Пожалуй, у Шекспира было проще

— Это, по-твоему, служебный вход? — возмутилась я. Да на моём месте бы любой вспылил. Попросила же русским языком: «Подожди меня возле служебного входа». Вежливо попросила. Нет, блин! Не царское это, мать вашу, дело! Я минут двадцать бегала вокруг ресторана, ища этого придурка. Знаете где обнаружила? В парке через две улицы на скамейке. Ой, мать моя, женщина! Я так больше не могу. И хоть бы отреагировал! Нет, не презрительным взглядом, а как-нибудь нормально. — Смертная… — надо же! Он почтил меня своим разговором! Замечательно! Локи вдруг стремительно поднялся со скамейки, подошёл ко мне и грубо схватил меня за подбородок. — Следи за своими мыслями, женщина! — процедил он. — А ты развивай фантазию! — возмутилась я. — Неоригинально! Куда на этот раз меня швырнёшь? — Ты забываешься! Я? Я забываюсь? А нечего мои мысли читать! У нас в стране свобода слова, а уж свобода мысли и подавно! «Это ненадолго!» — Локи, хватит! — действительно, стоим, кричим, вон люди уже оглядываются. — Что ты устроил в ресторане? Наконец, он отпустил меня и я, потирая подбородок, смогла его внимательнее осмотреть. Честно скажу: в деловом костюме он выглядел здорово. Понятно, почему Инга оценила. — Мне было скучно, — пожал он плечами. — А ты хорошо выглядишь в винном соусе… — Сволочь! — пробурчала я. Скучно ему было? Скучно?! А причём тут Ванька? Причём тут я? — Вы, мидгардцы, настолько жалки… — презрительно протянул он. — Тот кретин сам виноват. — Сволочь! — тихо повторила я. Сейчас бы закатить истерику, отвести душу… А какой смысл? Ему, я чувствую, глубоко плевать, только собственные нервные клетки тратить. А взывать к его совести… Взывать к совести бога Обмана? Даже в мыслях звучит смешно. — Как там моя квартира? Ещё существует? — спросила я, пытаясь перевести разговор на другую тему. — Существует, — буркнул он, но лицо у него явно помрачнело. — Где ты костюм нашёл? — спросила я. — Не твоё дело. Купил. Вот опять! Не моё дело. — Зачем ты всё-таки это сделал? — тихо спросила я, присаживаясь на скамейку. — Получаешь удовольствие при мысли, что тебя ненавидят? — Я делаю то, что я хочу! — спокойно и твёрдо ответил он. — А объясняться перед жалкой смертной я не буду. Плевать. Что-то на меня какая-то апатия напала. Абсолютно всё равно. Сейчас бы башкой и об асфальт, чтобы хоть как-нибудь прийти в себя. «Могу устроить». — Не сомневаюсь, — отозвалась я. — Уважение к женщине не входит в число твоих достоинств. — А что входит? — на секунду мне показалось, что в его голосе промелькнуло любопытство. — Не твоё дело! — съязвила я. На несколько секунд повисла неловкая пауза. Причём исключительно для меня. Локи, похоже, было по фигу. Заняться главное нечем. Не потащу же я Локи в общественное место. Он и меня-то уже с ума свёл, а с нормальными адекватными людьми ему вообще видеться не стоит. С его-то манией мирового господства. — Пойдём? — предложила я, поднимаясь. — Или здесь решил остаться? — Не надейся. Я и не надеюсь. Не на что уже. По пути домой я заскочила в ближайшую пиццерию — настроение мне Локи испортил, так что буду теперь бороться с депрессией посредством вредной и жирной пищи. К тому же мне невыносимо лень стоять у плиты. Вроде бы ничего страшного за те несколько минут, что я оставила трикстера на улице не случилось. Во всяком случае, когда я вышла из пиццерии, я не увидела ни перекошенного от злости лица Локи, ни испуганных людей, ни беспорядков на улице. Ох, и на том спасибо.

***

Пока мы ехали на лифте, я предвкушала отдых перед телевизором. Сейчас завалюсь на кровать, включу какой-нибудь фильм, отдохну… Тут мне даже Локи не помешает. Наверное, выражение у меня было настолько блаженное, что даже отдавало тупостью, что не преминул отметить Локи. — Иди ты к чёрту, — с улыбкой посоветовала я, покидая лифт. — Явилась! — голос Инессы Павловны возвратил меня к суровой реальности. Перед моей дверью стояло несколько старушек-соседок с такими взглядами, что ещё бы им факелы в руки и, ни дать, ни взять — Святая инквизиция. И, похоже, пришли они по мою душу. — Вероника! — обратилась она ко мне. — Ты решила устроить из квартиры приют для всяких… — Нет! — перебила я. Не надо договаривать, а то Локи уже губы поджал — верный знак, что он в бешенстве. — Твой хахаль, — теперь и я начала закипать. — Твой хахаль моего кота убил! — Инесса Павловна сорвалась на крик, а все остальные бабульки начали охать на все лады. — Смертная… — голос Локи даже слегка подрагивал от ненависти. «Закрой рот! — мысленно взмолилась я. — Ради Бога! Один раз в жизни! Пожалуйста!!!» Кстати о коте Инессы Павловны. Это вообще отдельная тема. Я, честно говоря, обожаю кошек. Но эта наглая полосатая морда выводит меня из себя. У нас с Инессой Павловной соседние квартиры. Дом довольно старый, балконы не застеклены, а её «Барсичек» этим пользуется. Так что я уже твёрдо знаю: оставить на кухонном столе мясо или рыбу и отойти на две минуты ответить на телефонный звонок нельзя. Этот кот с необыкновенной для его комплекции и веса скоростью проникает на мою кухню и… и короче всё. Нет у меня обеда. — С чего вы взяли, что вашего кота убили? — не выдержала я. — Небось, он опять куда-то сбежал! — Нет! — заверещала старушка. — Это всё этот твой! Неужели я сейчас буду защищать Локи? Приехали. Кто-нибудь, вызовите санитаров. Я, кажется, с ума схожу. — Да причём тут он? — не выдержала я. — Вы видели, как он убил вашего Барсика? Нет. Так как насчёт презумпции невиновности? — Вероника, ты юрист? — поинтересовалась Инесса Павловна. — Будущий, — чувствуя подвох, ответила я. — Вот в будущем и поговорим! — рявкнула старушенция. Так всё. Сейчас я открою дверь. И не дай Бог там будет живой Барсик. Сама его придушу. И эту Инессу Павловну заодно. «Я и сам могу». «Заткнись! Ради всего святого! На две минуты. Потом выскажешь всё, что думаешь обо мне!» — О Господи! — невольно вырвалось у меня, когда я вошла в квартиру. В моей маленькой однушке всё было перевёрнуто вверх ногами. Абсолютно всё. На полу валялась разбитая банка облепихового варенья, рядом надкусанный батон хлеба. Единственный кактус на подоконнике тоже свалился, его горшок треснул и земля измазала ковёр. А половина квартиры была в чёрных отпечатках кошачьих лап. Вдобавок разбилась моя последняя ваза. — Котик мой бедненький! — запричитала соседка. — Котик? — заорала я. — Котик?! — я пошла на кухню. — Идёмте! — бросила я Инессе Павловне. — Любуйтесь! — рявкнула я, открывая балкон. Там, дожирая варёную колбасу, сидел огромный полосатый кот. — Барсичек мой! — старушка бросилась к нему. — Маленький мой. Подхватив его, словно ребёнка, на руки, Инесса Павловна поспешно ретировалась. — Научишь такому взгляду? — усмехнулся Локи. — Прямо молнии глазами метаешь! — Отнеси на стол, пожалуйста, — попросила я, протягивая ему упаковки пиццы. — Смертная, я тебе не слуга! — Тогда кинь на пол! — в моём голосе уже послышались истерические нотки. Блин, как мне хреново. Они что сговорились все? Сначала Локи меня едва до истерики не довёл. Теперь Инесса Павловна со своим котом! Я молча схватила веник с совком и принялась убирать урон, нанесённый Барсиком, стараясь не смотреть на Локи. — На Асгарде меня хотя бы обвиняли в совершённых преступлениях, — послышался его голос. Я отложила швабру в сторону. — Знаешь, если бы ты всё-таки грохнул этого кота, мы бы всем домом скинулись на взятку для судьи! — улыбнулась я. Всё-таки физический труд благотворно влияет на нервную систему. Он слегка усмехнулся. — Локи, как ты умудряешься бесить людей? — поинтересовалась я, присаживаясь напротив него и открывая пиццу. — Этой жалкой женщине я ничего не говорил. А-а-а. Ну, тогда понятно. — Что тебе понятно? Мне понятно, что в его присутствии не нужно думать вообще. Блин, неприятное чувство, когда все твои мысли знает какой-то мужчина. — Локи, неужели у вас на Асгарде не было бабушек возле подъездов? В ответ тот покачал головой. — Вы там ещё не свихнулись от скуки? — совершенно искренне поинтересовалась я. — Бабульки у подъездов — это самый страшный зверь на свете! Они считают, что во всех бедах виновато наше поколение. А ты выглядишь молодо, так что автоматически приравниваешься к нам. И наше поколение обязано здороваться и интересоваться здоровьем этих гарпий. — Вот что свобода делает с людьми! Я пожала плечами. — Слушай, а какое сегодня число? — я взглянула на календарь, благо Барсик его пощадил, не то, что мои журналы. — Блин!!! — протянула я, обхватывая голову руками. — Ты сможешь, завтра провести целый день без происшествий? — ни на что, уже не надеясь, спросила я. — А что? — Завтра день рождения у моей мамы и я уеду. — Я с тобой, — безапелляционным тоном сказал Локи. Нет! Нет! И ещё раз нет! Никогда! — Это не обсуждается! — улыбнулся Локи. Ох, жизнь моя! Ладно, спорить с ним всё равно бесполезно! Я даже представить боюсь, что завтра будет. — В качестве кого ты поедешь? — я цеплялась за любую соломинку. — Какая разница? — пожал он плечами. Я с силой потёрла виски. Если я переживу завтрашний день и не сойду с ума — поставьте мне памятник. С выражением величайшей скорби на лице я подошла к телефону и набрала мамин номер. Ответили мне практически сразу. — Алло, мам. Тут такое дело… — вот что мне сказать? «Привет, можно я привезу наглого бога?»? — Я… это… можно я завтра приеду со своим… — я запнулась, — молодым человеком, — как же тяжело дались эти слова. Разумеется, мама была не против. Она мечтает выдать меня замуж. То, что мне всего лишь двадцать один год её не волнует. Поболтав ещё несколько минут о всякой ерунде, я положила трубку и уставилась на Локи. — Кто-то обвинял меня в отсутствии фантазии. — Может, не поедешь? — почти взмолилась я. — Я скажу маме, что тебя машина сбила. Локи лишь покачал головой с самодовольной ухмылкой. Задницей чую: завтра будет трудный день.