***
— Не жалей меня. Слова прозвучали совсем тихо и казалось были унесены ветром куда-то далеко-далеко за краснеющий горизонт. Они сидели на верхушке дерева в ожидании сумерек и очередного демона, лишившего жизни десятка людей. Шинобу промолчала и лишь плотнее укуталась в узорчатое хаори. Что она могла ответить на это? Если скажет, что не станет — солжет. Да и Томиока не поверит её словам — поймёт всё, не глупый ведь. Сердце девушки кровью обливалось, а мысли стали вязкими, словно мед. Гию открыл перед ней душу, рассказал как сильно боялся не оправдать ожидания других и почему хотел уйти с поста водяного столпа. Будь она равнодушным слушателем, просто пожала бы плечами, да сказала пару утешающих в ответ слов — вдруг полегчает. Но девушка так не могла — не после того, как тонкая нить доверия и чего-то больше связала их души вместе. Противная боль, что съедала юношу каждый день передалась и Шинобу. Почему-то хотелось спрыгнуть с этого чертова дерева, вспорхнуть бабочкой в небо и лететь-лететь-лететь, задыхаясь от рыданий. — Давай сбежим, — слова вырвались сами собой, — говорят, где-то далеко на западе люди живут в мире и не умирают от рук демонов. Они не учат техник, не изнуряют свои тела тренировками, а просто живут. Представляешь? Осознание сказанного пришло поздно. Шинобу зажала рот рукой и отвернулась, силясь не встретится с пронзительным взглядом его глаз. И что это на неё нашло? Качнулась ветка — Гию сел к девушке ближе. Натруженные ладони бережно взяли её в свои, растирая между собой. — Ты замёрзла, — задумчиво сказал он, пытаясь встретится взглядом с девушкой, — пора спускаться. Шинобу кивнула и осмелилась посмотреть на него. Взгляд синих глаз внимательно скользил по лицу охотницы — будто видел впервые. Для Гию это было действительно в новинку — хмурое личико, опустившиеся будто в бессилии плечи и глаза — совершенно необыкновенные, фиалковые смотрели на него сейчас с грустью и хрупкой надеждой. Будь он не собой — сам бы взял её под руку и сбежал с ней подальше от бесчисленных смертей и демонов. Но ответственность за жизни людей держала его здесь тяжелым камнем, не давая бежать на встречу долгожданной и такой обманчивой свободе. — Спасибо, — вдруг сказал он, сам не осознавая за что благодарит. Мужские ладони продолжали держать Шинобу. Сердце охотницы больше не болело, а билось пойманной птицей в грудной клетке. Вместо слов она взяла его левую руку, с той стороны где билось сердце и коротко поцеловала, пытаясь выразить чувство, которое сама до конца не понимала.***
— Не говори со мной о смерти. — Почему? — Шинобу перевернулась на бок и оказалась лицом к лицу юноши. Они лежали на зелёном лугу близ поместья бабочки — уставшие и измождённые после дневной тренировки. По телу разлилась приятная усталость, а мысли текли медленно, словно воды реки Синако. — Не хочу думать об этом, — наконец признался он. Шинобу его прекрасно понимала. Однажды седовласая старушка в тёмной мантии перешагнула порог родительского дома: без спроса, без разрешения. Она скинула чёрную вуаль, взмахнула косой и забрала души самых дорогих Шинобу людей — будто так было и нужно. С тех пор смерть стала неотъемлемой частью её жизни. Умирали друзья, боевые товарищи, хорошие люди и не очень. Смерть приходила к Шинобу так часто, что она уже перестала её замечать — даже думать о ней не хотелось. Томиока закрыл глаза. Тёмные ресницы отбросили на щёки тень. — Ты веришь в бессмертие душ? — вдруг спросил он. Шинобу чуть не открыла рот в удивлении. Немногословный Гию, да ведёт такие разговоры — никто бы ей в жизни не поверил. — Скорее в их перерождение, — наконец ответила она. Охотник распахнул глаза и внимательно взглянул на девушку — та пояснила: — После смерти каждый из нас будет продолжать жить, но в другом обличье. Например, ты можешь стать птицей или вновь человеком — зависит от того, как проживешь эту жизнь. Гию молчал, видимо, обдумывая её слова. Шинобу же лукаво прищурила глаза: — Думаю, ты станешь камнем! — Это ещё почему? — на лице Гию отразилось непонимание. Охотница еле сдержала смешок. — Ты нелюдим и много хмуришься, — девушка мило улыбнулась, — а ещё тебя недолюбливают окружающие, помнишь? Гию лишь усмехнулся, потянулся к ней, но девушка проворно ушла в сторону и уткнулась макушкой в мужскую грудь. Раздался тяжелый вздох и звонкий девичий смех. Трава щекотала спину, по форме охотников ползли неосторожные муравьи, а в густых волосах запутались солнечные зайчики. — Я верю в то, что когда мы умрем, наши души обязательно встретятся, но только в другом обличье. — Даже если я стану камнем? — Уверенна, ты станешь прекрасным камнем. Губы Гию тронула улыбка и Шинобу невольно залюбовалась им. — Даже если перерождения нет и все это лишь выдумки, — его рука коснулась девичьих волос, — хотелось бы верить, что все мы доживем до старости и умрем счастливыми. — Я не хочу жить до старости, Гию, — она ласково провела ладонью по его щеке, — хочу умереть молодой и влюблённой. Миг и девушка оказалась спиной на траве. Голова закружилась, а в нос ударил запах — его запах. Мята, сосна и что-то ещё. Что-то сильное, но в то же время мягкое и почему-то соленое. «Наверно, так пахнет море» — подумала она. — Я тебя из-под земли достану. — Ловлю на слове, — шепнула она за миг до того, как потрескавшиеся губы накрыли её в нетерпеливом поцелуе.***
Ночь окутала поместье бабочки темной вуалью. Шинобу сидела в своей комнате и тихонько перебирала бутылочки с ядами. Нужно было найти яд, приготовленный Тамаё, и слегка увеличить концентрацию Глицинии в нём. В недавнем письме демон дала добро на задумку охотницы и девушка почти сразу же приступила к работе. Внимательный взгляд выхватил из груды тёмных баночек одну — маленькую, почти незаметную. Удовлетворенно улыбнувшись, Кочо поставила нужный яд в центр стола, а остальные убрала в дубовый шкафчик. Тоненькая рука потянулась к спичкам — секунда и маленькая спиртовка загорелась, освещая задумчивое лицо тусклым светом. Уже заготовленные цветы Глицинии девушка бросила в стеклянную пробирку с водой и поднесла к алому пламени. — Не засиживайся допоздна, — тяжелая дверь приоткрылась, раздались мягкие шаги Гию. Шинобу даже не шелохнулась, продолжая готовить ядовитый для демонов отвар — лишь на губах на секунду промелькнула улыбка. Томиока любил приходить к ней в комнату вечером. Пока охотница возилась со своими реагентами и химическими формулами, юноша спокойно сидел в стороне, тихо наблюдая за ней. Его присутствие почему-то успокаивало девушку, а каждый тихий скрип двери, говоривший о его приходе, давал мнимое ощущение какой-то стабильности в их странном и непостоянном мире. Вода из пробирки почти выкипела, смешиваясь на дне с остатком когда-то прекрасных и благоухающих цветов. Шинобу потушила спиртовку и внимательно осмотрела приготовленный отвар. Будущий яд приобрел фиолетовый оттенок, впитав в себя аромат цветов Глицинии. Удовлетворенно кивнув, девушка перелила содержимое колбы в баночку и взглянула на маленькие часы, засекая время. Через пару минут яд остынет и можно будет его опробовать, а пока… Шинобу повернулась к Гию и склонила голову на бок: — Так нравится за мной наблюдать? — она знала что он все это время неотрывно смотрел на неё — просто не могла не почувствовать его взгляд. Юноша лишь фыркнул, отвернувшись. Прядь черных волос дернулась и выбилась из тугого хвоста. Девушка с улыбкой села подле него, а её руки сами собой потянулись к темной резинке — легкое движение и тяжелые волосы каскадом упали на мужские плечи. Не удержавшись, охотница пропустила пару черных прядей через пальцы, любуясь, и наконец собрала волосы Гию в привычный хвост. — Так нравится возиться с моими волосами? В синих глазах сверкнул лукавый огонёк. Шинобу подняла в воздух ладони в знак капитуляции. Что-что, а дразнить и отвечать на её колкости Томиока умел — она же научила. — Пей чай, остынет же, — он кивнул взглядом на дымящуюся фарфоровую кружку. Девичьи ладони обхватили теплую кружку и поднесли к губам — приятное тепло разлилось по телу, согревая душу и проясняя мысли. Девушка в блаженстве зажмурила глаза, чувствуя на языке вкус лесных ягод и трав. — Если я выйду за тебя замуж, то только из-за твоего потрясающего чая. — А как же волосы? — Гию поднес чашку к лицу, явно скрывая улыбку. — Ну и они тоже. Охотница опустила чашку на пол и придвинулась ближе к юноше, прижимаясь спиной к его груди. Лёгкий поцелуй коснулся её макушки. Шинобу сонно прикрыла глаза, моля всех богов о том, чтобы такие вечера как этот никогда не заканчивались.***
— Не уходи, — ни приказ, ни просьба, а почти мольба. Шинобу и не думала этого делать. Кончики пальцев нежно дотронулись до оголенной груди, спустились ниже, очертили тазовые косточки. Юноша подался вперёд, беспорядочно целуя родное лицо. — Останься. Прошу, — бормотал он через поцелуи. А Шинобу… Шинобу просто не могла пошевелиться, медленно растворяясь в его объятьях. Последняя миссия далась им не легко — с десяток погибших охотников, почти разрушенная деревня и полуживой Томиока, который не оказался на том свете только благодаря целительным отварам, да сильным обезболивающим. Ладони аккуратно коснулись ровных швов на спине — Гию слегка дернулся. Сегодня днём с него сняли повязки, а уже завтра он сможет приступить к тренировкам. Но похоже полученные в битве раны все еще его беспокоили. Девушка обеспокоено взглянула в его глаза, на что парень лишь фыркнул: — Не хрустальный, переживу. — Знаю, — кивнула она и слегка отстранилась. Девочки из поместья бабочки хорошо потрудились — на теле Гию почти не осталось следов от встречи с демонами. Да и она работала не покладая рук, вздрагивая в ночной тишине каждый раз, когда его хватал приступ очередной лихорадки. В бреду он неразборчиво шептал чьи-то имена вперемешку с её, а потом проваливался в шаткое забытье, крепко сжимая девичью ладонь. В такие моменты Шинобу ужасалась тому на сколько хрупка человеческая жизнь — не нужно быть мудрецом, чтобы понять эту простую истину. Но девушка почему-то все равно продолжала верить в то, что Томиока несокрушим и будет таким всегда. А жуткое чувство в груди тем временем нарастало все больше и больше при взгляде на широкую спину, исполосованную белеющими шрамами. Противный голос шептал, что Гию — всего лишь человек. И это, к сожалению, было правдой. От невеселых мыслей Шинобу отвлёк настойчивый поцелуй в губы. Девушка с готовностью ответила, зарываясь пальцами в тёмные волосы. Приятные мурашки прошлись по телу, когда горячие ладони наконец расправились с её формой и в нетерпении коснулись бледной кожи. Девушка обняла юношу за плечи в желании оказаться к нему как можно ближе. Руки Гию бережно скользили по её телу вниз, лаская ключицы, грудь, внутреннюю сторону бедер. Когда к рукам подключились чуткие губы, девушка инстинктивно выгнулась в пояснице и кажется выдохнула его имя. Синие глаза скользили по тоненькому телу будто пытаясь запомнить каждый шрам, каждую маленькую родинку. А Шинобу будто только это было и нужно — чтобы он снял с неё эту чёртову форму, взглянул на исполосованное шрамами тело и целовал-целовал-целовал до потери дыхания. — Шинобу, — горячий шёпот коснулся её ушей в тот момент, когда он накрыл её тело своим и охотница вдруг поняла, что её имя, прозвучавшее из его уст, было намного важнее всех слов и обещаний.***
Ветер мчал по улице осыпавшиеся лепестки сакуры, кружа в замысловатом водовороте, пока Гию качал на руках холодное девичье тело. — Не оставляй меня. Красная пелена застилала глаза и юноша, кажется, уже не слышал как шептал пересохшими губами какие-то нелепые глупости, склонившись над Шинобу. Израненная рука охотника нежно коснулась её щеки и безвольно упала вниз. На бледном лице охотницы застыла улыбка, а фиалковые глаза навечно потухли, забирая с собой остатки чего-то ценного — какого-то чувства, что Гию боялся произносить вслух и теперь жалел, что никогда не говорил о нем с Шинобу.