Сказочник

Леша никогда бы не подумал, что его Сказочник окажется ТАКИМ. Наверное, просто этот Сказочник был вовсе и не его. Однако с точки зрения IT-шника, все творческие личности априори должны быть если не красивыми, то, по крайней мере, выделяющимися из толпы и запоминающимися с первой секунды знакомства. Но чуда не произошло, никаких молний и электрических разрядов вокруг не наблюдалось. В то, что вот это вот серенькое создание пишет, да что там хорошо, вообще пишет, не верилось в принципе, хотя, впрочем, и не хотелось верить. Что Алексей тут забыл? Хотел помочь хорошему с техникой, а тут… Может, и не только с техникой, но теперь не хотелось ничего. Скучный тип, открывший дверь, по определению не мог быть тем самым Сказочником, чьи сказочки хорошо шли и без алкоголя, в чьи сказочки можно было легко поверить, но при этом перед Лешей стоял именно он. Что тут можно было сказать? Так, мол, и так, извини, думал, ты посимпатичней на рожу будешь? Леша переспросил адрес и с улыбкой просветленного идиота сделал вид, что дом перепутал. Но Сказочник понял. Сказочники вообще удивительно проницательны и умны. Сказочники ведь всегда все понимают. Вот только слишком о многом молчат. Быть может, чтобы не рушить чужую сказку, коли уж своя не сложилась? Кто их, Сказочников, знает… А за окном снегопад. Белые пушистые хлопья опускаются на город. Зима все-таки пришла и сюда. Где-то сейчас, наверное, свершилась чья-то сказка. Конечно, сегодня же сочельник. В сочельник всегда происходят чудеса. Где-то. Но не в этой квартире в этом доме на проспекте Вернадского. Не с этим Сказочником. Вольдемар опускается на стул и наливает заварку. Капля скатывается по носику побитого чайника и оказывается на столе. «Надо будет протереть», - лениво отмечает он для себя. Этот чайник, наверное, давно уже пора выбросить, как, впрочем, и многие предметы в этой квартире. Конкретно заварочный чайник хотя бы из-за давно потерянной – или даже разбитой – крышки и отбитого кончика носика. Вот только для этого сначала надо купить новый, а для чего, если и старый ещё ничего? Вольдемар кладет сахар, доливает кипяток и отхлебывает, не размешав… Горьковатый чай обжигает и язык, и горло… Пока не больно. Пока вообще никак. Только по груди разливается тепло и отчего-то щиплет в глазах. Он морщится и опускает взгляд на стол. Две кружки. Но предложить чаю некому. «А чего ты ждал? Все жаждут Аполлонов и Адонисов, а ты рожей не вышел, скажешь, не так?» -угодливо подсказал разум. Или это шизофрения? Надо будет сходить к психологу, как покойная матушка говорила, только потом. Чего ждал Вольдемар? Он давно ждал. Чего? Обычного такого чуда. Тихого и спокойного или легкого и смеющегося, но безумно родного. Вот только чудо это все не появлялось и не приходило. Временами он переставал верить, но потом на горизонте кто-нибудь показывался, и казалось, что это именно его чудо, но всегда все заканчивалось одинаково. Оставался только мутный осадок и осознание, что это было не то. Совсем не то. Время от времени закрадывалась даже мысль, что того самого чуда не будет никогда. Просто не будет. Все будут смотреть на лицо, на белесые глаза, на тусклые сероватые коротко стриженые волосы, на растянутые свитера и потертые джинсы. Наверное, давно стоило как-то измениться, но зачем? Зачем строить из себя что-то, если это будешь не ты? Нет, его чудо не судит по внешности, не судит по первому впечатлению, не обманывается неброской упаковкой. Вольдемар всегда просто хотел по-настоящему верить. Верить без упрямо орущего в голове голоса, что в жизни чудес не бывает, что счастье для красивых людей, а не для всяких крысоподобных. С детства ему хотелось найти сказку, в которую он поверит. У Андерсена было слишком много грустных сказок, в которые правда верилось, но легче не становилось; у Гофмана все было слишком… надумано, запутано и ирреально, что просто не верилось, остальные сказки вообще не дотягивали. Потом были книги о любви. Несколько раз всплывал вопрос: а не придумали ли все это для возвышенного объяснения собственной похоти? Но не могли же миллиарды людей притворяться друг перед другом для поддержания чьей-то выдумки. Хочешь что-то сделать – сделай это сам. Так появился Сказочник. Уже не Вольдемар, которого знали коллеги по работе и родственники, а Сказочник. Теперь в сказки верилось, но уже всплывало другое осознание. «Ты сам это выдумал, а так бывает? Ты проверял?» - ворчал теперь зануда в голове. Как ни крути, а попасть в сказку или хотя бы в неё поверить не получалось. А между тем в обожженное горло вливалась водка. Легче не становилось. Так, наверное, погибают Сказочники. Растворяются в серости и убивают сами себя. От одних остаются книги и красивое надгробие, от других не остается и такой малости. Кому какое дело до Сказочника, если интересны только сказки, а что за ними стоит… Нет, обывателю это не нужно. Обывателю нужно хапать. В лучшем случае - оставят отзыв. Нет, иногда попадались хорошие люди, вроде того Леши, что обещал ноутбук сегодня настроить, но и они испарялись с горизонта. И всегда одно и тоже: «Извини, я ошибся…». И дальше по ситуации. Сегодня был абсолютный рекорд. Полторы минуты. Самый болезненный рекорд. Стало холоднее. Кажется, кто-то тормошит. Красивый… Может, это его [Вольдемара] персональное чудо? Наверное. Чудеса ведь приходят ко всем… Рано или поздно. Особенно в сочельник. Может, сегодня просто очередь Сказочника стать счастливым? Кто знает… А губы шепчут: - Ты пришел… Ты все-таки пришел…