***
Как ни было трудно вести счет дням, Альфа справлялся и с этим. Асажж приходил почти каждый день, и все повторялось заново. Сперва вопросы, потом ответы, потом пытки. Асажж был изобретателен. Иногда он являлся не один, и пара-тройка мордоворотов, похожих на него, минут за двадцать превращала Альфу в отбивную, так, что кровь его заливала пол под ним, а костей в теле словно становилось вдвое больше. Если он не терял сознание после этого, его били током, пока не начинало казаться, что у него сейчас вскипят мозги. А однажды ему вкололи какой-то яд, отчего вся кровь его будто превратилась в жидкий огонь или кислоту, и безумно хотелось разбить себе голову о стену, лишь бы прекратить этот кошмар. Альфа сам не знал, выдержал ли он эту пытку молча, — судя по тому, как саднило потом горло, нет. Раны от ножей, мелкие и глубокие, покрыли все тело кровавым узором. Но Асажж так и не услышал ничего, кроме: «Это все, что мне дозволено говорить». Нередко пытка физическая сочеталась с пыткой моральной. Асажж не отрицал, что генерал Кеноби жива. Альфа не опустился до расспросов врага — тот сообщил ему это сам, вместе с подробностями допросов. От этих слов кровь Альфы вскипала в венах сильнее, чем от яда. — Твоя хваленая генерал-джедайка давно уже сломалась, — говорил Асажж, усмехаясь. — Сдалась на первом же допросе и выложила все, что знала. Пусть теперь граф Дуку поглядит, чего она стоит. А пока суть да дело, мы с парнями хорошенько поимели ее. И она не слишком-то возражала. «Врешь», — твердил мысленно Альфа и стискивал зубы, чтобы не закричать, не бросить это в лицо врагу. Генерал Кеноби не могла ничего выдать — она скорее умерла бы под пытками. Разве не жаловался Асажж на самом первом допросе на ее упрямство? Кроме того, если она все выдала, зачем тогда Асажжу расспрашивать его? Он уже узнал все, что нужно. Но последние слова возмутили Альфу до глубины души. Потому что он испугался. Испугался, что здесь Асажж вовсе не врет. — Она — баба что надо, — безжалостно продолжал Асажж. — Осталась довольна. Ей же не привыкать путаться с мужиками — поди, перетрахала весь свой батальон. Признайся, клон, ты тоже спал с ней? Или такие, как ты, умеют работать только бластером? — Ты врешь! — не выдержал Альфа. Стены, низкий потолок, цепи, на которых он висел, ножи на перевязи Асажжа — все зазвенело от крика. Альфа крепче вцепился в холодные звенья, словно пытался разорвать их. «Врешь, врешь», — крутилось в голове, точно эхо. Но слова врага попали в цель. Ибо Альфа, думая о генерале, порой допускал недолжные мысли. Кто из мужчин мог бы остаться равнодушным к такой женщине, как Оби-Ван? Даже те, кто ее ненавидит — вроде того же Асажжа, — не в силах сдержать неуемное влечение к ней. Что говорить о тех, кто знает и уважает ее, — так, как знает и уважает сам Альфа? Не сразу он проникся ею, предубежденный против всех джедаев. Но она пробила эту стену отчуждения — в первую очередь тем, что очень тепло отзывалась о покойном Джанго Фетте. Альфа сам не заметил, как исполнение воинского долга сделалось для него приятным, а вслед пришла искренняя дружба. И дружба эта давала трещину, в которую готовы были хлынуть иные чувства. Либо Асажж бил наугад, либо догадался о чем-то. Теперь он нарочно изводил Альфу подобными разговорами. Терпеть боль от пыток было намного легче, нежели эти мерзкие слова. Потом Асажж неожиданно исчез на три дня — Альфа подсчитывал по посещениям меддроида, который по-прежнему делал ему питательные инъекции. Несмотря на это, силы пленника истощались, все труднее было терпеть боль и долго оставаться в сознании. Но соображать он не разучился — это было его единственное развлечение в часы затишья, чтобы не позволить тревогам завладеть разумом и подавить волю. Что могло отвлечь Асажжа от долгожданной мести? Конечно, ему мог дать какое-нибудь задание граф Дуку… Кстати, любопытно: а он в курсе, чем занят его приближенный? Но Альфа сомневался — и в том, и в другом. Асажж явился на четвертый день. Он шел странной походкой, широко расставляя ноги, словно каждый шаг причинял ему боль. Альфа при виде его чуть не рассмеялся — вернее, попытался, но не хватило сил и воздуха в легких. Есть только одна причина, чтобы мужчины вот так расхаживали. От сердца отлегло, несмотря на боль: не иначе, генерал от души приветила лысого ухажера своим коронным в пах коленом. — Кто это тебя так? — не удержался от насмешки Альфа. — Только не ври, что упал с лестницы. — Здесь я задаю вопросы! — прорычал Асажж. Не меньше трех часов он давал волю своему гневу, отрываясь на многострадальном теле Альфы. Но тот едва замечал новую боль, ибо душу его переполняла радость. И гордость — за генерала. После долгих дней мучений боль понемногу притуплялась, делалась привычной, как и голод. Теперь Альфу сильнее мучило одиночество. Что бы он ни отдал, лишь бы оказаться сейчас рядом с генералом! И не только для того, чтобы обдумать план побега. Просто увидеть ее — что бы с нею ни сотворили. Услышать голос, пускай охрипший от молчания или крика. Поймать ее взгляд — или утешить взглядом. Хотя, если у нее довольно сил, чтобы дать отпор Вентрессу, в утешении она не нуждается. Неясно только, почему она не использует свою Силу для побега. Или же Асажж что-то сделал с нею?***
Это случилось в начале третьей недели плена. Впервые за все это время Альфу сняли со стены — до того он даже нужду справлял с унизительной помощью меддроида. Кандалы, кровавые раны под которыми не гнили только благодаря антисептикам, с него снимать не стали, но повели его из камеры, дергая за длинные концы цепей. — Вздумаешь рыпнуться, клон, — сказал ему один из стражей-раттатаки, — и джедайку убьют. А ты потом полюбуешься на труп. Альфа угрюмо кивнул. Стоять удавалось с трудом, растянутые суставы и сухожилия не слушались. Он попытался шагнуть, но беспомощно рухнул на пол, гремя цепями. Увесистые пинки под ребра не помогли. Стражники поняли, что идти пленник не сможет, и поволокли его под руки по каменному коридору, мало чем отличающемуся от самого подземелья. Метров через триста они остановились у очередной двери. Туда и затащили Альфу. Он огляделся не без легкого любопытства. Это подземелье было освещено куда лучше его камеры, хотя размером не отличалось. Но Альфе не было дела до освещения и размеров. Он наконец-то увидел ее. Альфа едва не рванулся к ней, позабыв о предупреждении стражников, но вовремя вспомнил. Они тем временем сняли с него металлические кандалы и надели другие — энергетические, переливающиеся голубоватым сиянием. Руки его высоко подняли над головой, ноги приковали к полу, но, по крайней мере, он наконец стоял, а не висел. Пока стражники закрепляли его в оковах, он не сводил глаз с генерала. Он узнал ее только по волосам, хотя эти слипшиеся, окровавленные космы мало походили на роскошную рыжую гриву, в которую так хотелось запустить пальцы или зарыться лицом. Генерал была прикована так же, как и Альфа, и он разглядел, до чего исхудали ее руки и все тело. Тунику и табард сменила какая-то дерюга, висящая на плечах и не скрывающая следов истязаний. Лицо же пестрело синяками всех оттенков — там, где его не покрывала засохшая кровь из множества глубоких ран. Казалось, генерал пребывает без сознания. Но, словно ощутив на себе взгляд Альфы, она подняла голову. Кровавая маска странно преобразилась, на миг обретя привычные черты дорогого Альфе лица. — Ты жив, — произнесла генерал Кеноби обычным, хотя и чуть ослабевшим голосом, в котором слышалась радость. — Так я и знала, что Асажж врет. Он колет мне какую-то дрянь, и я не могу использовать Силу. Слушай, Альфа, — заговорила она быстрее, — что бы он тебе ни болтал, не верь ему. — Я знаю, генерал, — постарался ответить Альфа как можно бодрее и сжал пальцы правой руки в знакомом им обоим солдатском жесте. Один из стражников подошел к Оби-Ван и ударил наотмашь по лицу, затем кулаком под дых. Альфа видел, как она мучается, задыхаясь и захлебываясь кровью, и при этом отчего-то очень старается не дернуться. Зато рванулся он сам — едва сдерживая желание выругаться позабористее, не думая об ожидающем его ударе током. Только ударило не его. В тот же миг генерал вытянулась в струну от боли, запрокинула голову, окутанная голубыми разрядами. — Какая сцена, — послышался голос Асажжа. Раттатаки неспешно отлепился от косяка, где стоял, и подошел ближе. — Хорошо, что я пришел пораньше и увидел. — Он повернулся к Альфе. — Думаю, ты понял суть. Ваши оковы соединены между собой. — Он указал на тянущиеся по потолку провода. — Дергаешься ты — бьет ее. Дергается она — бьет тебя. Вот сейчас и поглядим, кто из вас более предан друг другу. И да, помните главное: кто заговорит первым, получит преимущество. — Пошел ты… — едва слышно бросил Альфа и отвернулся. Ясно, как день: Асажж приготовил грандиозное зрелище, причем зрителем придется быть ему, Альфе. Собственное его отчаяние и ярость сделаются новыми орудиями пыток для генерала. Знакомый уже меддроид вкатил в камеру небольшой столик с разложенными инструментами. Пока Асажж выбирал, лаская пальцами рукояти причудливых ножей, и поглядывал на обоих пленников, дроид направил на генерала луч медицинского сканера. — Я в порядке, жестянка, — буркнула она. — Подумаешь, три сломанных ребра, два выбитых зуба и четыре вывихнутых пальца. — Пять, — поправил дроид, но никто не обратил на него внимания. Асажж оттер его в сторону, лихо крутя в пальцах нож с тонким, острым лезвием. — Ты дура, Кеноби, — бросил Асажж. — Такая красивая женщина была, а теперь погляди, до чего ты довела себя. Представляешь, что будет с твоим солдатом, когда он увидит, что у тебя под этой тряпкой? — С этими словами он сорвал окровавленную дерюгу с ее плеч. — Фьерфек… — хрипло выдавил Альфа, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не дернуться. От увиденного у него едва не подкосились ноги. Да, он мечтал об этом. Как, ситх подери, он мечтал увидеть ее обнаженной — но никак не здесь, не в камере пыток и не такой! Этот лысый ублюдок изувечил ей всю грудь, вспахал прекрасное тело, будто электроплугом. Многие раны воспалились, несмотря на усилия меддроида, — если Асажж вообще дозволял ему лечить ее. В некоторых местах раны словно образовывали ритуальный узор. Какому проклятому демону он принес в жертву ее красоту? Генерал не отвела взгляда, не покраснела — впрочем, кто бы сумел разглядеть это на ее избитом в мясо лице? Она лишь смотрела Альфе в глаза, и взгляд ее говорил: «Мне жаль, что ты это видишь». Но зрелище не привело его в отчаяние — напротив, он воспрянул духом. Даже сейчас, страдая от боли и стыда, она думает не о себе, она сочувствует ему! Если бы он мог научиться подобному… Такое великодушие было выше понимания Альфы, но не восхищаться им он не мог. Тонкий клинок рассек кожу у ключицы, подпарывая снизу. Обвел правую грудь, левую. Спустился к животу, где кожа практически висела лохмотьями. Новые потеки крови побежали вниз поверх старых, засохших, впитываясь в то, что осталось от штанов. Генерал молчала, закрыв глаза и стиснув челюсти. Она не пыталась насмехаться или оскорблять врага; казалось, она просто ждет, когда все закончится. Альфа смотрел, не в силах отвести взгляд, — и тоже этого ждал. Все глубже нож входил в истерзанную плоть. После каждого взмаха Вентресс оглядывался на Альфу, словно ожидая реакции. Гадкая ухмылка вызывала желание броситься на него и свернуть шею на месте, а еще лучше — проделать с ублюдком то же самое, а потом откромсать ему яйца и заставить сожрать. Но Альфа нашел противоядие. «Ты знаешь… мы оба знаем, чего этот мурглак ждет от нас. Так пусть поймет, что напрасно теряет время. Пусть хоть лопнет от злости, но не получит то, чего желает». Это были только ощущения, а не мысли: в тот миг Альфа не нашел бы таких слов, в голове его крутилась одна нецензурная брань. А он стоял неподвижно и молчал, сам не зная, как надолго его хватит. Минут через двадцать узкий нож сменился другим — с толстым, зазубренным лезвием. Казалось, он не просто режет, но рвет и вспарывает уцелевшую кожу и мышцы под ней. Кровь текла сильнее, и Альфа видел, как генерал сжимает руки, чтобы не дернуться. Порой ее охватывала невольная дрожь, но пока генерал побеждала. Не хотелось думать о том, что случится, когда она не выдержит. Впрочем, это будет справедливо — разделить ее муки, а не наблюдать за ними. — Нравится, клон? — Примолкший было Асажж вновь принялся за насмешки, которые Альфа старался пропускать мимо ушей. — Что молчишь? Не впечатляет? Сейчас исправим. Асажж взял у меддроида хирургические щипцы-расширитель и маленький пузырек. Щипцами он медленно растягивал каждую рану Оби-Ван, еще сильнее разрывая мышцы, а потом брызгал внутрь ситх знает какую дрянь — может, кислоту, а может, что похуже. Альфа видел, что генерал терпит из последних сил, видел, как распахиваются от боли ее потемневшие глаза, как сжимаются в кулаки изувеченные пальцы с вырванными ногтями, а по лицу и телу струится кровавый пот. Несколько раз она позволила себе застонать — только чтобы не дернуться, понял Альфа. Эта жертва, которую она приносила ради него, жгла его сильнее любой кислоты. — Упрямая стерва! — Асажж ударил ее по истерзанной груди, вызвав новый стон. Кровь из свежих ран брызнула ему в лицо. — Хочешь показать и мне, и ему, какая ты крутая? Ничего, поглядим, как ты запоешь сейчас! Он махнул меддроиду. Тот выпустил из манипулятора длинную тонкую иглу и вонзил ее в основание шеи Оби-Ван. И тогда она не выдержала. Крик звенел долго под низким сводом, и Альфа мучительно желал высвободить руки и зажать ими уши. Он понимал, что сейчас произойдет, приготовился терпеть, но ему почти не было дела до собственной боли. Он знал: никакая боль не затмит его жалости к генералу. Солдат или нет, он не может иначе. Она так старалась щадить его и вынесла ради этого столько, сколько не каждый мужчина выдержит. Но теперь… осознание собственной вины раздавит ее. Джедай может вынести многое. Только не может терпеть чужих страданий. — Альфа… про…сти… — хрипло выдавила генерал. И поддалась жестокой судороге, с которой боролась дольше, чем это возможно человеческими силами. Когда энергокандалы выпустили разряд, Альфа не стал молчать. Он позволил боли вырваться в долгом крике — только для того, чтобы генерал не чувствовала себя слабее его. Боль говорила недолго, следом высказались ярость и ненависть. Последние капли выплеснулись самыми мерзкими ругательствами, какие знал Альфа, — никогда он не решился бы произнести подобное при генерале. Но она оценила — и приняла его помощь. — Кажется, — прохрипела она, откашлялась и продолжила увереннее: — ты узнал о себе кое-что новое, Асажж. Что же не благодаришь? — Джедайская сучка! — Такова была благодарность Вентресса. Он взял со стола устройство вроде миниатюрного бластера, но с длинной иглой на конце. Эту иглу он принялся глубоко всаживать в суставы Оби-Ван — плечи, запястья, сгибы локтей и коленей, — добираясь до самих нервных узлов. Затем он нажимал на спуск, и к нечеловеческой боли добавлялся удар током. Крики сменились надсадным хрипом, генерал билась в судорогах, сдержать которые не могла — да и никто бы не смог. Теперь, лишенная своей Силы, она была обычной женщиной-человеком — да, сильной, тренированной, закаленной, но человеком. Хотя против такого зверства не помогла бы даже Сила. В коротких передышках между мощными разрядами, что терзали Альфу, его осенила простая мысль: Асажжу не нужны их ответы. Вернее, нужны, но уже во вторую очередь. Гораздо важнее любой ценной информации для него сам процесс пыток, особенно пыток генерала Кеноби. Ненависть, которая стояла за такой безумной жестокостью, сама по себе ужасала. Впрочем, Альфа давно убедился, что с головой у Асажжа не все в порядке. Альфа не помнил, как долго это продолжалось и чем закончилось. В мире не осталось ничего, только зверская боль, ухмылка врага, мерзкая вонь крови, озона и паленых волос, противный привкус металла и желчи во рту. Порой Альфе хотелось, чтобы Асажж оставил Оби-Ван и занялся им, — а порой он радовался, что этого не случилось, хотя слово «радость» было здесь неуместно. Сколько же боли ей пришлось вынести — от таких травм можно остаться калекой на всю жизнь, никакая бакта не поможет. Но зрелище его мук терзало бы ее гораздо сильнее, чем собственные страдания. По крайней мере, несмотря на душевные и физические муки, Альфа сумел выдержать свою пытку и ни разу не дернулся. Ни разу не причинил ей боль. Сколько прошло часов — а может, дней? — Альфа не знал. От почти непрерывных ударов током перед глазами все поплыло, и само подземелье, измученная генерал и ее палач тоже поплыли, отдалились. Прежде чем окончательно потерять сознание, Альфа ощутил, что его освобождают от кандалов и куда-то тащат — очевидно, назад в камеру. «Надо двигаться», — трепыхалась в опустевшей голове смутная мысль. — «Двигаться… Бороться… Бежать… Спасти ее…» Но двигаться он сейчас мог не лучше, чем соображать. Бездонная тьма приняла его, ненадолго избавив от страданий тело и душу. В чувство Альфу привел, как всегда, меддроид. Вид его вызывал отвращение, стоило лишь вспомнить, как проклятая машина всаживала генералу иглы в позвоночник. — Какая же ты дрянь, жестянка… — прохрипел Альфа. — Ты же вроде медицинский дроид, а не пыточный. — Нерациональное замечание, — откликнулся дроид. — Хозяин внес изменения в мою программу. Теперь я могу не только устранять физические повреждения органических существ, но и наносить их. — С минуту он слушал сердцебиение Альфы, затем всадил ему глубоко в грудь очередной инъектор. — Я выполняю свою работу. А ты не выполняешь свою. Не выполняешь приказы хозяина. «В пасти сарлакка я видел твоего криффова хозяина», — едва не выплюнул Альфа, но промолчал. О чем можно говорить с машиной? Он терпеливо дожидался, пока дроид закончит, чтобы скорее предаться размышлениям. Но сегодня они его не радовали. Сегодня Альфа понял, что дело их здесь безнадежно.***
Одного раза Асажжу оказалось мало. Теперь подобные «встречи» повторялись почти каждый день — смотря какие повреждения получали на допросах пленники. Иногда жертвой пыток была генерал Кеноби, иногда Альфа. Пока Асажж со своим проклятым дроидом терзали одного из них, второй был вынужден смотреть на муки товарища по несчастью, не в силах прекратить их. Что до Асажжа, то он призывал своих пленников наслаждаться зрелищем и упрекал в жестокости друг к другу, из-за которой они оба якобы страдают. Разумеется, только полный идиот поверил бы обещаниям врага. Сдайся кто-нибудь из них, пытки бы продолжились — ради удовольствия чокнутого раттатаки. Живыми им отсюда не выбраться. Это не означает, что не стоит пробовать, но Альфа мало верил в успех. И все же лучше погибнуть, пытаясь бежать, чем под очередным ножом Асажжа или от болевого шока. Альфа нашел себе новое занятие — потихоньку выкручивал из крепления цепь на правой руке, когда оставался один. За последние дни его ни разу не вывели из камеры и больше не подвешивали, а приковывали стоя, так что дело шло на лад, пускай медленно. По счастью, ни палачи, ни меддроид ничего не замечали. Солдатская удача улыбнулась Альфе неожиданно — незадолго до очередного визита Асажжа. Заслышав скрип двери и шаги врага, Альфа подобрался и подпустил того поближе. Асажж не успел даже заговорить: тяжелый наручник врезался ему в висок, острый край отхватил шмат кожи. С диким грохотом раттатаки повалился на пол. Вот когда Альфа искренне пожалел, что не чувствует Силу: с одной свободной рукой он никак не мог дотянуться до пояса врага и вынуть магнитный ключ. Он сообразил, что можно подхватить его концом цепи, но удача, видимо, решила, что на сегодня ему достаточно. В камеру ворвались трое стражников. Кажется, Асажж вскоре очнулся, но Альфа этого уже не видел: его поглотил вихрь ударов со всех сторон. Попытка защититься свободной рукой и цепью на ней не особо выручила. Стражники били его долго — даже когда он лишился чувств и обвис на цепях. Альфа плыл мысленно в мутно-кровавом облаке и сквозь него расслышал слова Асажжа: «…тащите к ней, пусть еще полюбуются друг на друга — видно, им мало встреч на допросах…» Затем голос врага смолк, поглощенный серо-алой мутью, сквозь которую изредка пробивалась боль во всем теле и ощущение холода на коленях — волокут по каменному полу. Окончательно Альфу привели в чувство скрип двери и высокие ступени, которые он пересчитал всеми частями тела по очереди. Дверь захлопнулась где-то над головой, отрезав насмешки и ругань стражников. Альфа попытался подняться, но не смог — руки ему сковали за спиной. Хотя после таких побоев он не встал бы и со свободными руками. Стержень в стене едва разгонял мрак подземелья. В этом свете Альфа увидел прикованную к стене генерала Кеноби. Грязные пряди волос, похожие на сосульки, слегка прикрывали израненное тело, но Альфа давно привык к ее нынешнему облику, и тот больше не внушал ему ужаса. Мутные глаза генерала медленно сфокусировались на нем. — Ситховы твари… — прошептала она, глядя на Альфу с вселенским сочувствием. Ей одной он простил бы такой взгляд. — Терпимо, генерал, — выдохнул он в ответ, закашлялся, сплюнул кровью. Сочувствие, как и собственное бессилие, сделались невыносимыми, сдержать стон отчаяния удалось с трудом. Когда же Альфа вновь поднял заплывшие глаза на генерала, то увидел, что она улыбается. Жуткое зрелище — разбитые губы, пустоты в безупречном прежде ряду зубов. Но она улыбалась чему-то. Более того — едва сдерживала смех. — Какой же он все-таки идиот… — проговорила она уже тверже. Казалось, что-то придало ей сил, подарило надежду, и эта надежда укрепляла изувеченное тело и измученную душу. — Альфа, — продолжила генерал обычным своим тоном, разве что чуть медленнее, — это наш шанс на спасение. Пока мы были врозь, мы ничего не могли сделать. Но теперь Асажж сам помог нам… — Она умолкла, отдышалась. Альфа не сводил с нее глаз, пытаясь понять, что же она задумала. — Помнишь, я говорила тебе, что он колет мне яд, блокирующий Силу? Яд действует ровно сутки, после чего нужна новая доза. Дроид приходит в одно и то же время, и оно скоро настанет. Если… — Если обезвредить дроида, — подхватил Альфа, ощущая, что кровь быстрее бежит по венам, а боль уходит прочь, — к вам вернутся ваши способности… — Да. — Генерал вновь улыбнулась. — Не знаю, как скоро и насколько мощно, но вернутся. И тогда, — она выдержала эффектную паузу, глубоко запавшие глаза просияли, — нас никто и ничто не удержит. Но для этого… — она умолкла, взгляд ее потускнел, — тебе придется встать. — Встану, генерал. — Альфа попытался подняться на колени, но рухнул обратно. — Встану, — повторил он сквозь зубы. — Прости, сейчас я ничего не смогу сделать для тебя. — Генерал виновато поглядела на него. — Но, если все получится… Нет — когда все получится, я помогу тебе. Альфа не ответил, но ощутил, что в груди вновь стало тесно от переполняющих чувств. Генерал была непостижима. Казалось, о себе она не думает вообще никогда. Ее так изувечили пытками, что любой другой на ее месте давно свихнулся бы. А она — нет. Без всякой там Силы, только собственной волей она пережила неслыханное, осталась в здравом уме, не сломалась, не отчаялась, не потеряла надежду, тогда как сам он, элитный боец ВАР, был уже на грани. И дело не в том, что она — джедай. Дело в том, что она — это она. Пока они ждали прихода дроида — и от души надеялись, что он будет один, без стражи, — они почти не разговаривали. Зачем — план уже составлен и согласован, а что будет дальше, они сообразят, как только выберутся из камеры. Сейчас все зависит от него, Альфы. Если он не справится, шанс будет навсегда потерян. «Ситха с два не справлюсь», — твердил мысленно Альфа, пока лежал на холодном полу, собирая силы. — «Ситха с два потерян». Он заставлял себя двигаться, запихивал боль на задворки сознания, как, помнится, учил Джанго. Медленно, по сантиметру в минуту, Альфа подбирался к лестнице. Когда боль вырывалась из плена и делалась невыносимой, скрючивая его не хуже мощного энергоразряда, он смотрел на генерала. «Я в тебя верю», — безмолвно говорил ее взгляд. — «Ты спасешь нас обоих». Читая это в ее глазах, он сам начинал верить в себя, как никогда прежде. И полз вперед. Долгожданный скрип двери показался Альфе приятнейшим звуком во вселенной. Лязгнули металлические ноги, дверь хлопнула. Один. Хвала Силе, всем звездам, древним мандалорским богам или кто там еще есть, дроид пришел один! Двенадцать высоких ступеней, двенадцать шагов. Двенадцать раз громыхнули дюрастальные стопы по камню. Альфа тихо считал, едва шевеля губами. Он ощущал себя бластерным разрядом, готовым вылететь из ствола, повинуясь нажатию спуска. Бить точно. Не промахнуться. Промедлить хотя бы секунду — и проклятая машина всадит в него один из своих многочисленных шприцев с ядом. Одиннадцать… Двенадцать… Пора! Не сдержав крика, больше похожего на рев раненого гандарка, Альфа подсек дроида всем телом. От грохота заложило уши, из каменных ступеней буквально полетели искры. Отчаянным рывком Альфа вскочил на ноги, хотя они тут же задрожали. Проклятый дроид зашевелился, попытался подняться. «Выкуси, жестянка!» Альфа развернулся спиной к дроиду и принялся бить наручниками по головному модулю и шее. Бил наугад, мельком поблагодарив стражников за магнитные, а не энергетические кандалы. Он задыхался, сломанные ребра будто впивались в легкие, кровавый пот заливал глаза, но он бил. Каждое движение требовало неимоверного усилия. И он делал это усилие, не замечая, что двигаться постепенно становится легче. «Это тебе за яды, гребаная машина! И за иглы, которые ты втыкал ей в позвоночник! И за все прочее! Был бы на твоем месте твой ублюдок-хозяин, я сделал бы с ним то же самое!» Альфу привел в чувство короткий треск и острая боль в предплечьях, которые словно обожгло искрами. Он обернулся: из шеи дроида торчали оголенные провода и тянулась струйка дыма. Фоторецепторы погасли, манипуляторы дергались, грохоча по ступеням, словно конечности живого существа в предсмертных судорогах. Еще секунда, две, три — и дроид затих. На плечи навалилась невероятная усталость, едва не пригнувшая к полу. Альфа стряхнул ее — не время сейчас. Дроид больше не шевелился, а значит, в любую минуту могут прибежать стражники и узнать, чего это он так долго возится. Альфа глянул на генерала — и замер с открытым ртом, не сумев заговорить. Она висела на цепях, словно мертвая, глаза ее были закрыты. «Нет…» Альфа захромал к ней, не удержался на ногах, с бранью встал. Снова упал — и снова встал. Время куда-то исчезло, он потерял счет падениям, пока не ощутил на себе ее взгляд — сияющий, радостный. Будь у него время подыскать нужное слово, он бы сказал «счастливый». — Альфа… — прошептала она, улыбаясь. Она походила на человека, который выбрался из камеры с ядовитым газом за миг до смерти и теперь не может надышаться чистым воздухом. — Ситх меня подери, как же я соскучилась по ней… Как будто… в моих венах снова кровь, а не отрава… И так светло… Альфа не знал, что сказать. Сзади на полу загремели наручники, избавив его от поисков нужного ответа. Затекшие руки упали вдоль тела плетьми. Растирать запястья было бесполезно: сквозь содранное мясо кое-где виднелись кости. Альфа принялся сжимать и разжимать пальцы одной руки кистью другой, поочередно, пока руки не зажгло, не закололо. Слушались они много хуже, чем прежде, но все-таки слушались. Не смертельно. Пройдет. Вновь послышался лязг цепей по полу. Альфа поднял голову: генерал стояла, свободная, чуть качаясь на месте, лицо ее словно сияло в полумраке. Она шагнула вперед, но не удержалась на ногах. Альфа подхватил ее под мышки. В этот миг ее обнаженная грудь коснулась его груди. Альфа ощутил себя проводом, по которому только что пустили ток. Он едва не обнял ее, хотя знал, что на спине у нее нет живого места от жестоких побоев энергокнутом, как и у него самого. Сейчас израненная Оби-Ван могла бы вызвать у мужчин лишь ужас и жалость, а не желание. Привычно откинув недолжные мысли, Альфа помог ей выпрямиться. Она же положила руки ему на плечи, взгляд ее помутнел, расфокусировался. Альфа почувствовал, как в него, точно лекарство из капельницы, вливаются новые силы. — Что вы делаете, генерал? — Он оторвал ее руки от себя. — Лучше себе вот так помогите, вам нужнее. — Не волнуйся, Силы хватит нам обоим, — улыбнулась генерал. — Она не может закончиться, как вода во фляге. Да и тебе помощь нужна гораздо сильнее, чем мне. — Я бы так не сказал. — Альфа с сомнением глядел на нее: она стояла на ногах все тверже. И это после игл и ударов током? — Я боялся, что вы вообще не сможете идти. — Я тоже боялась, Альфа, — немного. Но, как видишь, напрасно. Меня поддержит Сила. А вот ты… — А меня — кодекс, генерал. Солдат падает только мертвым. — Думаю, — генерал перешагнула через павшего меддроида и оглянулась через плечо, — в первоначальной версии вместо «солдат» было «мандалорец». Альфа хмыкнул, не найдясь с ответом. Вообще-то именно так и было. Но тон генерала, звенящий гордостью и чем-то неведомым, неприятно царапнул его, поскольку вызвал давние подозрения. Нетрудно было догадаться, что за добрыми словами генерала Кеноби в адрес покойного Джанго стоит нечто большее, чем обычное уважение. Она любила его, сомнений нет. Любил ли ее сам Джанго, неизвестно, но вряд ли он смог остаться к ней совершенно равнодушным. Альфа не знал подробностей его гибели, но слышал, что на Джеонозисе Фетт и генерал Кеноби сражались плечом к плечу. Лучший воин галактики — и прекраснейшая женщина галактики. Достойная пара, и Альфа от души пожелал бы им счастья — если оно вообще возможно в этой долбаной вселенной, которая так и норовит подбросить тебе под ноги мину за миг до победы. Джанго мертв, но чувства Оби-Ван к нему по-прежнему живы. Будучи точной молодой копией охотника-мандалорца, Альфа не считал себя равным ему. О ревности же и прочих проявлениях себялюбия он не знал ничего. Он — солдат, его дело — сражаться и погибать, если нужно. А вот что делать с неуместными мыслями? Известно, что, — гнать прочь, как всегда. Именно так Альфа и поступил, пока поднимался вслед за генералом к двери. За дверью послышались шаги и эхо встревоженных голосов. — Хватились, — шепнул Альфа. — Готов? — обернулась к нему генерал. Альфа привычно вскинул руку со сжатым кулаком. Генерал толкнула руками воздух, и дверь слетела с петель. Судя по воплям, придавила пару-тройку стражников — неплохо. Но еще четверо бежали по коридору. — Хватай их, они безоружны! — крикнул один. — Да неужели? — отозвалась генерал, прежде чем Альфа успел подхватить с пола бластер одного из убитых. — Я джедай даже без светового меча! Еще один резкий взмах израненных рук — и стражники впечатались в стены. Генерал притянула Силой один из оброненных бластеров, пока убитые сползали на пол, оставляя на стенах кровавые следы. Альфа шел следом с оружием наготове. Пройдя несколько шагов, генерал остановилась. — Погоди-ка. — Она сорвала с одного стражника, самого стройного, безрукавку и набросила на себя. — Вот так-то будет получше. Альфа последовал ее примеру и тоже подобрал себе одежду: не слишком приятно расхаживать при генерале в одном исподнем, к тому же грязном и рваном. Безрукавка натирала плохо зажившие и свежие раны, но пока было терпимо. Генерал тем временем уже возилась с панелью на стене. — Умно, генерал, — одобрил подошедший Альфа. — Если все здешние пленники окажутся на свободе, Асажжу будет не до нас. — Рассуждай проще, — обернулась она к нему. — Мы сделаем доброе дело, освободив пленников. Двери в камерах хотя и были на петлях, но управлялись автоматически. Стоило генералу подобрать Силой нужный код, как в коридоре стало не протолкнуться — видно, Вентресс сажал на цепь только особых гостей. Нескольких подоспевших стражников попросту затоптали. Альфа и генерал прижались к стене — и одновременно заметили боковой коридор, откуда недавно появились невезучие охранники. — Ищем посадочную площадку, генерал? — спросил Альфа. Но она мотнула головой. — Погоди. Сперва я хочу вернуть меч и кнут. — Мне бы кто вернул броню… — буркнул Альфа себе под нос. — Где вы их найдете? — Я чувствую в Силе кристаллы, которые питают их. Так и найду. Нам же потом будет легче. Пошли. Они взяли себе еще по бластеру и по патронташу к ним. Боковой коридор вел наверх. Высокие каменные ступени, стертые множеством ног, казались Альфе пологой дорожкой, усталости и боли как не бывало. Конечности почти не дрожали, хотя, оглядываясь на генерала, он замечал, что она порой останавливается на пару секунд и придерживается рукой за стену. Но это случалось все реже. То и дело наверху появлялись стражники — то по одному-двое, то группами. Альфа отстреливал их не без удовольствия, жалея лишь об одном — что среди них нет Асажжа. Хотя простого расстрела для этого мурглака было бы мало. — Сюда! — указала генерал. На очередном повороте она впихнула Силой нескольких стражников в дверь — теперь уже автоматическую — и захлопнула ее. У левого косяка двери осталась чья-то рука, отсеченная по локоть, изнутри донесся жуткий вопль. Точный выстрел разнес вдребезги панель управления. Альфа последовал за генералом по коридору, уже прежних, но лучше освещенному. Значит, подземелье позади. Зато стражи стало больше. — Уже близко, я чувствую, — шепнула генерал, указывая дулом бластера на очередной дверной проем. Дорога к нему, разумеется, усердно охранялась, но быстро и бесшумно избавиться от стражи не составило труда. Осторожно ступая между трупов, Альфа и генерал подошли к двери — тоже автоматической, но с окошечком вверху. Оттуда слышались голоса скучающих стражников. — Что опять за бардак? — говорил один. — Да крифф его знает, — был ответ. — Вроде кто-то сбежал из подземелья. — Вот и пусть там возятся. Сюда-то им не добраться, в коридоре еще двадцать парней… Договорить он не успел — дверь влетела внутрь, придавив обоих, но не насмерть. — Вообще-то двадцать четыре, — бросила генерал и оглянулась на усыпанный трупами коридор. — Сейчас будет двадцать шесть, — отозвался Альфа. Его бластер коротко рявкнул дважды, разбив лысые головы стражей в месиво. Впереди показались высокие двойные двери. «Личная сокровищница, что ли?» — подумал Альфа. Если так, то ключ от этого великолепия есть только у Асажжа. Альфа задумался, не решаясь стрелять в замок, но генерал уже порхнула к кодовой панели. Вскоре двери открылись. — Смотри, Альфа, что у него за пароль, — хмыкнула она, указывая на экран панели. — Со второго раза угадала. Со странным чувством Альфа прочел на экране: «Оби-Ван Кеноби». Он пожал плечами: поди ты пойми этого Асажжа. То он люто ненавидит генерала Кеноби и зверски издевается над ней, то сходит с ума от бешеной страсти. Хотя что взять с ненормального? К слову, странно, что Асажж сам не возглавляет охоту за ними. Альфа вновь представил себе мысленно расправу над врагом, когда его окликнула генерал: — Альфа, сюда! Я нашла! Он вошел в сокровищницу, то и дело озираясь кругом и держа бластер наготове. Разглядывать трофеи Асажжа было некогда, хотя Альфа заметил мельком причудливые комплекты брони, похожей на старинную, и трупы всевозможных существ в стазисных полях. Почти все жертвы были жестоко изувечены, лица искажены болью. Вонь пробивалась даже сквозь противный озоновый дух стазиса. Знакомые изящные рукояти лежали на небольшом постаменте в самом центре комнаты. Рядом располагались штук пять мини-проекторов, которые воспроизводили голограммы и видеозаписи. Глянув на изображения, Альфа от души выругался и вскинул бластер. Лазерные лучи вновь и вновь били в проклятые приборы, из которых летели искры и дым. Кто бы мог подумать, что все допросы Асажж велел записывать? А потом приходил сюда и смотрел, вновь и вновь смакуя подробности. — Нет, он точно извращенец, — бросила генерал и прицепила оружие на пояс, который тоже позаимствовала у того стражника в подземелье. — Найду — убью, — пообещал Альфа с истинно мандалорской прямотой. Он оглянулся: здесь им делать уже нечего. Снаружи доносились голоса и топот бегущих. — Оставь это удовольствие мне, — отозвалась генерал. Рукояти недолго провисели на ее поясе, гудение меча и кнута заглушило голос стазиса. — Но сейчас наша задача — не мстить, а убраться отсюда. Хотя можно и совместить приятное с полезным. Снаружи, в коридоре, их уже ждали. Альфа открыл огонь, скосив первую линию врагов. Одна из створок дверей послужила ему неплохим укрытием. Он едва ли не смеялся, пока жал на спуск, пока разносил вдребезги опостылевшие лысые головы. В крови бурлил адреналин, усталость и боль давно ушли, не попрощавшись. Потом они вернутся, конечно. Но пусть это будет уже на корабле. Генерал бросилась в атаку. Альфа предпочел держаться позади, чтобы не мешать ей — и заодно полюбоваться. Что ни говори, Сила — отменная штука. Голубой кнут вырисовывал самые немыслимые фигуры, отхватывал разом по нескольку голов, конечностей или рассекал раттатаки пополам. Меч же отражал выстрелы, направляя их обратно в стрелков. Генерал словно парила в воздухе, почти не касаясь ногами скользкого от крови, кишок и прочих внутренностей пола. Вроде бы стандартные джедайские приемы боя — но Альфе казалось, что он видит генерала впервые. Он шел следом за нею, отстреливая тех врагов, до кого не добрались смертоносные меч и кнут. Порой он видел ее лицо в профиль, но так и не сумел понять его выражение. Кто знает, жаждала ли она мести за свои страдания. Насколько знал Альфа, месть не вяжется с джедайским кодексом, но в этот миг на лице генерала Кеноби азарт боя мешался с удивительным спокойствием. Названия этой смеси Альфа не находил. Ему доводилось встречаться с многими джедаями. Но ее одну он мог бы назвать яростной, хотя это была ярость не гнева, а самой жизни. Оставляя позади горы трупов, оскальзываясь на крови, они поднимались все выше. В конце очередного коридора оказалась небольшая комната вроде диспетчерской. Двух охранников — мужчину и женщину — Альфа пристрелил, прежде чем они успели поднять тревогу. Генерал кинулась к панели, пальцы ее забегали по кнопкам. — Надо же, мы правильно идем. — Она указала на голо-схему. — Вот посадочная площадка — всего на один уровень выше. — С улыбкой она оглянулась. — Мы почти спаслись, Альфа. — Так точно, генерал, — отозвался он, пока заменял обойму в бластере. — Мне здесь уже здорово надоело. Так что давайте поспешим. И они поспешили, продолжая расшвыривать врагов бластерным огнем, плазмой и Силой. Отраженные выстрелы хлестали повсюду, как проклятый джабиимский дождь. Альфа замечал мимоходом, что по его рукам и ногам бегут тоненькие струйки крови. Порой обжигало и лицо, но он словно не чувствовал боли — после всего пережитого в подземельях Асажжа это казалось пустяком. Боевые дроиды, подоспевшие на подмогу раттатакским стражам, вскоре разделили их судьбу и остались дымиться в коридорах и переходах. Сквозь вихрь лазерного огня, вонь озона, трупов, крови и технической смазки, Альфа и генерал выбрались из замка. Посадочная площадка на две трети пустовала, открывая вид на каменный город внизу. Любоваться окрестностями Альфа не стал, а оглядел имеющиеся корабли. Среди уродливых десантных ботов и мини-крейсеров выделялся один — небольшой, с изящными обводами и солнечным парусом, сейчас сложенным. Альфа присвистнул: дорогое удовольствие. Зато наверняка быстрый и оборудованный всем, что нужно для долгого перелета. — Я бы взял этот, генерал, — указал Альфа. Из-за ближайшего крейсера показались с десяток дроидов-охранников. Их генерал с Альфой честно поделили пополам, по пять каждому. Заодно отраженные выстрелы повредили обзорные экраны нескольким судам, которым не повезло оказаться рядом. — Еще бы, — обернулась генерал к Альфе, опуская оба оружия. — Это личный корабль Асажжа. Если мы угоним его, он лопнет от злости. — Не спеши, — раздался сзади знакомый голос, дрожащий так, как будто его обладатель говорил сквозь зубы и едва сдерживал ярость. Асажж стоял шагах в десяти от них, держа мечи наготове. На левом виске у него красовалась бакта-нашлепка, из-под нее виднелся синяк, заливающий почти треть лица. Толпа стражей-раттатаки пополам с дроидами стояла за спиной предводителя, готовая повиноваться любому слову или знаку. Светло-голубые глаза Асажжа пылали не хуже алых клинков. Сквозь лютую ненависть в них пробивалось нечто иное, отчего Альфе тотчас захотелось отстрелить ему голову. — Сбежать решила? — продолжал Асажж со своей идиотской склонностью к дешевым эффектам и пустой болтовне. — Никуда ты отсюда не уйдешь, Кеноби! — Он вырисовал мечами в воздухе пару финтов, словно готовился искромсать врагов на куски. — Альфа, заводи! — отрывисто бросила генерал, не оборачиваясь, словно угадала или ощутила намерения Альфы. — Немедленно, это приказ! Скрежетнув зубами с досады, Альфа повиновался. В спину ему полетел рык Асажжа: — Прибейте кто-нибудь этого криффова клона! Зря я не выпустил тебе потроха, а потом не заставил сожрать! Уже у самого трапа Альфа расслышал, как генерал ответила Асажжу: — Я охотно сделаю то же самое с тобой! Трап грохотал под ногами. Сзади слышалось шипение плазмы, как от скрещенных световых мечей. Генерал дралась с Асажжем, чтобы выиграть время ему, Альфе. Корабельный люк оказался закрыт, хотя не заперт, но Альфа помедлил. Невыносимо хотелось вернуться, поддержать ее в бою — долго ли она выстоит, раненая, измученная, уставшая, против этого сытого бугая? И все же Альфа задраил люк от возможных нежеланных гостей и бросился в кабину. Корабль оказался замечательным — слушался, точно верный бластер. Но Альфе казалось, что все происходит слишком медленно, слишком долго. Долго греются двигатели, долго бортовой комп делает проверку всех систем. За это время Асажж двадцать раз успеет убить генерала. И тогда ради чего все это было? Ради чего он решился на безумный поступок, который все-таки помог им бежать? Альфа знал, что сделает, если увидит генерала Кеноби мертвой. Он бросит проклятый корабль на голову его ситхова хозяина и взорвет его вместе с собой. Зачем ему жить дальше? Свой солдатский долг он исполнит, убьет врага. А без нее… Огни на приборной панели вспыхнули так резко, что Альфа едва не вскрикнул. Надо же, не прошло и полминуты, а он уже успел столько всего передумать, отчаяться, решиться… Хватит думать, пора действовать. Альфа запустил взлет, но не остался в кабине, а со всех ног побежал открывать люк. Бой был в самом разгаре. Асажж оттеснял генерала Кеноби к краю площадки, но каждый выигранный сантиметр давался ему с трудом. Она защищалась стойко и уверенно, хотя было видно, что силы ее на исходе. Стражники и дроиды стояли молча, не вмешиваясь, — толку им было стрелять, если они запросто могли бы задеть хозяина. Неплохой вариант, подумал Альфа и взялся за собственный бластер. Окликать генерала было бы неразумно, но она, должно быть, услышала рев двигателей или ощутила, что помощь рядом. Ловко увернувшись от алых клинков, она запутала их кнутом и выдернула из рук Асажжа. Пока он с бранью подбирал рукояти, генерал лихо запрыгнула в проем люка. Альфа обхватил ее за талию и втащил внутрь — к счастью, оружие она уже погасила. Тяжело дыша, она рухнула ему на грудь, горячая, дрожащая, мокрая от пота и крови. Секунду он колебался, погладить ее по волосам или нет, а потом время оказалось упущено. Генерал отстранилась, взгляд ее не выражал ничего, кроме благодарности. — Прости… тебе же больно, — прошептала она. Корабль набирал высоту, бешеный ветер бил в открытый люк, и генерал обернулась, чтобы задраить его. Покончив с этим, она улыбнулась Альфе, дыхание ее постепенно успокаивалось. — Видишь, у нас все получилось. Сила с нами. — Тогда, генерал, я пойду в кабину, настрою прыжок. — Альфа зашагал было по коридору, но она остановила его: — Спасибо. — Изуродованное лицо расцвело прежней красотой. — Ты подоспел вовремя. Еще немного, и он бы… Альфа молча сжал кулак и чуть ли не бегом направился в кабину.***
— Я настроил серию микропрыжков, генерал, — пояснил Альфа, поднявшись с кресла пилота, когда генерал вошла. — Чтобы труднее было отследить. — Надеюсь, поможет, — кивнула она. — Хотя это корабль Асажжа, и в нем наверняка есть маячок слежения, может, и не один. Надо будет поискать. Корабль летел сквозь просторы космоса, за обзорным экраном бушевало гиперпространство. Генерал Кеноби и Альфа стояли в кабине и смотрели друг на друга. Здесь, в этой простой, но роскошной обстановке они оба казались неуместными — едва одетые, окровавленные, грязные, покрытые ранами. Зато свободные, живые — и вместе. Альфа думал, что же сказать, но не находил слов. Или же не мог облечь в слова те чувства, которые переполняли его душу — человеческую душу, что бы ни говорили, оттопырив губы, некоторые политиканы. Восхищение, преклонение, сострадание, нежность… и желание увидеть то же самое в ее синих глазах. Мог ли он прежде думать, что способен на подобное? Что способен… полюбить? Да, хватит прятаться от себя самого. Он — солдат, а солдат предпочитает честные слова, короткие и точные, как бластерная очередь. Но этих слов ему не дозволено говорить. Тем более, говорить ей. — Знаешь… — продолжила генерал, чтобы развеять неловкую паузу. — Я нашла на камбузе воду и пайки. А в каюте — кое-какую одежду и аптечку. — Ее лицо осветила знакомая улыбка, но Альфа не посмел ответить. — Даже не знаю, с чего нам лучше начать. — Со всего понемногу, — бодро отозвался он, похоронив чувства под слоями чести, воли и кодекса. — А лучше всего с душа — он здесь ультразвуковой. Медицинская помощь затянулась не на один час. Все основные лекарства имелись, но их было недостаточно для столь серьезных повреждений. Им обоим требовалась бакта-камера, особенно теперь, когда боевое возбуждение схлынуло и вернулась привычная боль. В полной мере ее не заглушило даже мощное болеутоляющее. — Будем дежурить в кабине по очереди, — заявила генерал. — По часу каждый. Мне хватит часа в целительном трансе, чтобы более-менее прийти в себя. Если хочешь, я могла бы… — Нет, генерал, поберегите силы для себя, — отозвался Альфа. — А я в порядке. Только ребра сломаны, но вы отменно меня перевязали. Так что, если позволите, я первым заступлю на дежурство. Дверь мягко прошелестела за нею. Альфа осторожно откинулся в кресле, стараясь не сдвинуть бакта-повязки на спине. Корабль по-прежнему летел вперед, то и дело меняя курс согласно навикомпу, урчали двигатели, кружилось гиперпространство, точно изгибы голубого кнута Оби-Ван. А за перегородкой лежала она сама. Альфа старался дышать ровно, и ему казалось, что каждый его вдох совпадает с ее, а сердца их бьются в унисон, словно сама Сила — или что там еще есть? — связала их навсегда.