Вкус крови

Костер потрескивал и дымил, но Шепот, даже заходясь кашлем, не отодвигался — едкий дым отгонял слетающихся на живое тепло болотных кровососов, бич Драг’Лура. Темные эльфы поднаторели в составлении мазей, но и их средства уже не очень-то спасали. Рядом сидел Каин — невозмутимый и молчаливый, как обычно, не обращая внимания ни на назойливое гудение, ни на редкие укусы. Из маленького отряда здесь были лишь они двое, Руна увела куда-то остальных. Шепот же за ними не последовал — ему хотелось посидеть в тишине, поразмыслить спокойно. Сдержанный Каин, который тоже выбрал остаться в лагере, ничем не нарушит его уединения. Шторм бросила на прощание обеспокоенный взгляд на брата, потом, более жесткий — на Каина. Будто до сих пор боялась, что тот снова причинит Шепоту вред, хотя повода для опасений Каин не давал ни разу. Шепот и сам порой удивлялся, что не чувствует ни ненависти, ни даже настороженности по отношению к своему убийце, к палачу Бездны. Даже Шторм, даже Руна — и те не избавились от тени подозрения, памятуя, с чего началась их первая встреча с Каином. Может быть, ненависть к отцу, подспудно зревшая годами, пылала в нем слишком сильно, не оставив места для ненависти к кому-то еще. В конце концов, Каин просто исполнял чужой приказ, сам по себе Шепот был ему безразличен. Каин не лишил их с сестрой единственного дома, который они знали, не преследовал их по всему миру, являясь даже в кошмарных снах, не пытался стереть с лица земли только за то, что Шепот посмел появиться на свет; не Каин надругался над матерью. Шепот не помнил удара, которым был сражен — просто вдруг померк свет, а потом он очнулся, слабее котенка, голова покоилась на коленях Шторм. Ему объяснили, что случилось, уже после; тогда обвинять Каина было поздно, да и некогда. И незачем — Руна решила его принять, а Шепот слишком ее уважал, чтоб подвергать сомнению это решение и затевать ссору. Если бы не кровь дракона, Шепот бы уже давно лежал в могиле. Иногда, в самые черные бессонные ночи, тихий голос на краю сознания убеждал, что так было бы лучше — но потом Шепот смотрел на сестру, с которой не разлучался с первого вздоха; на бывшую воительницу Руны, которая, тоже мечтая упокоиться навечно, все-таки продолжала жить, искупая невыносимую для нее вину; даже на Каина. Нет, он не причинит такого горя своим друзьям — и не доставит такого удовольствия врагам. К какой категории относился Каин, Шепот затруднялся ответить, зная наверняка лишь одно: врагом он давно уже перестал быть. Если вообще когда-то был на самом деле. В миг, когда призрак Гул’Дана развеялся, Шепот, все еще дрожа после взрыва ненависти — так дрожит струна, когда музыка уже стихла, — позабыв обо всем разом, отчаянно хотел спросить Каина, может ли Бездна дотянуться до мертвеца. Но слова застыли в горле. «Нет, — читалось в бесцветном ровном взгляде Каина. Тот словно видел его насквозь — единственный из присутствующих. — Не делай глупостей, юный полуэльф». Доставило бы ему удовольствие снова убить Шепота, когда демоны послали б его забрать обещанную душу? Снова выпить его кровь? Судя по тому, как ладонь Каина легла, будто невзначай, на рукоять огромного двуручника — он и не стал бы дожидаться подписания контракта, остановив Шепота любой ценой. — Каково это было? — внезапно спросил Шепот. — Что именно? — Каин все так же смотрел на огонь, ничуть не переменившись в лице. — Пить мою кровь. Какова она на вкус? — Я пробовал и получше. Дело не в самой крови — она, в сущности, вся одинакова, что людская, что эльфийская, что орочья. Вкус ей придает чувство — неважно, твое или чужое: ненависть, ярость, страсть, жажда, азарт… Одинакова? Отец считал мою кровь грязной, разбавленной скверной. Но если в ней и есть скверна, то лишь от него самого. Нет, хватит об этом думать. — Слишком сильное чувство обжигает, — продолжал Каин. — Может, кровь от него становится вкуснее, но именно оно и доводит до Бездны. Ненависть неуязвима, но именно она едва не толкнула тебя на непоправимое. — Я хочу попробовать, — вдруг сказал Шепот. — Твою кровь, — уточнил он, когда повисшее молчание чуть затянулось. — Что ж, это справедливо. Если Каин и удивился просьбе, то ничем этого не показал. Приняв протянутый Шепотом кинжал, он сделал небрежный надрез на руке чуть выше запястья; закапала кровь, и влажная черная земля жадно впитала ее — видно, прошлые и нынешние войны так и не смогли утолить эту жажду. Шепот припал губами к тонкому алому ручейку — в голове пронеслась дурацкая непрошеная мысль, что со стороны это выглядело едва ли не непристойно. Он сам не знал, чего ожидал — серной горечи Бездны? Едкости дыма? Пресности пепла? Но на языке остался лишь вкус соли и железа. И огонь, опаливший рот — или то был нестерпимый холод? «Кровь от моей крови». Теперь это действительно так.