Карусель.

Не сходила с ума и ночами в подушку не плакала. Находила какие-то утешения и даже улыбалась, кажется. Она просто привыкла к такому отношению, когда с ней, как с вещью, ненужной такой, как с куклой, которой, наигравшись вдоволь, маленькие дети отрывают голову. (Не)было никаких глупых надежд и мечтаний. Все шло так стабильно. Так стабильно в пропасть. Окружающие верили в эту ее маску безразличия, такую прочную, казалось, она уже от нее неотделима. Казалось. И даже она… Кстати, о ней. Это был самый ненавистный ей человек, казалось, она все делает для того, чтобы еще больше хотелось вцепиться ей в горло и задушить. Внутри бушевало пламя, ненависть и злость. А снаружи она по-прежнему сладко ей улыбалась. Порой не понимала, что он нашел в этой глупой девчонке, которая ничего не замечает под собственным носом, настолько ванильной и милой. И дело было не в ревности, нет. Скорее в непонимании. Люди не меняются. Ничего не меняется. И все по-прежнему, по замкнутому кругу, по бесконечной карусели, которая уже никогда не остановит свое вращение. Все повторяется, а она по-прежнему наступает на одни и те же грабли, понимая даже где-то, что вновь использует. Это было уже похоже на какой-то мазохизм. Просто это стало уже неотъемлемой частью ее жизни, чем-то таким нужным. Было необходимо быть рядом с ним. Любым образом, даже недолгим временем. Ничего не меняется. Вот только с каждым разом все больнее. Взяв себя в руки, из последних сил шла вперед. И это не было тем случаем, когда человек умирает, подыхает в своем тихом безумии. Все свои чувства пряча, собирая их в кулак, продолжала дышать. Но иногда вся эта четкая схема ломалась, и тогда ноги подкашивались. И вновь падение, колени в кровь. Больно так. Подниматься с каждым разом было все труднее. А после ран оставались шрамы, как воспоминания, от которых хочется рвать и метать, взвыть от отчаяния. А когда ее спросят, в чем дело, она ответит сдавленно так "Все хорошо". Ведь нельзя, чтобы кто-то узнал, так ведь? И вновь все отлично и замечательно. Улыбки, смех и радость. И вновь никто ничего не заметит. И вновь все будут затрагивать больное, даже не понимая этого. И вновь он будет ее не любить. Без скобок {без глупых надежд}. _ Давай притворимся, что все хорошо?