Once upon in tavern

По Мондштату постоянно ходят какие-то нелепые слухи. Они перекатываются от рыцарей Ордо Фавониус до торговцев в Спрингвейле и обратно, обрастая новыми все более абсурдными деталями. Замкнутый круг из зевак и сплетен. Кэйя любит слушать чужие истории и рассказывать свои небылицы про деда-пирата. Но всё же он следил за слухами о Полуночном герое: от скольки монстров защитил город? Не попал ли он сам в передрягу? Всё ли с ним в порядке? Обычно Альберих узнавал это из первых рук — от Розарии. Она была скупа на ложь, и говорила всё как есть. Обычно монахиня приходила к нему в кабинет после её ночных приключений, и рассказывала про то, что происходило этой ночью. После этого она поднималась в собор, где её отчитывали другие монахини за то, что она пропустила вечернюю молитву. Но она их не слушала, и шла спать во время утренней молитвы. Однажды после очередного рассказа о ночном патруле, Кэйя спросил: — И как там дела с Полуночным героем? Розария откинулась на мягкую спинку кресла и продолжила чистить клинок. — Ничего интересного. Почти всю неделю он только и делает, что гоняет водяных слаймов с моста. В той стороне города, за который он отвечает, стало очень тихо. От её слов Кэйя немного напрягся. — И что же это может значить? — тихо спросил он. Розария устало просмотрела на него исподлобья. Обычно так смотрят на непутёвых детей их учителя, предвкушая, что надо заново объяснять простую тему. — Это значит, что он своими вылазками распугал всех, кого мог, и теперь может спать спокойно, — от этих слов Кэйя успокоился. — А ты знал, что, — начала монахиня, — у него появилась фанатка? «Вот это уже интересно», — подумал Кэйя и придвинулся ближе. Личная жизнь его сводного брата, как он считал, поросла пылью, как второй кожей, и того это никак не волновало. А тут поворачивается такой случай: Дилюк, сам того не зная, понравился какой-то девушке — Кэйя не собирается оставаться в стороне, ведь это шанс один на миллион побороть одиночество брата. — И кто же это? — Местная цветочница, — пожимает плечами Розария. Она точно не понимает всей важности этой ситуации и относится к ней чересчур равнодушно. — Я не знаю её имени, но думаю, ты её видел — её лавка находится рядом с главными воротами. Каждый раз, когда я прохожу мимо того места, слышу её бормотание о Дилюке. Кэйя думает какое-то время, пытается вспомнить её, но понапрасну — он, разумеется, знает много жителей Мондштата, но именно эту девушку вспомнить никак не может. — А она точно существует? — он пытается пошутить, но Розария слишком устала для такого. Она убирает со столешницы мешающие ей бумаги, и начинает царапать на ней схему области вокруг ворот тем самым клинком, который она до этого так тщательно чистила. — Эй, этот стол сделали из песчаного дерева по специальному заказу мастерами Ли Юэ! — но хмурый взгляд женщины умеряет его пыл. — Смотри, — монахиня тычет пальцем на свой рисунок, — это ворота, — она указывает на дугу, затем на полосатый квадрат, — а это — сувенирная лавка. Так вот, эта цветочница обычно стоит вот здесь, — она отмечает это место на столе крестом, — недалеко от своего магазина. Ну что, вспомнил? Кэйя отрицательно крутит головой. Розария убирает нож за пояс и встаёт. — Тогда иди туда и посмотри сам. Карту я тебе нарисовала, а я иду спать. — она открывает дверь, и Кэйя кричит ей: — Сладких снов! Приглашаю тебя сегодня вечером в "Долю Ангелов" на бокал одуванчикового вина. — Розария кивает ему в ответ и закрывает за собой дверь. Спустившись к лавке Марджори, Кэйя спрашивает у неё про цветочницу. Та немного удивляется такому вопросу, но все же отвечает: ¯ Вы про Донну? — Кэйя сам не знает, но положительно кивает ей. — У неё какие-то проблемы? — Нет, что вы. Просто один мой... друг хочет познакомиться с ней, но жутко стесняется, — в каком-то роде это правда, ведь Дилюк, по мнению Кэйи, сам не знает, чего хочет. — Оу, ну тогда хорошо, — женщина ставит одну руку на бок и отвечает, — она сегодня на работе — просто спуститесь вниз по лестнице и поверните налево. — Благодарю, — Кэйя одаривает её одной из своих неотразимых улыбок и уходит. В его голове уже созрел план, как свести этих двоих. Заметить её и правду нелегко — она настолько невзрачная, что чуть ли не сливается со стеной, возле которой стоит. Кэйя подходит к ней, но она, погружённая в свои мысли, не замечает его, а поэтому, когда он начинает говорить, заметно вздрагивает. — Мисс Донна? — она поворачивается к нему, и он видит, что застал её врасплох. — Ох, вы меня напугали, — девушка прикладывает ладонь к груди и неловко улыбается ему. — Кэйя Альберих, — слишком официально представляется он. — До меня дошли слухи, что вы располагаете информацией о Полуночном герое, — ему весело наблюдать за её реакцией. Недоумение. Удивление. Испуг. — И я хотел бы обсудить это с вами. Вы можете прийти в "Долю Ангелов" этим вечером? — Донна медленно кивает, так и не убрав с груди руку. Серьёзное выражение лица Кэйи тотчас же исчезает, и он улыбается ей. — Вот и замечательно! Теперь осталось уломать Дилюка быть сегодняшним вечером в таверне, но это плёвое дело. Кэйя быстро строчит небрежное письмо о чрезвычайной ситуации в таверне, привязывает к лапке голубя, и отправляет его в винокурню. Дело сделано! Если сказать, что Донна была напугана, то это сказать ничего. Она знала, что её влюблённость в Дилюка — это как-то неправильно, но разве этим она ставит кого-то в опасность? Но вот у неё перед глазами разворачивается сцена: она приходит в таверну, где её уже ждут капитан кавалерии и действующий магистр. Они зачитывают акт обвинения в её сторону, и её вырубает разрядом тока библиотекарша Ордо Фавониус. А потом Донна проводит остаток своих дней в тюрьме. Или же нет. Объявив её вину, господин Кэйя ведёт её на эшафот и сам становится её палачом. Донна хорошо помнит, как безупречно он обращается с мечом — однажды, проходя мимо замка Ордо Фавониус с заказаными библиотекаршей одуванчиками, она видит как легко капитан кавалерии расправляется с тренировочными манекенами. Мысль о побеге Донна отклоняет сразу же: тогда её объявят изменницей Мондштату и объявят в розыск. Уж лучше принять свою судьбу как есть. И пусть сегодняшняя ночь станет для неё судной. Поэтому к вечеру девушка закрывает свою лавку, прощается с Флорой, и, поправив причёску, идёт к таверне. Все столики, стоящие рядом с заведением, заняты весёлыми мондштадцами, которые рады после тяжёлого рабочего дня расслабиться здесь со своими друзьями за прохладным коктейлем. Донна пытается зайти внутрь, но дубовая дверь настолько тяжёлая, что она не способна сдвинуть её с места. Она беспомощно дёргает ручку на себя, как рядом с её рукой ложится чужая: в белой перчатке и с острыми железными когтями, и спокойно дёргает ручку на себя. Кажется, Донна спиной чувствует исходящий от тела за ней холод, и её кожа покрывается мурашками. Вот и Смерть за ней пришла. — Ты будешь заходить или как? — спрашивает её хриплый голос. Донна кивает и делает шаг вперёд. Обернувшись через плечо, она узнает сестру Розарию. Та, как всегда, мрачная и уставшая. Донна осматривает помещение. Она была тут только два раза: первый был ещё до того, как в её жизни появился Дилюк — тогда она вытаскивала отсюда своего напившегося отца вместе с матерью, а во второй раз делала то же самое, но со своим ухажёром. Потом они расстались, и через некоторое время Донна встретилась с Полуночным героем. После этого она не раз мечтала оказаться в этом месте, но собственное стеснение останавливало её. А сегодняшним вечером цветочница пришла сюда не по своей воле, и не уверена, что выйдет из него свободной или же вовсе живой. Розария обходит её и садится на высокий стул рядом с барной стойкой. Возле неё сидит мужчина в светлой накидке с шерстяным воротником. Он кажется Донне знакомой, и она подходит ближе, как он резко оборачивается к ней. Это же капитан Кэйя! — А вот и ты! Я не думал, что ты придёшь так рано, — он весел и, кажется, немного пьян. — Или это карета нашей принцессы Дилюка опаздывает. — Господин Дилюк тоже придёт сюда? — робко спрашивает Донна. Ну да, они узнали, что она вздыхает о нем, рассказали всё ему, и он будет лично наблюдать за расправой над ней. — Садись сюда, — Кэйя хлопает по стулу рядом с ним, и Донна повинуется. Она поправляет юбку на коленях и расправляет складки на ней, пока Кэйя о чем-то разговаривает с Розарией. Вдруг он повернулся к Донне и спросил как ни в чем не бывало: — Тебе что-то заказать? Со стороны это выглядело так, будто они старые друзья, которые пришли сюда выпить, как и все остальные посетители. Донна подумала, что здесь должен быть какой-то подвох, и хотела уже отказаться, как вдруг тяжёлая входная дверь с грохотом открывается, ударяясь о стену, и в таверну тяжёлым шагом заходит Дилюк. Он выглядит так, будто готов ринуться в бой: большой меч, который он сжимает в обеих руках, сверкает при свете огней таверны. Его волосы растрёпаны, и некоторые пряди выбились из хвоста, падая ему на лицо. В мыслях Донны промелькнуло, что она хочет убрать эти волосы с его прекрасного лица. — Где она? — выпаливает Дилюк. «Ну всё, — думает Донна, — это он обо мне.» Кажется, ещё секунда, и она упадёт в обморок. Рухнет с этого высокого стула и растянется на полу в крайне некрасивой позе. Посетители тоже обратили внимание на появление хозяина таверны: прервали беседы, повернули в его сторону головы и удивлённо смотрели на него. — Только без паники, — Дилюк вытянул вперёд руку, но тут же вернул её обратно на рукоять меча — одной рукой было тяжело его удержать, — мне пришло послание, что в погребе затаилась Крио Попрыгунья. И я пришёл сюда разобраться с ней. На последней фразе он увидел за барной стойкой Кэйю, и беспокойство на его лице сменилось раздражением. — Попрыгунья? — переспросил бармен, выходя из-за барной стойки в сторону входа в подвал. — Я сегодня весь день на работе — никто, кроме меня, в погреб не заходил. После этих слов некоторые клиенты облегчённо выдохнули и вернулись к выпивке. Но кто-то продолжал пристально смотреть на Дилюка. Среди них была и Донна. Он пришёл не за ней. Кажется, Дилюк вообще не заметил её. И вряд ли он знает что-то о ней. Беспокойства Донны насчёт этого испаряются. Она косится на довольного Кэйю. Вся эта ситуация со стороны выглядит словно детский глупый розыгрыш. И Донна выяснила, кто был этим ребёнком. — Дилю-юк, — с улыбкой тянет Кэйя, оперевшись локтями на барную стойку, — какая встреча! Рагвиндр убирает меч к вешалке, подходит к Альбериху, и шипит: — Ты выдернул меня из экспедиции на Драконьем хребте, когда мы уже почти добрались до вершины- Донна с замершим сердцем рассматривает Дилюка так близко: даже в гневе он прекрасен, как Архонт. Пламенную речь Дилюка Кэйя прерывает вытянутой перед ним ладонью. — Это всё, конечно, убийственно интересно, но я тут узнал, что такой сварливый гремлин, как ты,  понравился такой милой девушке, — он указывает рукой на Донну — та моментально краснеет, когда Дилюк переводит взгляд на неё, — как она. Конечно, я ей не завидую — любви не прикажешь, но позаботиться о тебе — это мой долг. — Какой ещё долг? — подаёт голос Розария. Всё это время она молча пила медовуху, заказанную ей Кэйей. — Братский долг, — Кэйя прикладывает руку к сердцу и закрывает глаз. Кажется, для большей драматичности, он пытается выдавить слезу. Дилюк вздыхает и устремляет взгляд на потолок. — Прошу прощения за доставленные неудобства, — он опускает голову, обращаясь к Донне. — Могу ли я как-то загладить его вину? Донна не верит своим ушам. Как и всему, что сейчас происходит. Несколько минут назад она желала провалиться под землю от страха, а сейчас ей кажется, что она попала на небеса. Те самые грезы, которые переполняли её мысли последние месяцы со встречи с Полуночным героем, сейчас могут сбыться — стоит сказать ей лишь слово. Но, как назло, после недавнего страха, её горло неспособно издать ни звука. — Для начала угости хотя бы её, — сказала Розария, увидев в лице Донны замешательство. — И уведи от этого ненормального, пока он не выкинул что-то ещё. На «Ненормального» Кэйя хотел сначала что-то возразить, но до него вовремя дошло, что монахиня начала ему подыгрывать. Видимо, его танцы с бубном, ей уже порядком поднадоели. — Давайте тогда поднимемся на второй этаж? — предложил Дилюк Донне. — Д-давайте, — Донна наконец-то слезла с высокого неудобного стула. Ноги немного ватные, но она встаёт рядом с ним. — Что вам взять? — спрашивает Дилюк. Донна уже хочет сказать, что ничего ей не надо и алкоголь она не очень жалует, как Розария снова вставляет свое слово: — Её зовут Жанна, если что- — Донна, — поправляет её Кэйя. — Я так и сказала, — Розария с укором смотрит на товарища. — А ты, — она переводит взгляд на Дилюка, и тот немного ёжится от него, — не спрашивай у девушки такое и выбирай сам. — Спасибо за совет, сестра, — Дилюка выводят из себя её замечания и он сжимает руку в кулак так, что кожа перчатки жалобно скрипит. — Чарльз, — он обращается к бармену, вернувшнмуся из погреба после проверки. — два бокала виноградного сока. Вы ведь не против? Донна качает головой. Она была уверена, что у такого человека, как Дилюк, должны быть изысканные вкусы во всем. Ликуя в душе, она ставит воображаемую галочку напротив строки "Напитки". — И переходите уже на "ты"! — воскликивает капитан кавалерии, передавая из рук бармена бокал сока Донне. Неожиданно Кэйя начал учащённо моргать своим единственным глазом. — Вам что-то попало в глаз? — Донна чуть наклоняется вперёд и всматривается в его лицо. — Он подмигивает, — поясняет Розария. — Ох... Простите, я не- — Давайте- то есть давай поднимемся на второй этаж, — Дилюк перебивает её извинения перед Кэйей, чуть касается её локтя. Смотря в спину уходящих брата и его новой подружки, Кэйя чуть наклоняется к Розарии и с улыбкой говорит: — Они безнадёжны, сестра. — Я не собираюсь больше участвовать в этом. — Тогда скажи, — он быстро облизыает губы, — лира ветров у тебя с собой? — Мне уже не нравится эта идея. Дилюк никогда не был на свиданиях. Впринципе, его общение с девушками заканчивалось обслуживанием их в таверне и спасанием в образе Полуночного Героя. А тут... его непутёвый братец устраивает ему такую неожиданную встречу с девушкой, которой он нравится. Поэтому, когда они садятся за столик, он думает, с чего бы начать разговор. Как назло, в голове пусто. Не рассказывать же ей про поход на Драконий хребет. — Так, — он потирает большим пальцем бокал с виноградным соком, к которому даже не притронулся, — ты работаешь в цветочном магазине? От неожиданного вопроса Донна чуть подскакивает. Она просто погрузилась на какое-то время в свои мысли. — Да, здесь в Мондштате, — она немного смущается — у неё всего лишь маленькая лавочка с цветами, а у Дилюка — вся винная индустрия. Донна делает небольшой глоток сока, а то в горле резко стало жутко сухо. Она представляла их свидание не раз, но сейчас все эти идеи о романтических диалогов будто канули в воду. — Понятно, — вздыхает Дилюк. Адекватные темы для диалога у него на нуле. — А какие ты любишь цветы? — вдруг задаёт вопрос Донна, подавшись вперед. Уж в этом она разбирается — цветы и травы — это её ремесло. — Честно говоря, — начинает Дилюк, отводя взгляд, — после стычки с Дендро слаймом, моё мнение о растениях резко ухудшилось. — Оу, — протягивает Донна. — Скучаете? – доносится мужской голос с лестницы. Как и звук струн лиры. Кэйя поднимается к ним с музыкальным инструментом, из которого доносились крайне неприятные звуки. Дилюк вжал голову в плечи от стыда. — Я был знаком с одним талантливым бардом, — Кэйя дёрнул струны и сделал вид, что наслаждается этим мерзким слухом, — и думаю, смогу исполнить вам для атмосферы одну из романтических серенад. — Может быть, не стоит, — попыталась отговорить его Донна. — Вы оба не знаете, чего сами хотите. Альберих сел за соседний свободный столик и начал перебирать всеми струнами обеими руками, и повторять более-менее мелодичные сочетания. — Так, какие там были слова? — Кэйя убрал одну руку от инструмента и потёр ей подбородок. — Не помню... Но это было что-то про злую старуху, которая не разрешила своей дочери выйти замуж за юного мельника и в конце её съел слайм. Дилюк закряхтел и положил голову на руки, а Кэйя продолжил мучать лиру. Донна смотрела на рыжую макушку Рагвиндра и еле сдерживала желание провести по его волосам рукой. Проведя в последний раз по всем струнам, Кэйя с улыбкой сказал: — Подождите минуту, я сейчас сбегаю за Розарией — она уж точно знает какие-то ещё песни. Когда он наконец ушёл и наступила тишина, Дилюк поднял голову и огляделся. — Пошли отсюда, пока он не вернулся, — Дилюк встаёт, со скрипом отодвигая деревянный стул, и протягивая Донне руку. Сам же на неё не смотрит, чтобы она не заметила смущения в его взгляде. Донна берёт его ладонь в свою и жалеет, что он всегда носит перчатки — конечно, это ради сохранения кожи от мозолей от его меча, — но Донна сгорает от желания коснуться его кожи и удостовериться, что она горячая. Говорят что у всех носителей Пиро Глаза Бога так. Дилюк сжимает её руку в своей, и она встаёт вслед за ним. Он ведёт её к двери на этом же этаже. Когда дверь открывается, Донну обдаёт прохладным вечерним ветерком, и она с наслаждением прикрывает глаза — это именно то, что нужно после душной таверны. За дверью находится небольшой балкон, куда они встают вместе. Дилюк вздрагивает, когда слышит шаги на лестнице и голос Кэйи: — Розария, прошу, сыграй им ту песню про сбежавшую невесту! Дилюк пытается как можно тише прикрыть дверь, а Донна шепчет: — Нам от них тут не скрыться. Закрыв дверь и выпрямившись во весь рост, Дилюк оглядывается. — Думаю, ты права. Мы уйдём отсюда. — Как? — недоумевает Донна. Если они выйдут с балкона и попытаются спуститься на первый этаж — Кэйя может их и не заметить, но он не один. Вместо лишних слов Дилюк с лёгкостью перелезает через перила и спускается вниз, цепляясь за выступы каменной стены. В полметре от земли, он спрыгивает и удачно приземляется. Донна полностью уверена, что она не сможет повторить такой же трюк. — Можешь прыгать, — он вытягивает руки вперёд, — я поймаю. От этих слов — Донна уверена, что они искренние — у девушки внутри всё стынет и тотчас же загорается. Она сделает это. Донна садится на перила и перекидывает ноги за ограждение. Она встаёт и смотрит на Дилюка сверху вниз, сжимая перило. Сердце ёкает и падает в низ живота, когда их глаза пересекаются. Донна прыгает. Дилюк ловит её. На какой-то момент они застывают в такой позе: колени Донны утыкаются Дилюку в рёбра, его руки сжимают её под коленями, а носом он тычестся ей в корсет. Её юбка немного задралась и покрывает его плечи, от чего она краснеет — во время её "полёта" он точно видел всё. Дилюк чуть сгибает колени, чтобы поставить её на землю, и Донна немного пошативается после всего, что было этим вечером. На каблуках её ноги чуть подкашиваются, и она чуть заваливается вперёд. Дилюк вовремя подставляет ей плечо, и она опирается на него. Другую руку он кладёт ей на спину. Они стоят так какое-то время в таких импровизированных объятиях и не хотят отходить друг от друга. У Донны кружится голова. Наконец она отпускает его и отходит на шаг назад, поправляя платье. — Сегодня хороший вечер, — тихо говорит Дилюк. Донна поднимает голову и смотрит на небо: оно затянуто облаками, которые проплывают мимо друг друга, периодически открывая участки чёрного неба. Донна немного колеблется, думая, стоит ли ей говорить что-то или нет. — Я, — она запинается, когда Дилюк поднимает на неё глаза, и неловко продолжает, заламывая пальцы за спиной, — я-я собиралась завтра готовить лунный пирог, н-не хочешь заглянуть. — На последней фразе Донна опускает глаза на носки её туфель и краснеет. Это глупо. Глупо-глупо-глупо. У него точно есть куча дел: таверна, винокурня, защита города, а она пристаёт к нему с такими ничтожными просьбами. Глупая Донна. — Давно не ел их. Когда можно зайти и куда? — Дилюк неловко потирает шею под хвостом. Донна поднимает глаза и на мгновение ей кажется, что у него красные щёки, но он отворачивается в сторону, с любопытством рассматривая каменную стену. Он смущается не меньше, чем она. Это придаёт Донне уверенности, и она улыбается. Выглянув из окна таверны, Кэйя вновь поворачивается к посетителям. Он поднимает бокал с вином, и торжественно говорит: — За личную жизнь моего брата!