***
С того неудавшегося изнасилования Не Хуайсан очень плохо спал. Первые недели после признания в чувствах братья спали каждый в своих покоях, но младший каждую ночь просыпался от собственного крика и приходил в покои к Дагэ. Он забирался старшему под теплый бок, обвивал того всеми конечностями, как плющ и спокойно засыпал под недовольное бормотание, чувствуя абсолютную безопасность в кольце сильных рук. Через пару недель таких вот ночных визитов терпение Не Минцзюэ дало трещину и он прямо сказал брату, что б тот спал в покоях Главы Ордена. В тот же вечер Не Хуайсан пришел к Дагэ с вечера, так что бы не вызывать подозрений. Они уснули вдвоем, почти сразу провалившись в царство Морфея. Не Минцзюэ открыл глаза и понял что на дворе еще глубокая ночь, а рядом с ним, на простынях, в кошмаре мечется Не Хуайсан. Глава осторожно позвал брата, но реакции не последовало. Чуть потрепал за плечо — эффект тот же. Тогда Чифен-Цзюнь обнял брата, положив его голову к себе на плечо. Одной рукой он гладил волосы младшего, шепча при этом слова успокоения и поддержки, а другой прижимал хрупкое тело к своей широкой груди, согревая. Наследник потихоньку успокоился. Но сон к Не Минцзюэ все никак не шел и он просто наблюдал за мирно спящим юношей. Он смотрел на эти почти детские черты лица, чуть пухлые губы, длинные ресницы, что красиво оттеняли ланиты и думал. Думал о том, как все докатилось до этого? Как он смог допустить то, что произошло почти месяц назад? Что бы какой-то безумец смог прикоснуться к его милому А-Сану, такому хрупкому и беззащитному… А теперь из-за его неосторожности, недосмотра, невнимательности самый дорогой человек в этом мире страдает… Да еще как! Надо быть слепцом что бы не заметить изменения во внешности и поведении Второго Молодого Господина. Он почти не спал, его кожа потеряла былое сияние и стала еще более бледной, под глазами не сходили голубые тени, да и сам он очень сильно похудел. Не Хуайсан больше не надевал роскошных одежд, а предпочитал более простое платье. Он почти ничего не ел, старший брат почти силком запихивал ему еду в рот, даже любимые овощи стали не по нраву Второму Господину… Но самое главное изменение произошедшее в его Диди, это то, что он начал уделять почти все свое свободное время тренировкам. Они посовещались и пришли к тому, что сабля не подходит для Второго Молодого Господина и ему лучше взять тяньшань, боевой веер. В нем сохраняется и изящество, которым так дорожил А-Сан, и он не настолько тяжел, как сабля. Юноша тренировался бы сутки напролет, но Дагэ почти на плече уносил младшего брата с поля для отдыха и работы с документами, которую они договорились тоже делить пополам, впрочем, как и все дела, касающиеся Их Ордена. За этим грустными мыслями глава сам не заметил как уснул…***
День не предвещал никаких проблем. С самого утра, еще до завтрака братья сели за бумаги и отчеты. Провозившись с документами до полудня, они решили, наконец, позавтракать, вместе. Тут уже привычно Не Минцзюэ почти насильно пихал еду в брата. С начало все, вроде, шло хорошо: им принесли еду и каждый, взяв палочки, начал есть. Но спустя минут пять-десять Не Хуайсан уже откровенно ковырялся в тарелке, размазывая пищу по столовой утвари. Это, конечно, не укрылось от пристального взора старшего брата, который не сводил внимательного взгляда с юноши с самого начала приема пищи. — Дагэ, что-то не так? — похлопав длинными ресницами и состроив невинную моську, спросил Второй Молодой Господин. — «Что-то не так»?! — передразнил Чифен-Цзюнь брата. Он понимал, что давя на не Хуайсана желаемого не добьется, поэтому решил действовать пряником, а не кнутом, — Диди, ты почти ничего не съел. Если ты хочешь и дальше успешно тренироваться, то тебе нужно много и хорошо есть, — будто сварливая матушка, отчитывал Глава своего младшего брата. — Ох, хорошо Дагэ, — еле сдержав смешок произнес Наследник, — но я уже наелся. Я полон сил и готов к сегодняшней тренировке. — Раз так, то жду тебя через полтора часа на тренировочном поле, а теперь прошу извинить меня важные дела ждут моего внимания, — он встал из-за стола и подошел к младшему брату, легко потрепав того по волосам. в его взгляде читались беспокойство и безграничная нежность. Он не мог налюбоваться на своего такого милого А-Сана, -Береги себя. — Конечно, Дагэ, младший довольно сощурился, словно кот на солнце, и потянулся к большой руке, прося еще больше ласки. смотря на эту немую просьбу, Не Минцзюэ лишь прищурился и, наклонившись к лицу юноши, легко коснулся его губ своими. это даже нельзя было назвать поцелуем, но обоим это простое действие приносило огромное удовольствие. — Вот хитрец! — с полуулыбкой произнес старший, — чтоб на тренировку явился вовремя и ни на минуту не опаздывал! — нарочито строго произнес Глава. — Я приду вовремя, обещаю! — с яркой улыбкой произнес юноша и первый скрылся за массивными дверьми.***
Не Хуайсан как и обещал ни на минуту не опоздал. Он старался из всех своих сил, в тот день он отчетливо понял, что в этом мире недостаточно быть просто умным и хитрым, надо быть хоть чуть-чуть физически сильным, хотя бы что касалось собственной жизни. Именно поэтому он буквально пахал на износ. Это приносило свои плоды. Его дух постепенно окреп, конечно, ядро, все равно, нормально не сформировалось. Тело перестало быть настолько слабым, даже начали проглядываться мышцы! Вдруг в организме юноши начали происходить неизвестные до сели метаморфозы: кровь будто превратилась в жидкий огонь, а кости будто переломали да все разом. Не Хуайсан смог лишь повернуться к брату, стоящему неподалеку. Из его рта вытекла маленькая струйка крови, окрасившая зеленые клановые одежды в алый. — Да…гээ…? — это все на что хватило молодого человека. Он увидел как лицо брата озаряет сначала удивление, а потом страх, а затем все утонуло во тьме. Последнее что почувствовал Второй Молодой Господин — родные руки, подхватившие его ослабевшее тело.***
Не Минцзюэ стоял, облокотившись плечом на один из многочисленных манекенов, стоящих на поле для тренировок. Он наблюдал за занятиями брата и, смотря на то усердие, с которым последний совершенствовался, в душе первого росло чувство гордости наконец-то его брат взялся за ум! Хотя Главу очень печалило, что для этого его драгоценному А-Сану пришлось пережить столько боли, от которой он не оправился до сих пор. Как вдруг Не Хуайсан резко остановился, оставив занесенную с веером руку вверху. Брат медленно повернулся к нему лицом, вся его фигура выражала неестественность и даже боль. — Да.Гее…- это все что смог вымолвить брат, из его рта вытекла струйка крови. Не Минцзюэ сначала не понял, что происходит, но через пару секунд страшное осознание накрыло его с головой. Кровь стучала в висках, а тело действовало само по себе, на автомате. Он подлетел к юноше и сумел подхватить на руки, прежде чем хрупкое тело успело коснуться земли. — Лекаря в мои покои! Живо! — прокричал Глава, не оборачиваясь на ошарашенно замеревших адептов. Он быстрым шагом дошел до покоев Главы, аккуратно неся свою драгоценную ношу. В его душе нарастала тревога, с каждой секундой все сильнее, а в голове роились тысячи вопросов и мыслей, но лишь одна затмевала все прочие: А-Сан, его самый дорогой человек, его смысл жизни. Он положил брата на кровать и стал считывать пульс. Хоть все и считали Главу Ордена Цинхэ Не справедливым воином, но и он кое-что знал в медицине. Пульс был учащенным, от тела молодого юноши шел жар, а по лицу градом скатывался пот, между бровей проступила складка. Мужчина почти физически чувствовал эту боль брата. Он бы отдал все богатства Их Ордена, коих было немало, что бы забрать всю ту боль до крупицы, что испытывал его возлюбленный брат. Чифен-Цзюнь быстро подошел к бадье с водой, что стояла за ширмой, для того что бы после тренировки Глава смог принять ванну, и смочив первую попавшуюся под руку тряпицу, положил на горящий лоб Не Хуайсана, что бы хоть как-то сбить температуру и облегчить страдания последнего. Вливать духовную энергию было слишком опасно, Ци юноши и так была нестабильна, насколько мог судить Глава, его вмешательство могло лишь еще больше усугубить ситуацию. Все то время, до прихода лекаря, Не Минцзюэ ни на шаг не отходил от брата, держа его утонченную ладошку в своих больших ладонях, сплошь покрытых мозолями, большим пальцем поглаживая нежную кожу. Казалось, это простое действие производило на мужчину почти магическое действие: в любой другой ситуации он бы уже давно рвал и метал бы, выплескивая свой гнев на всех, кто попадется под горячую руку. Но сейчас он смирно сидит подле потерявшего сознание брата и думал. Думал и анализировал, что могло привести к такому результату, что его драгоценный А-Сан находится в таком ужасном состоянии… Через несколько минут пришел лекарь, тут же перехватив у Главы запястье юноши. Пока лекарь считал пульс и делал свою работу, Не Минцзюэ метался из угла в угол по покоям. Отпустив руку брата, он как бы потерял опору и сейчас отчаяние, не подступавшее до сих пор, волнами накатывало на мужчину. Мозг услужливо подкидывал самые страшные сценарии развития дел. Но от самокопания Главу оторвал лекарь, закончивший осмотр. — Глава, скажите пожалуйста, в последнее время Молодой Господин чувствовал себя нормально. Переутомление, бессонница, пропажа аппетита? — Не Минцзюэ на миг задумался, а потом решил, что если он утаит хоть одну деталь, то уже ничего нельзя будет исправить. — Да, каждую ночь ему снились кошмары, он плохо ел, почти ничего, если честно, однако тренировался на износ, — его брови почти соприкасались друг с другом, а поза выражала волнение и напряжение. — Могу я узнать причину таких резких изменение в поведении Молодого Господина, — осторожно осведомился лекарь. — Нет, — коротко ответил Чифен-Цзюнь, а его лицо помрачнело еще больше, — так что с моим братом? — Судя по всему, его культивация сдвинулась с мертвой точки, но из-за общей слабости организма тело Молодого Господина не выдержало таких нагрузок и его Ци вышла из-под контроля, — на протяжении всего рассказа глаза Не Минцзюэ все увеличивались в размерах, а под конец больше напоминали чайные блюдца, — для начала надо сбить жар, пока не началась лихорадка. Когда жар спадет можно будет говорить об исцелении. Но до тех пор все в руках Небес. — А что насчет передачи духовных сил, — в голосе Главы можно было услышать нотки отчаяния. — Можно, конечно попробовать, но нет никаких гарантий, что вмешательство чужой Ци не навредит Молодому Господину, неуверенно ответил лекарь, видя с какой надеждой, почти мольбой спросил мужчина, — изначально инцидент произошел из-за избытка Энергии в теле Молодого Господина и можно попробовать забрать излишки Энергии, но это тоже не дает ни каких гарантий. А сейчас прошу меня извинить, мне нужно сделать жаропонижающие лекарство. — Да, конечно, спасибо тебе за твою помощь, — сказал Чифен-Цзюнь, снова подходя к кровати и беря Не Хуайсана за руку, она будто горела огнем, делай все что нужно, только помоги моему брату. — Я сделаю все, что в моих силах, что бы исцелить Молодого Господина, — Не Минцзюэ не заметил как лекарь скрылся за массивными дверьми, все его внимание поглотил А-Сан, сейчас казавшийся таким маленьким и хрупким. Он лежал на этой большой кровати такой беззащитный. Его щеки горели болезненным румянцем, а все тело покрыла испарина, лицо искривила гримаса боли. Что бы хоть как помочь брату Глава раздел последнего до нога и отер мокрым полотенцем, а затем укрыл легкой простыней. Не Минцзюэ ни на миг не отходил от постели. Через полчаса пришел лекарь с жаропонижающим, Чифен-Цзюнь помог влить его, а потом почти выставив целителя за дверь остался наедине с Не Хуайсаном.***
Шел уже третий день, а Наследник все ни как не приходил в себя. Лишь ограниченный круг лиц знал об истинном положении дел, но как известно слухи распространяются быстрее, чем пожар. Кто-то говорил, что Второго Молодого Господина отравили или что он уже давно мертв, другие утверждали, что его подкосила неизвестная болезнь. Но все сходились в одном: Глава Ордена очень переживал за брата и ни на минуту не отходил от его постели. Эта была чистая правда, Не Минцзюэ не отходил от юноши ни на шаг, по крупицам передавая свою Энергию, но и как опасался лекарь результатов это не приносило. За эти три дня мужчина почти ничего не ел, позабыл про сон и дела Ордена. Он сидел около кровати, либо держа А-Сана за руку, либо гладя по волосам цвета вороного крыла, и говорил. Говорил о том, что сильно скучает, что любит безмерно, что жизни без брата не представляет, Просил открыть свои прекрасные зеленые омуты, проклинал Небеса и Судьбу, умолял подарить ему хоть одну слабую улыбку. Внешний облик обоих претерпел значительные изменения. Не Хуайсан стал белым, словно мел, еще больше похудел, да так сильно, что ребра можно было пересчитать ребра. А весь облик его старшего брата выражал вселенскую скорбь, его глаза потухли, все тело сгорбилось и согнулось в три погибели над кроватью, он тоже очень похудел и устал, но и оставить А-Сана хоть на секунду казалось ему безумием. Три раза в день приходил лекарь и проверял состояние Молодого Господина, вливая в последнего какие-то лекарства, проверяя пульс и давая кое-какие советы по уходу за больным. Температуру удалось сбить только временно, а потом все повторялось вновь и вот на третий день Не Минцзюэ решил испробовать другой метод лечения и забрать излишки Ци. Он делал это очень осторожно, ведь если заберет слишком много, то культивация А-Сана пойдет прахом или даже может убить его. Глава как никогда прежде был внимателен и аккуратен. И, О Небеса, кажется он делает все верно, потому что брови Не Хуайсана постепенно переставали хмуриться, а цвет кожи становился более здоровым. и вот спустя несколько минут по завершению процедуры пушистые ресницы затрепетали и миру открылась зелень колдовских глаз. — Да... Гэ…- произнес надломленный голос с хрипотцой. Первое что увидел юноша когда очнулся — лицо брата, озаренное такой счастливой улыбкой, которая до селе не появлялась на этом вечно хмуром лице. А затем о оглядел брата и заметил насколько измученно тот выглядел, — иди ко мне. Не Хуайсан подвинулся так, что бы им было комфортно лежать рядом, но у старшего брат было другое мнение на этот счет. Он лег как можно ближе к своему а-Сану, кладя его голову к себе на плечо и осторожно прижимая хрупкое тело еще ближе. — Я так счастлив, что ты наконец очнулся. Если бы тебя не стало и мне не за чем оставаться дальше в этом мире, — осторожно проговорил Глава. — Не говори так! — с укоризной пробурчал юноша, — именно твой голос стал для меня путеводной звездой, все то время пока я был без сознания я был во тьме и не мог выбраться из нее. Но именно звук твоего голоса вел меня все дальше и в какой-то момент я увидел выход, а пройдя через него я открыл глаза. — Правда? — с удивлением в голосе произнес Глава, — значит ты слышал все что я тебе говорил? — Да! Жалеешь об этом? — с хитрецой в голосе и смешинками в глазах произнес Не Хуайсан, — грозный Чифен-Цзюнь дал слабину! Что же теперь станут говорить про нас другие Ордена! — Ни капли, ведь все что я сказал — чистая правда! А до других людей мне нет никого дела! — обиженно пробурчал Не Минцзюэ. — Глупый старший брат! Именно твоя любовь исцелила меня, а ни что либо иное! — с жаром парировал Наследник. — Что бы не послужило причиной твоего пробуждения я счастлив что ты очнулся. А теперь давай спать, нам надо набираться сил и терпения. Ты три дня провалялся без сознания, а дела Ордена остались без нашего внимания вообще. — Как думаешь от него еще хоть что-нибудь осталось? — со смешком уточнил юноша. — Ох не знаю, Диди, с учетом того, что нас фактически не было три дня, нам остается надеяться на то, что хотя бы половина Нашего Ордена уцелела, — в тон ему ответил брат, — а теперь все же пора спать, завтра нас ждет очень много дел, — он накрыл их легким одеялом, уткнулся носом в макушку А-Сана, вдыхая такой родной аромат, и через несколько мгновений провалился в блаженный спокойный сон. Через несколько минут и Не Хуайсан последовал за братом в царство Морфея. Сейчас они были счастливы, что этот кашмар, длившийся, как им казалось, целую Вечность, наконец закончился и они могут спокойно поспать в объятьях друг друга, а все проблемы оставить за порогом этой комнаты.