Прекрасный подонок

      Смоукскрин приоткрыл окуляры. Мягкий свет ударил по фейсплэту. Мехлинг поморщился и прикрыл оптику манипулятором. Чьи-то ласковые прикосновения отозвались волной тепла по корпусу, от плеч к сервипроводам. Юнец попытался сфокусировать внимание на голосе, льющемся в аудио.       - Здесь ты в безопасности, тебе нечего бояться, - сказал этот голос, разливаясь такой же волной родного тепла по нейронным связям процессора.       Юный автобот обвёл взволнованным взглядом отсек, пытаясь найти источник звука. Шлем сковала резкая боль. Сильные манипуляторы прижали его к платформе. Так мягко и нежно... Алая оптика взволнованно взглянула в голубые окуляры. По щеке провёл шершавый большой палец, осторожно лаская и слегка касаясь уголка пухленьких губок. Маленькая ладошка потонула в тёплых объятьях.       - У тебя всё ещё жар, - проговорил Мегатрон, встревоженно всматриваясь в глубокую голубизну оптики напротив. - Тебе не надо волноваться, ляг, пожалуйста.       - Мегатрон... - пробормотал Смоукскрин, вытягивая свободный манипулятор и опуская его на серебристый шлем бывшего гладиатора. Изгибы шлема точно были вырезаны под ласковую ладошку, пышущею жаром.       Тёплая улыбка на миг осветила вечно мрачный фейсплэт владыки десептиконов. Тонкие губы оставили свой след на белой макушке и чуть коснулись чувствительных кончиков алых ленточек. Худые щёки элитника озарились болезненным румянцем, бледные губки стали ещё бледнее. Десептикон крепче сжал ладошку. Алая оптика практически в испуге смотрела на изменения в фейсплэте больного.       - Что такое? - прошептал Мегатрон, опасаясь вызвать чувство страха у малыша. - Тебе нехорошо? Что болит, кроха, покажи мне.       - Так не должно быть... - отрешённо ответил мехлинг. - Это неправильно. Я сделал плохо.       Владыка десептиконов сначала отпрянул, а после сжал хрупкий корпус, положив белый шлем себе на плечо. Смоукскрин тяжело дышал, явно борясь с температурой.       - Тише, тише, кроха, не говори так! - шёпотом вскричал лорд. - Ты всё сделал правильно, всё хорошо. Теперь всё хорошо, ты скоро выздоровеешь, и тогда мы решим все вопросы. Хорошо, малыш? Не беспокойся, не беспокойся пока ни о чём. Тебе нельзя.       Юнца трясло в ознобе. Мягкие поглаживания успокаивали и вводили в странное состояние полусна. Больной витал между реальностью и фантазией.       - Но ведь это неправильно... - проговорил он, прижимаясь ближе к серебристому корпусу. - Я ведь предатель...       - Пожалуйста, не волнуйся, - успокаивал десептикон. - Никто не посмеет прикоснуться к информации, которой ты владеешь. Я никому не позволю. Пожалуйста, кроха, послушай меня. Тебе надо лечь. Мы обо всём с тобой поговорим, когда тебе станет лучше. Тебе просто необходим отдых.       Смоукскрин тихо вздохнул, всё же выбираясь из объятий и послушно укладываясь на платформу. Серебристые манипуляторы осторожно помогли ему лечь и укутали в плед, поглаживая и сжимая ладошки. Когда работа была закончена, манипуляторы скользнули вверх. Юнец практически в панике схватился за острый локоть.       - Что такое, кроха? Тебе страшно?       Прикусив губку, элитник поспешно кивнул.       - Останься... Ляг... Пожалуйста...       Мегатрон задумчиво обвёл больного взглядом и чуть улыбнулся.       - Давай тогда вот как сделаем...       Бывший гладиатор осторожно приподнял белоснежный корпус, прижав к грудной пластине, и сел на платформу, вытянув сервипроводы. Белые сервипроводы легли между серебристыми и были тут же бережно прикрыты пледом. Дверцы оказались на брюшных пластинах, шлем на груди. Сильные манипуляторы обвили тонкую талию, ладошки спрятались в больших и шершавых ладонях.       - Тебе удобно, кроха? - спросил десептикон, собственнически прижимая к себе юного автобота. - Только скажи, я поменяю положение.       - Нет, нет, не надо, - смущённо пробормотал гвардеец, пряча смущённый фейсплэт в локтевом сгибе серебристого манипулятора.       - Тебе нравится? - нежно спросил лорд, массируя ладошки.       - Угу... - выдохнул мехлинг, поворачиваясь на бок и сильнее прижимаясь к массивному корпусу.       - Тогда засыпай. Тебе надо набираться сил. Отдыхай, мой маленький.       Голубые окуляры быстро сомкнулись в тёплых объятьях. Через несколько минут элитник сонно сопел, смеша старшего. Пока юнец спал, Мегатрон беззастенчиво наслаждался красотами хрупкого корпуса. Все его изгибы, от исхудавших плечиков до округлого бампера, точно ложились в ладонь лорда. Словно являлись дополнением бывшего гладиатора, той самой возвышенной частью его искры. Малыш доверчиво жался к нему, вызывая в огрубевшем от постоянной войны процессоре странное чувство умиления и бесконечной любви.       - Ты самой счастливое, что у меня есть... - пробормотал десептикон, осторожно целуя белый шлем. - Моя искра...       Нокаут вошёл в личный отсек лорда Мегатрона. Внутри алого корпуса кипело дичайшее возмущение. Снова этот элитник! Снова этот несчастный автобот! Почему? Почему повелитель выбрал этого хвастуна? Зачем ему это ничтожество?       Оказавшись в отсеке, медкон узрел чудную картину совместного сна. Он готов был метнуть порции лекарств прямо в мирно посапывающего Смоукскрина, но присутствие лорда десептиконов остановило и убедило в бесполезности необдуманного поступка.       - Вредный шарк! - прорычал медик, расставляя медикаменты на ночном столике. - Несчастный скраплет! Ничего, лорд Мегатрон ещё поймёт, как ты ему бесполезен... Уж он с тобой намучается... Это я тебе обеспечу!       В прекрасном алом шлеме мгновенно созрел план действий. Конечно! Ведь всё так легко! Как он раньше до этого не додумался? Нокаут - единственный, кто может хоть как-то облегчить мучения юного избранника владыки. И он же единственный, чьё вмешательство может усугубить ситуацию. Ведь Большой М не сможет на взгляд понять, что намешано в очередной порции лекарств. Да и никто не сможет! А между тем смесь определённых препаратов сможет вызвать сильнейшее воспаление или медленное отравление автобота. И Мегатрон ничего не сможет сделать! Абсолютно ничего! Увы, и медотсек со всеми его работниками ничем не сможет помочь. И Смоукскрин будет умирать долго и мучительно. Особенно мучительно. Уж это медик ему обеспечит.       - Нокаут, - сонно позвал повелитель, всё так же обнимая юного автобота.       - Да, лорд Мегатрон? - промурлыкал доктор, ожидая очередного шквала жалоб на бледность и слабость больного. Или же никак не прекращающийся жар... Обязательно что-нибудь в этом духе.       - Сгинь, - уронил бывший гладиатор, для поддержания своего грозного облика рыкнув мотором.       Нокаут готов был провалиться сквозь пол. Ему казалось, что лорд уже всё давно знает, что все мысли раскрыты и его чудесно отполированный корпус сейчас украсит собой нос корабля. И вместе с тем ему жутко хотелось вонзить свои острые коготочки в шейные магистрали автобота.       - Слушаюсь, лорд Мегатрон, - поклонился медкон, скрипя дентами. - Зовите, если что.       - Проваливай, - беззлобно приказал тот, склоняясь над заворочавшимся во сне юнца.       "Ах, какие мы нежные!" - мысленно съязвил медик, шагая уже по коридору. - "Думаете, таким уж долгим будет ваше счастье? Увы и ах, мой лорд!"       Когда Смоукскрин проснулся снова, в отсеке уже никого не было. Пустая платформа холодила спину. Плед валялся на полу. На ночном столике стоял куб энергона. Юнец тут же от него отвернулся. Один только вид топлива вызывал рвотные позывы.       Дверцы затекли и требовали движения. Их обладатель осторожно приподнялся с платформы и огляделся. Тот самый отсек. Тот самый отсек, где его изнасиловали, лишили последних остатков чести и достоинства, вылечили, а потом разбили. Смоукскрин почувствовал, как к горлу подкатывают слёзы. Ему было жутко обидно. За что с ним так? Что он сделал?       Мехлинг зажмурил окуляры пытаясь сдержать плач. Он не понимал, почему он влюбился в Мегатрона. Ведь Мегатрон его чуть не убил... Почему же он так любит эти сильные манипуляторы? Почему только они успокаивают? Почему волнение только в его алой оптике юнец считает настоящим? Почему именно лорд десептиконов?       В глубине своей истерзанной искры Смоуки знал ответ. Мегатрон сильный. От него веет силой и могуществом. Именно той жестокой, порою грубой силой, которой обладает природа. Элитник никогда такого не видел. Вокруг него всегда были праздные аристократы, их холёные корпуса и брезгливо-ленивые движения. Страшная сила владыки десептиконов покоряла. Непокорный аристократ, некогда приводивший в восторг светское общество своими дерзкими шутками и королевскими выходками, в смятении склонял шлем перед могуществом гладиатора. Никто и никогда не мог так поразить его неокрепший ум. Никогда ещё ему не хотелось покориться. Никто ещё не действовал так на бетски буйную искру. А Мегатрон смог. Смог раз и навсегда. Сломать, покорить, растопить.       Омыватель всё же скатился по щеке. Смоукскрин был окончательно сломлен. Раздавлен. Он не понимал, что он сотворил. Но твёрдо знал, что выбираться из этого омута он уже не намерен. Он останется здесь, останется с Мегатроном. И никому не позволит их разлучить. Теперь лорд-самозванец его единственная надежда. Его искра. Без него юнец уже не почувствует себя живым. Бывший воздыхатель Оптимуса Прайма уже не вернётся к своему кумиру.       Неожиданно дверь в отсек распахнулась. Твёрдые летящие шаги зазвенели в тишине. Больной поспешно отвернулся и вытер слёзы.       - Смоукскрин, ты плачешь? Кроха...       Мегатрон положил на стол датапады, которые он зачем-то принёс в отсек, и поспешно прижал к себе хрупкий корпус.       - Ну, что такое? - прошептал он, пытаясь заглянуть в голубые окуляры. - Испугался? Ну, всё, не надо... Тебе нельзя волноваться. Тебя никто не посмеет тронуть.       От этих слов элитник расплакался ещё больше. Он пленник, он всего лишь ненужный пленник, которым даже не попользуешься!       - Не надо... Отпусти, отпусти меня! Ты десептикон, я автобот... Нельзя, невозможно, неправильно... Нет, нет! Никак...       Но десептикон и не подумал отпускать. Он немного отстранился и всё же заглянул в большие окуляры, полные слёз.       - Кроха, я никуда тебя не пущу, - твёрдо заявил он.       - О, Праймус, что я говорю! - вскричал Смоукскрин, скидывая с себя манипуляторы и вскакивая с платформы. - Не то, всё не то! Я не могу уйти...       - Конечно, не можешь, - осторожно подтвердил Мегатрон, вставая следом. Юнец не обратил на его слова никакого внимания.       - Как я? Ведь нельзя, право, совсем нельзя! - вскрикивал элитник, сжимая манипуляторами шлем. - Ведь я не смогу, не смогу... Как я там! Они не поймут, они ничего не понимают! Меня не пустят... А я к тебе, понимаешь? Ты понимаешь? Ведь так, да? - больной на мгновение замер и взглянул на бывшего гладиатора. - Да?       - Да, кроха, конечно! - с излишней поспешностью ответил тот, устремившись к белоснежному корпусу. Гвардеец горько усмехнулся и принялся ходить из угла в угол.       - Ведь ты единственный... А там... Оптимус, Бамблби... Рэтчет! Он поможет! Но нельзя, невозможно... Неправдоподобно! Неверно! Десептиконы, автоботы... Война, несчастная война! Какая глупость... - Смоукскрин остановился. - Я не том. Несущественно! Я ведь совсем о другом... О чём? К чему? - он снова принялся ходить. - Ты играешь со мной. Я не могу понять... Я не понимаю...       Десептикон незаметным движением преодолел расстояние между ними и прижал юнца к себе.       - Пожалуйста, Смоукскрин, успокойся, - прошептал он, пряча вспыхивающий пятнами румянца фейсплэт. - Тише, прошу тебя. Ты взволнован и испуган.       - Не то, совсем не то! - рассердился мехлинг. - Ты не то, не то мне говоришь! Ты не то хочешь! Говори же, говори немедленно!       Мегатрон почувствовал, как спёрло дыхание. Ну, конечно! Ведь только-то и надо... Но как тяжело! Он так давно никому этого не говорил.       - Я... Люблю тебя, Смоукскрин.       Юнец отстранился. Его внезапно загоревшийся взгляд потух. Десептикон испуганно сжал его манипуляторы.       - Неправда... Всё неправда... - пробормотали бледные губы. - Ты врёшь мне! Это не может, уверяю тебя, не может! Оптимус...       Лорд притянул к себе хрупкий корпус. Мехлинга бил озноб. Его трясло. Он словно горел в огне. На несколько мгновений во взгляде зажигался страшный огонёк. Его-то Мегатрон и боялся, этого огонька.       - Неправда, неправда, врёшь! - шептал больной в припадке. - Нет, нет, не меня! Не меня! Как я мог подумать... Оптимус... Ведь я же видел... Фотография... Да, да, я видел!       Повелитель десептиконов удивлённо посмотрел в голубые окуляры. Так вот оно что! Неужели он видел эту фотографию? Великая Искра, бедное дитя!       - Ты про фотографию, кроха? - осторожно спросил бывший гладиатор. - Так я выкинул. Там где я и Орион, да? Выкинул, я выкинул её!       Оптика автобота вмиг остановилась. Пухленькие губки успокоились и замерли.       - Выкинул? Но ты же... Это всё равно...       - Нет, нет, совсем не всё равно! - Мегатрон взял юнца под манипуляторы и подвёл к столу. Поочерёдно выдвигая все ящики, он показывал, что фотография отсутствует. - Это означает конец, окончательный конец всего. Мы больше никто друг другу.       - Но тоска? Ты тоскуешь? - мгновенно опечалившись, спросил Смоукскрин. - Тебе больно? Ты плачешь?       - Нет, нет, что ты! - напряжённо рассмеялся десептикон. - Не плачу, нет, нет! Ведь Ориона любил Мегатронус, слышишь? Мегатронус! А я Мегатрон. Мегатрон не любит Ориона. Он не любит Оптимуса. Мегатрон любит Смоукскрина, понимаешь?       Несчастный остановил взгляд на серебристом корпусе. Надтреснутый смех выпал из приоткрытого рта. Бывший гладиатор крепче сжал его ладошки.       - А Смоукскрин... Он любит Мегатрона... - тихо прошептал юнец, делая шаг навстречу своей судьбе. - Смоукскрин любит Мегатрона!       Десептикон не выдержал.Он сжал белоснежный корпус в своих объятьях. Тихий, совершенно здоровый смех юного автобота ударился в грудь лорда.       - Люблю, люблю! - шептали пухленькие губки, лаская слух. - Много, бесконечно много люблю! И долго, очень долго! Ты не знаешь, не знаешь...       - Я всё, всё знаю, кроха, - говорил ему повелитель десептиконов.       Мегатрон подхватил больного и осторожно уложил на платформу. Голубые окуляры восторженно сияли изнутри, освещая исхудавший фейсплэт. Смоукскрин нежно улыбался, хватая манипуляторы возлюбленного. Сжав один большой манипулятор, он прижал его к груди и отказался отпускать, весело мотая шлемом.       - А хочешь, я буду твоим сабмиссивом? - вдруг спросил малыш, снова вскакивая. - Хочешь?       - Сабмиссивом? - осторожно переспросил десептикон, снова обнимая элитника. Он боялся. Страшно боялся. Тот огонёк... Огонёк сумасшествия в его окулярах... Неужели всё дошло до этого?!       - Ты не знаешь? - как-то строго удивился юнец, словно учитель в школе. - У моих альф были сабмиссивы. Они насиловали их. Всегда, когда хотели. В любое время суток. И те не смели отказать. Я могу быть таким для тебя! Ты сделаешь со мной всё, что пожелаешь! Любое, любое желание... - неожиданно больной всхлипнул. - Великая Искра... Как я отвратителен... Я так унижаюсь... Тебе мерзко со мной, да? Ты больше меня не любишь!       Мегатрон крепко обнял Смоукскрина и лёг на платформу вместе с ним. Юнец уткнулся в грудные пластины и почти неслышно расплакался. Серебристые манипуляторы нежно гладили белый шлем.       - Я люблю тебя, Смоукскрин. Никогда, слышишь меня, никогда в этом не сомневайся! Даже если кто-то скажет, что это совершенно не так. Никому не верь! Я приду за тобой, приду куда угодно. Пожалуйста, не плачь, кроха...       - Правда придёшь? - тихо спросил больной.       - Безусловно.       Элитник затих. Десептикон продолжал поглаживать его, внимательно следя за взглядом окуляр. В оптике промелькнула усталость. Малыш зевнул, крепче прижимаясь к массивному корпусу. Серебристый манипулятор нашарил плед и накрыл обоих одним взмахом.       - Тебе уютно, родной? - шёпотом спросил он, лаская горевшие щёки.       - Угу... А зачем те датапады? Тебе нужно что-то писать? А я? Я не мешаю?       - Нет, нет, радость моя, там книги.       Голубые окуляры с усталой истомой взглянули на Мегатрона.       - Книги?       - Это для тебя, мой милый. Тебе ведь наверняка нечего почитать.       На бледном фейсплэте мелькнула болезненная улыбка.       - Можно я буду читать тебе?       Лорд улыбнулся и согласно кивну. Конечно, можно. Можно всё. Ему можно всё.       - А знаешь, что я умею? - вдруг спросил Смоукскрин, чуть приподнявшись. - Я умею играть на клавикорде!       Притянув к себе серебристые манипуляторы, он защекотал их пальцами, весело рассмеявшись.       - Это меня дани научил!       Мегатрон осторожно сжал ладошки и притянул юнца к себе.       - А я умею красиво укутывать непослушных мехлингов! - с притворной строгостью заявил десептикон. - Иди-ка сюда, я покажу.       Элитник снова рассмеялся и, зевнув, прижался к возлюбленному. Едва голубые окуляры закрылись, а маленькие ладошки безвольно расслабились в больших ладонях, улыбка сбежала с тонких губ повелителя десептиконов. Он боялся выпустить эти ладошки.