Mea culpa

Он не помнит, когда смотреть на Джоанну украдкой стало необходимостью – столь же естественной, как дыхание. Судья Уильям Тёрпин не знает точного дня и часа, когда непростительная одержимость властно и страшно разрослась в его душе, и любое сопротивление ей стало невозможным. С первым ударом захлопнувшейся за его цветочком, его воспитанницей двери Тёрпин взламывает своим ключом её комнату. Осторожно - так, что слышит собственное сумасшедшее сердце – нелепое в своем тоскующем ожидании, как слишком поздно пробившийся лист холодной осенью. Каждая кроха весны – или хотя бы безумной надежды на весну – на вес золота. Лихорадочный, жадный взгляд на комнату – была, только что была здесь, ему это доподлинно известно, и её тепло почти физически ощутимо в воздухе вместе с розовым запахом её духов. Едва сдерживаемая радость ворочается внутри, когда он снова проворачивает ключ. Тёрпин презирает себя за то, что уже не может остановиться. Он зарывается лицом в её подушки – или в такие предметы дамских одеяний, о которых не говорят вслух. Это так унизительно и приятно – чувствовать, как нарастает вожделение от самого осознания её комнаты, почти ощутимой близости, которой наполнена каждая вещица Джоанны. Это так чудовищно – истекать желанием, чувствуя, как по капле слабеет прежде несгибаемая воля. Ещё страшнее – уходить, уползать к себе, жалким и горячечным жестом прижимая к груди ладонью какую-нибудь из её легоньких нижних сорочек. Воровато оглядываться, чтобы лишний раз не наткнуться на слуг – а уже в своей спальне бережно развернуть нежную ткань и проводить по ней грубыми, дрожащими пальцами, облизывая пересохшие губы. Если закрыть глаза, можно представить: полосочка светлых волосков на медовой коже; изящный наклон головы, лёгкий розовый румянец на нежной щеке, душистый запах её волос... Мерзкое чувство сладкого стыда, слишком извращенное и болезненное для порядочного судьи и опекуна заполняет душу, но если хотя бы на час прогулки Джоанны ему станет легче – о, как он согласен продлить эту медленную пытку! Дивная девочка, его Джоанна, его розовый бутон и страшное, дьявольское искушение. Что делать, когда невинность пробуждает самые порочные мысли - и воскрешает самые безнадёжные желания? Судья Тёрпин не знает. Все, что имеет смысл – острая, тягучая смесь удовольствия и отчаяния каждый раз, когда она уходит на прогулку. И каждый раз, когда она возвращается.