***
— Тогда тебе придется подождать. Так сказал ей Малфой… но Гермиона была не из тех, кто сидит сложа руки и ждет, пока что-то произойдет. Ожидание сводило ее с ума, и она чувствовала себя сумасшедшей. Время не только ускорялось, и ее неотвратимая потребность заставить его публично сделать предложение становилась все более насущной, но тем временем он продолжал романтические отношения с ней! Подарки были только частью этого, он также начал писать ей стихи… По крайней мере, она думала, что это были его стихи… И это не было какой-то душещипательной ерундой… это были… ХОРОШИЕ стихи. И это было не то, что он написал на той неделе… он сказал, что написал их в течение месяца, когда они не разговаривали. Так что он не только написал ей стихи, но и признался в чем-то ОГРОМНОМ. Огромное и уязвимое. Он действительно заботился о ней… до сих пор заботится. Ей было так хреново от всего этого, что казалось, будто ее голова плавает в аквариуме, оторванная от остального тела. Какая-то ее часть говорила ей просто расслабиться… наслаждаться поездкой… перестать сомневаться в происходящем и позволить этому случиться. Разве не в этом была вся идея, чтобы он влюбился в нее? Ну, так и было… но это было до требования Люциуса о браке… и где-то на этом пути она потеряла контроль над своими намерениями. Центр Г.А.В.Н.Э. Правильно. Расширение в другие страны… В конце концов, в Австралию… Смутная возможность вернуть родителей. Она встряхнулась, заметив, как быстро эти большие, более благородные обязательства исчезли из ее сознания… на смену им пришло лицо ее будущего мужа. Нет, правда, он стоял прямо перед ней. Она вздрогнула, вспомнив, что ей придется работать над их проектом по зельям. — Ты в порядке? Осталось всего несколько секунд до того, как нужно будет добавить змеиные клыки… Она посмотрела вниз, и ЧЕРТ, он был прав! Она судорожно потянулась к чаше и пестику, но почувствовала, как по ее руке пробежал электрический ток, когда он осторожно взял ее запястье в свою руку, останавливая ее продвижение. — Я справлюсь с этим, милая. Ты выглядишь так, будто у тебя много забот. От его слов по ее телу разлилось незнакомое тепло, но она не знала, почему. Возможно, потому что он предложил ей сделать за нее домашнее задание? И он действительно был кем-то, возможно, единственным, кто мог сделать это и сделать это хорошо? — Хорошо, — сказала она, глядя на него, как испуганная мышь, но он уже начал заниматься зельем. Она наблюдала за его пальцами, которые ловко пересыпали порошок змеиных клыков в котел. Она почувствовала, как в груди поднимается волна привязанности к нему, и это заставило ее попятиться назад. Каким-то образом он оказался рядом, поймав ее прежде, чем она успела споткнуться и упасть. Когда его руки обхватили ее, она почувствовала, что падает в обморок. Его светлые локоны падали на серые глаза в идеальной укладке… как беспорядочная булочка, которая не должна выглядеть так хорошо. Он улыбнулся ей и слегка хихикнул. — Я не уверен, куда тебя отнести — в больничное крыло или обратно в мою кровать. — У тебя есть соседи по комнате, — было первым, что вылетело из уст Гермионы. Казалось, ее логический мозг был на автопилоте, говоря следующее наиболее разумное, что пришло ей в голову в состоянии обожания. Он лишь ухмыльнулся и сказал, — у меня также есть занавески на кровати и заглушающие чары. И я знаю, что они работают, потому что Блейз и Тео ни разу не жаловались. Блез. Тео. Члены ее совета. Г.А.В.Н.Э. Внезапное напоминание о ее более широкой миссии на мгновение отрезвило ее. Но только на мгновение. — Знаешь что, так даже лучше, — сказал он, и тут она почувствовала, как он достал палочку и сделал жест в сторону чего-то позади нее. Затем он поднял ее и уложил в мягкий шезлонг, которого, она была уверена, раньше здесь не было. — Давно работаю над такой трансфигурацией, — сказал он. Единственное, что Гермиона могла вспомнить из того, что присутствовало позади нее в комнате, — это мусорное ведро. Он превратил мусорное ведро в шезлонг? О, Мерлин, если раньше ее трусики были влажными, то теперь на них обрушилась лавина смазки. Она посмотрела вниз и увидела, что новый предмет мебели был из мятого бархата зеленого цвета… потому что, конечно же, это был бархат. — Ну вот, — сказал он, и она подняла голову, чтобы посмотреть на него, — это зелье не нужно перемешивать еще сорок пять минут, — он позволил своим глазам блуждать по ее телу, прежде чем снова заговорить. — Думаешь, этого времени мне хватит, чтобы очистить твой разум? Достаточно… времени? Гермиона не могла понять, что именно, по его мнению, займет столько времени, но потом он продолжил. — Только… я слышал, что кунилингус в течение такого времени может временно лишить ее способности мыслить здраво, но обычно это приводит к восстановлению ясности ума. Она ничего не смогла сделать, только смотреть на него в ответ, что заставило его снова захихикать. Я начну называть его хихикающим, если он продолжит в том же духе. Но, черт возьми… он предлагал ей сорок пять минут?! Гермиона даже не была уверена, что в этом есть необходимость. Но, с другой стороны, она была вполне готова попробовать и посмотреть, что из этого выйдет. Поэтому она просто кивнула, и он принялся за работу: снял с нее мантию и задрал гриффиндорскую юбку, обнажив белые кружевные стринги. Его язык тут же оказался на ней, облизывая верхнюю часть кружева. Трение было безумным, и она хныкала от удовольствия, непроизвольно покачивая бедрами. Он ничего не сказал, но застонал в нее, вибрация от чего заставила ее вздрогнуть. Он начал целовать каждое бедро вверх и вниз, его большой палец нежно терся о ее клитор, достаточно легко, чтобы свести ее с ума. Другая его рука скользнула под ее белую рубашку и нежно обводила круги вокруг соска. Затем его рот снова оказался на ее клиторе, и она жадно впилась в него, желая, чтобы он сейчас же снял ткань. Но он этого не сделал. Тогда она поняла, что он хотел, чтобы это заняло все сорок пять минут. Может ли он быть более совершенным? Эта мысль промелькнула в ее голове, а затем последовал ответ: Что?! Он нежно потягивал верхнюю часть ее стрингов, создавая маленькие импульсы удовольствия на ее клиторе, и это было очень эффектно, когда его язык впервые погрузился под ткань. Гермиона не смогла удержаться от стона, но переключила внимание на то, о чем только что думала. В этот момент она физически не контролировала себя, но также она поняла, что эмоционально тоже не контролирует себя. Она влюбилась в этого волшебника. Сильно. Совершенно непреднамеренно, и все же… Вот оно. Месяцы, проведенные ею в интригах и заговорах, теперь были ретроактивно представлены в резком свете. Неужели она падала все это время? Неужели она просто была слепа к этому? Слишком цинична и издергана, чтобы заметить это? Или последние события изменили ее жизнь? Было почти невозможно рассуждать, когда его язык был внутри нее! Она не могла терпеть это все сорок пять минут, и Малфой был прав… ей нужна была ясная голова. Ей нужно было развеяться. Грубо схватив его за волосы обеими руками, она оторвала его рот от своих половых губ и заставила его поднять на нее глаза. — Твой член. Внутри меня. Сейчас же. Он улыбнулся и открыл рот, чтобы возразить, но она крепче сжала его шелковистые светлые волосы. Черт возьми, они были мягкими. Неужели он использовал какой-то специальный шампунь?! — Это не просьба, это то, что мне нужно, — сказала она, а затем перешла на простодушный тон, — пожалуйста, Драко? Ее изменение отношения подействовало на него как заклинание, и он в рекордное время оказался внутри нее. Ах да, вот так… верни мне ясность, Малфой. Явно намереваясь сначала доставить ей удовольствие, он погладил её клитор ловкими пальцами зельевара, и за последние пять-семь минут она уже так набралась сил, что оргазм обрушился на неё разом. — О… я кончаю, — прошептала она. В этот момент Малфой наклонился, чтобы поцеловать ее, переплетая их пальцы свободной рукой, продолжая трахать ее и теребить ее клитор. — Да, вот так, любимая, кончи для меня. То же тепло, что и раньше, разлилось по ее телу, когда она кончила, и, как и было обещано, туман в ее голове начал рассеиваться. Любимая. Он назвал ее «любимая»… и она почувствовала это. В своем теле. В ее душе. БЛЯДЬ. Она была влюблена в него. Теперь это было ясно как хрусталь. И она просто не могла этого сделать. Она чувствовала себя совершенно неуправляемой. Она чувствовала себя безумной. Любовь — это безумие, решила она. И в тот же момент ей стало все равно, что это поставит под угрозу ее планы в отношении Г.А.В.Н.Э., она не могла пройти через это безумие таким образом. Все было хорошо, когда это было притворством, но она ни за что не позволит этому продолжаться. Когда член Малфоя все еще был в ней, она вдруг сказала, — у меня был секс с твоим отцом. Это была самая быстрая и разрушительная ложь, которую она могла придумать в данный момент. И проклятие попало в цель.***
Драко показалось, что он на мгновение сошел с ума. Она только что произнесла эти слова, и все же… они не имели смысла. И все же она была здесь, только что произнесла их, решительно глядя на него… его полутвердый член все еще был частично в ней. Это было новое определение фразы «убийца стояка». Кто-то должен обновить «Городской словарь» этой сценой. Но Драко все еще находился на стадии отрицания, потому что это просто не укладывалось в голове. — Что за херню ты несешь, Грейнджер? — сказал он. Он говорил быстро и с трудом сдерживал свой гнев. Она бурлила под поверхностью, но он не смел ее выплеснуть. Только после того, как он убедился, что она заслужила весь удар. Она оттолкнула его и принялась поправлять одежду и накладывать очищающие чары. По мере того как она это делала, она начала объяснять. — Я собиралась трахнуть тебя за деньги, поэтому и пришла к тебе в первую очередь… но от тебя оказалось больше проблем, чем пользы, и я пошла к Люциусу. Хотя он знал, что она ездила в поместье, ему было больно слышать, как она произносит имя его отца в этом контексте. — С ним было гораздо легче договориться, и он четко сказал, чего хочет в обмен на свою поддержку. У Драко голова шла кругом. Она НЕ трахалась с его отцом, он подтвердил это, прочитав ее почту. Разве не так? Разве в письме его отца не говорилось о том, что им нужно развеять слухи о связи? Сейчас он не мог вспомнить точную формулировку, и в душу начали закрадываться сомнения. Сомнение, за которым последовали слова Блейза… »…обычно, когда мне приходится кричать свое отрицание в переполненном пабе, я решительно говорю правду» Значит, Грейнджер лгала? Сбивая Поттера и Уизела со следа? Его мысли прервал ее голос. — Я не понимаю, что именно тебе так трудно переварить, Драко. Я играла с тобой, ты понимаешь? Нет, он не понимал. Он чувствовал слишком много вещей одновременно, чтобы даже осознать собственное положение. — Твой отец добивался своего, но он также поручил мне сделать так, чтобы ты влюбился в меня, и мы обручились. Очень публичная помолвка. Такая, которая навсегда очистит имя твоей семьи. — В обмен на что?! — закричал он. — То, ради чего все это затевалось с самого начала! Финансирование моего благотворительного фонда! Открытие центров по всему миру! — Нет, это не может быть все. Почему ты согласился осквернить свое тело во имя всего лишь ДОМА ЭЛЬФОВ, которые, кстати, ненавидят тебя и все твое дело и регулярно замышляют твою гибель! О, у него было достаточно боеприпасов в рукаве, если бы они и впрямь затеяли драку. Блейз и Тео не могли не рассказать ему о том, что происходит с домовыми эльфами, и всю эту информацию он скрывал от нее, не желая портить ей настроение… до сих пор. — У меня есть на то причины, — сказала она сквозь стиснутые зубы, после чего снова надела мантию и повернулась, чтобы уйти. — И куда это ты собралась, Грейнджер? Она положила руку на ручку двери, но сделала паузу и заговорила, не оборачиваясь к нему. — Спасибо за трах, он прояснил мою голову. Мне нужно начать относиться к этому как к тому, что есть… деловая договоренность, и ничего больше. Затем она повернула ручку и исчезла. Драко был слишком ошеломлен, чтобы сделать хоть что-то, кроме как стоять на месте. Он не мог понять, что происходит внутри его тела, в нем был такой запутанный вихрь эмоций, что он не мог определить, что именно. К счастью, ваш надежный рассказчик здесь, чтобы сказать вам, что… в общем… у него было чертовски разбито сердце.