли все живые в радиуса трех метров. Собственно, дальше этого радиуса мало кого волновала деревянная палка. На его лице появляется лишь зловещая улыбка. С такой, обычно, в фильмов ужасов злодеи разделываются над своими жертвами. Изощрено пытают морально, следя за их мучениями. За пустыми глазами, за изувеченными телами, что как-то оставались живы, как-то оставались в сознании, и в этом была их ошибка. — Отойди от меня! — Нервный вскрик грубого голоса кажется совершенно незначительным. Для Донха уж точно. Он словно и не слышит стихающий в потоке мольб голос, он лишь крепче сжимает в своих руках пистолет, украшенный личной аббревиатурой бизнесмена. Для него, убийство — всего лишь развлечение. не больше. Он не думает о том, что этих отбросов кто-то будет искать. Шаг. — Прости меня! Не стреляй, молю! — Ох, вы посмотрите, как быстро меняются люди. Стоило бы им поучиться уважения ранее, а не сейчас, когда Донх вошел в раж, и точно не оставит свидетелей этой небольшой «драки». Последнее, что видел этот парень — черное, как душа стрелявшего, дуло пистолета. Его сверкающие хищные глаза. Эту ухмылку, что снилась бы любому в кошмарах. А на всю округу разносится последний выстрел, обрывистый вскрик. Некогда живой, подросток падает в холодный снег, пока кровь изо лба разливается с завидной скоростью. Как же легко отбирать чужие жизни. Легким нажатием курка, и вот, перед тобой не живой ублюдок, а жалкий труп. Руки Донха никогда не будут дрожать, сколько бы крови на них не было. Донх лишь брезгливо фыркает, пока разогретое оружие отправляют во внутренний карман пиджака. Он отходит от закрашенного багряным снега, от луж, что добро разливаются на ближайшие несколько метров. Начало ночи, а уже так. .весело. Значит, всё должно было пройти более, чем успешно и с другой частью ночи. Кровавые следы приходится путать несколько минут, ходя из стороны в сторону. Так вскоре и не остается бордовых красок на подошве, и бизнесмен мог только и поспешить в сторону своего катка. Шнайдер уже влюблен в эту ночь.***
Он слышит их диалоги еще с момента, стоило ему подойти к люку. Безумный смех, тихие шептания, вечная возня находящихся внутри. Это всё осточертело парню, но он продолжал заниматься своим делом. Продолжал врать этим сумасшедшим. А может и не врать вовсе. Никто, даже тот злосчастный пряничный бог не мог знать, что в голове безумца. Вся возня затихает, слыша шаги. Становится совершенно тихо, стоило Донху открыть люк и спуститься внутрь, цепляя на лицо ухмылку. Он — часть этого сумасшествия, так пусть так и будет! Это место, конечно, было не самым лучшим для содержания людей. Деревянный потолок, что был уже давно не лучшего качества. Бетонные, слегка разукрашенные стены. Неровный каменный пол. Любой адекватный сказал бы, что это место — тот ещё отстой. Но эти люди — сумасшедшие. Они готовы находиться и в этом тесном, холодном помещении, где единственное окно было под потолком, словно в тюремной камере. Для чего? Чтобы служить их богу. Великий, пряничный бог! Донх бы никогда не поверил в этот бред. Жильцы сами любезно украсили это помещение. Повсюду валялись пряники, обшарпанные стены, что даже становилось неясно, кому из безумцев пришла в голову идея ковырять бетон. Кровавые надписи на стенах, а может, эти парни стащили краска с какого-нибудь магазина. Они вещали, по сути, об одном и том же, различаясь лишь почерком, да размером. На некогда пустую, противоположную окну сторону красовалась яркая надпись «Печенье придает нам много сил». Люди в костюмах и сами повторяли это, посмеиваясь себе под нос, говоря о своем боге. Судя по зловонному запаху, краски на стенах далеко не краски. — Великий Мессия пришел! — Завопил один из людей, как тут же это подхватили и остальные. Комнатушка наполнилась шумом десятка людей, их голосами, что складывались в одну ужасную какофонию, и Донх прилагал особые усилия, чтобы не скривиться в гримасе недовольства. Ловко защищает сумку с пряниками от грязных рук, что так и норовили утащить ее, растерзать, устроить пир из их единственной любимой еды — печенья. Но обрушивал их надежды, даже смел ударить по рукам, от чего люди тут же шипели, отходя назад, но не заканчивая повторять лишь одной фразы. Как дети, только. .безумные дети. Стоило ему взобраться на небольшую платформу, подразумевающую стол, вновь становится тихо. Слышен лишь шепот, лишь множество безумных глаз смотрели на него из-под пряничных масок. На них всех был изображен один и тот же рисунок, лишь иногда с отличием в виде цвета. На всех эти улыбки, что напугали бы любого, увидевшего этот ужас. Какие-то уже были поношены, на каких-то застыла кровь. Где-то были вовсе порваны. Хорошо, что он вместе с пряниками захватил масок. Слишком опасно ходить в заляпанных. Люди поймут больше неладного, видя кровь. Он запускает руку в сумку, захватывает печенья и бросает к людям. Они же словно с цепи срываются, повторяя заветное «пряники». Они носятся по комнате, падают на колени, лишь бы ухватит больше «священной пищи». Кто-то тут же начинает есть, даже не снимая своей маски, есть с завидным голодом, словно его не кормили несколько дней. — Боги ниспослал вам эти пряники. .чтобы вы набрались сил для вашего нового дела, — Ухмыляется мужчина, пока внутри его уже стошнило. Эти люди абсолютные безумцы. В обычной жизни Донх бы точно не хотел связываться с такими, но когда они в его руках. .это настоящие орудие убийств, за которым никто и не может подозревать бизнесмена. — Ешьте, да сил набирайтесь. .сегодня я видел его. — Бога! Пряничного бога! — Комнату вновь наполняются возгласы. Кто-то безустанно твердил о великом божестве, кто-то просил пряников. Какие-то парни даже связались в поединке, не желая отдавать заветную пищу, вцепляясь в костюм, вгрызаясь зубами в кожу противника и оставляя синяки конечностями. Шнайдер наблюдает за этим действом с ухмылкой, пока не сыплет на головы сражавшимся больше еды. Они тут же забывают о своей драке, бросаясь на еду. .звери. Самые настоящие. Завтра найдут четыре трупа гопников. Какая-то женщина точно схватит приступ от такой картины. Демастер найдет покалеченного бомжа из своей банды, а может и кто-то из его шавок сообщит ему о побитом. Но что известно точно — сегодня, Донх уснёт с чертовски довольным лицом.