***
— Мир, поторопись, там машину разгружают. Массовый производственный брак. Представляешь, как расстроились бедные домохозяйки, когда поняли, что за них никто не приготовит обед мужу? — Не представляю, — рассмеялась она в ответ, поднимая голову от грязной мясорубки и вытирая испачканные руки влажными салфетками. — Кстати, не забудь заказать роллы. Сегодня хочу разнообразия. Давай сеттов пять, ладно? — Ладно, бэйба, — телефон Руста протяжно запищал, показывая ему новые данные. — Иди давай! Скоро ещё пылесос привезут. А у тебя двадцать одинаковых мультиварок с неизвестной проблемой. — Как скажешь, мой господин, — девушка с улыбкой совершила грациозный реверанс, и парень не смог сдержать умилённой усмешки, глядя на её запачканную мордашку. Мира уже было двинулась к переходу, ведущему в соседний ангар, наполненный её новобранцами, но остановилась, чтобы оглянуться на него. Оперлась на деревянный косяк, подперев рукой голову, и ещё долго следила за каждым движением Руста. Этот год сильно изменил их обоих. Она отрастила волосы, чтобы можно было заплетать их в два небольших хвостика; стала чаще плакать от радости, нежели от боли и страданий; ей перестали сниться кошмары, ведь под тёплым боком любящего мужа уходит любой страх; перестала стесняться себя и своего тела, всё чаще надевая платья, юбки; раз в неделю ходила на могилку отца, вспоминая о нём только хорошее и больше не испытывая страха по тем временам. Она просто стала счастливой. С ним, не иначе. Если изменения Миры были мелкими, исключительно детальными и ничуть не изменившими её характер, то вот Руст стал совершенно другим человеком. Даже сейчас, разговаривая с клиентами по телефону в этой чистейше белой рубашке, расстегнутой на две верхние пуговицы и аккуратно заправленной в строгие синие брюки, он казался иным. Не тем парнем, избивавшим хулиганов и нюхающим кокс по малолетке, даже не тем Рустом, который бинтовал ногу Миры и целовал её на прощанье. Нет. Это не тот мальчишка. Теперь это мужчина, уверенный в себе бизнесмен, умелый акционер и директор мастерской «Survivant» Руслан Терновский. Пригладив зачёсанные назад каштановые волосы и прижав ко лбу одну непослушную чуть вьющуюся прядь, он снова пробежался по списку, потом негромко крикнул на разленившихся рабочих, стараясь поторопить загрузку холодильника. Он лишь на секунду взглянул в проём, но Миры там уже не обнаружил. Только самодовольно ухмыльнулся, как бывало раньше, а потом вновь напустил на себя крайнюю серьёзность. Ведь нужно соответствовать статусу. И новому себе. Мира же уже вовсю раздавала советы новобранцам, многие из которых даже не достигли совершеннолетия. Она выбирала вовсе не по возрасту, образованию и внешнему виду, а по их способности адаптироваться к любой ситуации и продолжать заниматься любимым делом. Несмотря ни на что. Она позволяла работать даже тем, у кого не было никакого опыта. Даже тем, кто не должен был попасть сюда по показаниям врача или психолога. Ведь главное было — пройти один тест. Каждый раз, когда она звонила Андрею, он уже заранее знал, что именно она у него попросит. Желая во всём поддерживать свою супругу, он давал Мире только самых профессиональных бойцов с явными актёрскими наклонностями: об этом его просила сама Ника, поэтому отказывать он просто не смел. Тем более, здесь его всегда ждала бесплатная и самая качественная в городе починка любой бытовой техники… и не только. Тест состоял в том, чтобы проверить, насколько верны юные таланты своему делу и тому, кто взял их под крыло. Конечно, многие проваливали его, в особенности это были люди более старшего возраста, но были и те, кто получал высший балл. Так вот, суть теста. Мира даёт, казалось бы, простое задание: починить ноутбук с одним процентом зарядки, найти на нём приложение, подключить его к системе управления интуитивной бытовой техники. Немного знаний программиста, остальное лишь чёрная работа с «внутренностями» старого портативного устройства. Но была проблема: у тебя на это меньше трёх минут, так и ещё с интересненьким бонусом в виде выключения питания и налёта вооружённых бандитов. Конечно, нельзя паниковать. Не стоит психовать и сразу идти сдаваться. Многие так и делали. Некоторые догадывались, что дело тут нечисто, и ноутбук вовсе не простая вещица для управления, а что-то очень ценное для Миры и, возможно, для всего мира. Для надёжности об этом сообщалось через систему оповещения, и новобранец узнавал, что очень важно в данный момент не прекращать работу. На этом этапе сливались ещё некоторые. Далеко не каждый догадывался подключить ноутбук к альтернативным источнику энергии — инверторному генератору, стоящему прямо под рабочим столом. Но самые наблюдательные не просто находились его, но и умудрялись, не нарушив контакта, подключить уже умирающий ноутбук и восстановить его работу. Следующий этап проходили все, кто нашёл генератор: программа висела прямо по центру рабочего стола, запустить её можно было в два щелчка. Но вот дальше выдерживали лишь единицы. Когда на тебя наваливается вооружённый до зубов боевой отряд из дюжины мускулистых мужиков в чёрных костюмах и балаклавах, становится уже действительно страшно. Под их допросами (пусть и довольно гуманными) раскалывались практически все. А кто всё-таки отказывался сдавать своего покровителя, награждался главным призом: местом в мастерской Миры с высокой заработной платой и бесплатным обучением. Только за два месяца девушке удалось набрать семнадцать человек в возрасте от четырнадцати до сорока лет. И, как это бывает у многих руководителей, здесь не обошлось без любимицы. Ей оказалась самая младшая ученица, живущая в детдоме Ася Ирецкая, у которой был ряд особенностей. Во-первых, она была просто гениальным ребёнком, видящим механизмы и их поломки насквозь: она с одного лишь взгляда понимала, что нужно делать с тем или иным предметом, чтобы он исправно работал. Во-вторых, она была женским подобием Ската: такая же упрямая, немного застенчивая, со странным юмором, глуховатой хрипотцой в голосе и такими же глубокими карими глазами. Каждый раз, глядя на неё, Мира отчётливо видела того человека, которого когда-то навсегда потеряла. Но жалела ли она о своём уходе? Нет. Как и о том, что взяла под своё крыло эту необычную девочку. Третьей особенностью было то, что Ася могла передвигаться исключительно на инвалидной коляске. Нижняя часть девочки была полностью парализована в итоге страшной аварии, после которой смогла уцелеть только она: все её близкие погибли на месте, а она отделалась неизличимой травмой и глубоким незаживающим рубцом на сердце. Наверное ещё поэтому она стала так дорога Мире. Слишком много знакомой боли, которую очень хотелось излечить. — Мирослава Олеговна, — девочка тихо подъехала сзади, заставив Миру дёрнуться от неожиданности. — Я нашла, в чём тут проблема. Давайте покажу? Девушка обернулась и с улыбкой покачала головой. Ася держала на коленях одну из мультиварок со снятым дном, стараясь повернуть её таким образом, чтобы собеседнице открывался наилучший обзор. Короткие каштановые волосы небрежно растрепались, над бровью, практически скрытое под чёлкой, виднелось серо-зелёное пятнышко, явно оставленное после проведения грязной рукой по запотевшему лбу. Мира присела рядом с девочкой на корточки, обхватывая устройство обеими руками. — Я же тебя просила. Просто Мира. Мы уже не чужие друг другу люди, — потом она довольно усмехнулась, заметив изменившую форму деталь мультиварки. — Неужели на заводе совсем не следят за качеством оборудования? Такая нелепая оплошность. А ты молодец! Сегодня уйдём домой пораньше. Ася тут же помрачнела, и карие глаза приобрели оттенок свежего бетона. По поджатым губам и резким жестам Мира поняла, что она была сильна расстроена этим заявлением. Возвращаться в детдом не очень-то и хотелось. Девушка пригладила растрёпанные волосы подопечной, ласково коснулась её щеки, легонько щёлкнула пальцем по кончику её носа. — Мы с Руст…ланом планируем уйти часа через три. Проводим тебя до дома, ладно? — та кивнула с тем же удручённым видом, неловко пожала плечами, чувствуя себя виноватой. — А на выходных я отпросила тебя у директора. Поедешь с нами на озёра. Ты же любишь походы? В глазах цвета тёплого шоколада проскочили золотые искорки, отдавшись небывалым теплом в уже давно ничего не чувствовавшие ноги. Давно Ася не чувствовала себя настолько счастливой. Наверное, только в тот самый день, когда ужинала вместе с Мирой и её коллегами после удачного прохождения теста. Теперь… неужели всё будет иначе? — Конечно! — светившееся от счастья лицо подопечной умилило девушку настолько, что она с трудом сдержала слёз счастья. — Но… как? Мария Игнатьевна никогда бы меня не пустила… — Об этом не переживай, — Мира положила девочке руку на плечо и приподнялась с корточек. — Тебя будут отпускать меня настолько часто, насколько это будет возможно. Надеюсь, мы с тобой добьёмся гораздо большего. А пока… давай работать. Под удивлённый детский взгляд Мира двинулась дальше, минуя узкий переход между ангарами. Здесь, в самом маленьком и укромном помещении, она наконец могла заняться более сложными заказами, которые трудно передать в ещё неопытные руки. Но мысли девушки были всё так же далеки от насущных проблем. Она никак не могла забыть того, как они вместе с Рустом добились таких высот и чем им пришлось пожертвовать ради этого. Она выиграла суд, отвоевав у мачехи свою мастерскую, конечно же, не без помощи Андрея и его влияния в городе. Он же предложил программу финансирования, опираясь на новые законы о помощи тем людям, которым пришлось выживать в оцеплённом периметре. Ника нашла место Русту, отдав его на быстрые курсы по бизнес делам. Эта пара помогала им как могла. Без них трудно было что-то удачно построить в жизни, но с ними был потерян один очень важный человек. Валера. Пропал после его последней выходки, которая планировалась как месть Лободе за все его деяния. То ли погиб, то ли стал подопытной крысой в руках у безумного учёного. Никто не знал, ведь правительство засекретило эту информацию. Зато Ника раз в две недели наведовалась к Мире с бутылкой шампанского и очередным нетрезвым предложением «набить татуху». Её жизнь была разрушена, искарёжена в самой тёмной глубине, вывернута на изнанку и прожарена с двух сторон. От прежней Ники осталась лишь её странная, но преданные любовь к Мире. Единственное, что она смогла сохранить в себе, — это дружба. Остальное выгорело до тла, не оставив после себя даже жалкой горстки пепла. И всё же, трогая шершавые бетонные стены, проводя пальцами по недавно купленной мебели, ощущая каждой тоненькой фиброй души присутствие дорогого ей человека, который научил её всему, Мира понимала, что больше всего сделал он. Руст. Почему-то ей казалось, что без него она не смогла бы вернуться сюда и добиться таких высот. Почему-то она верила, что лишь его спасение позволило ей сохранить чистоту робкого сердца и вернуться в дом родной. Однажды и уже навсегда.***
Солнце клонилось к закату, отражаясь оранжевым свечением в стеклянных панелях многоэтажек. Тёплый ветерок приятно щекотал бледную кожу девушки, с ласковой осторожностью играясь с её собранными в два хвостика кудрявыми волосами. Где-то на крыше, возможно, в угловом цветнике, одиноко и тихо издавал трели соловей. Лёгкое дуновение принесло свежий и такой родной запах моря с лёгкими нотками пряного дорогого алкоголя. — Я принес тебе лимонад, — Мира обернулась на бархатный глубокий голос и счастливо улыбнулась, глядя на своего избранника. Он сел на плетёное коричневое кресло рядом с ней, со вздохом облегчения откинувшись на спинку. Прошёл ещё один день, не способный по тяжести сравниться с теми жуткими часами, проведёнными в вечном страхе за свою никчёмную жизнь. Будто прочитав его мысли, девушка стиснула ладонь Руста в своей хрупкой руке. Мягкие касания тонких пальцев отозвались в его сердце яркой вспышкой, источавшей тёплое свечение. Стакан был оставлен в сторону, на небольшой столик подле кресел. Нет ничего важнее её рядом. — Рус, нам нужно серьёзно поговорить. — Хорошо, бэйба, я тебя слушаю, — он лишь сильнее сжал её руку, отчётливо ощущая толчки крови при частом биении её сердца. Он взглянул на неё и замер, не смея оторваться. В синих глазах задорно блестели маленькие оранжевые солнышки, как отражение летнего заката на небе. Пухлые губы приятно блестели и были совсем не такими, как раньше, без сухости и подтёков крови. Гладкая фарфоровая кожа, не тронутая ни одним шрамом, окаймлялась матовым свечением. И всё в Мире было такое живое, манящее. Умирающая когда-то, она расцвела только несколько месяцев назад. И каждый раз, вот так глядя на неё, Руст задавался вопросом: «Не приди она тогда, что было бы с нами?» И сердце каждый раз давало ему один и тот же ответ: «Ты бы всё равно её любил. До самого конца. Несмотря ни на что.» — Как ты относишься к… детям? — так и не поворачиваясь к парню, тихо спросила Мира, и он почувствал лёгкое подрагивание её руки. — Иди сюда. Такого ответа она точно не ожидала. Крайне удивившись, девушка взяла стакан, жадно глотнула холодного лимонада, в последний раз взглянула на отражавшееся от зданий солнце. Мягко отпустив руку, Мира плавными движениями перебралась со своего кресла на тёплые колени Руста и, удобно устроившись на них, уткнулась мужу носом в шею. Она боялась, что он поймёт, о чём она. И ещё сильнее волновалась за то, что он откажет. — Мне нравится играть с чужими детьми, присматривать за ними, — Мира отчётливо ощущала вибрации в бархатном голосе Руста, но только сильнее сжала рукой его плечо, а он ласково провёл пальцами по её волосам, играя с выбившимися прядками. — Но свои… это большая ответственность, бэйба. После всего, что я сделал, иметь детей… какая-то дикость. Да и ты сама ещё ребёнок. Но если захочешь прямо сейчас… разве я смогу тебе отказать? Он хрипло усмехается собственным фантазиям, игриво проводя подушечками пальцев по оголённым участкам шеи девушки. Она отрывается от мужа, недовольно прикусывает губу и смотрит на него исподлобья с явным недовольством. Дотронувшись до её подбородка, Руст недвусмысленно поигрывает бровями, но сталкивается с бетонной стеной: не сейчас и не в этот момент. — Дурак ты, Терновский. — И поэтому ты носишь мою фамилию? — ехидная усмешка прерывается резким толчком в бок, и он сразу напускает на себя предельно серьезный вид. — Ладно, ладно, не злись, солнышко. Я понимаю, о ком ты. Ася… я знаю, почему она тебе так дорога. Порой и сам скучаю по этому нудному мелкому дрыщу. Но… ты же осознаешь, что с ней будет совсем нелегко? — Да. — Я уверен, что ты с этим справишься. Лучше, чем кто-либо другой. Только я вряд ли смогу. Ты знаешь, со мной всякое бывает. Но я буду очень стараться. Ради тебя, моя бэйба. Ведь я очень хочу видеть тебя счастливой. И… ты станешь прекрасной матерью. Обхватив его шею обеими руками, Мира светло улыбнулась и притянула его к себе для терпкого поцелуя с жгучими нотками солёного моря и мятной прохладой. В этом поцелуе не было той страсти, что тогда, при их прощании, но и не было страха. Ощущалась нежность и искренняя любовь, только в этот раз с обеих сторон. Мягкие губы, уже чуть влажные и без характерной искусанности, касались его более грубых с особой лаской, без слов выражавшей её благодарность. Руки Руста с некоторой властностью изучали её спину, щекотали бледную кожу под задравшейся футболкой, дарили тепло и уют. Обычный поцелуй в обычный день обычной московской семьи. Но за каждым неторопливым касанием, каждым брошенным друг на друга взглядом стоит нечто большее: целая история, связавшая две потерянные сломенные души, и тонкие нити судьбы, что смогли переплестись, дабы соединить их разбитые на мелкие осколки сердца воедино. Сильно-сильно прижав маленькое хрупкое тело к себе, Руст положил подбородок на макушку девушки. Ненавязчивый запах морской свободы защекотал её ноздри, отчего Мира не смогла сдержать безудержного порыва и, зарывшись носом в чистейше-белую хлопковую ткань рубашки, шумно вдохнула заветные ароматы. От мягких касаний кожи к коже Руст невольно закусил губу. До сих пор не верилось, что у него на коленях сейчас сидит это чудо. Единственный человек, которого он смог полюбить по-настоящему. Та самая Мира, чьи самоотверженные действия спасли его однажды и подарили лучшую жизнь. Теперь уже навсегда. — Знаешь, думая об Асе, я внезапно вспомнил одного человека, — внезапно начал Руст, зарываясь рукой в копну золотистых кудрей, уже освобождённых от резинок. — Я тогда только школу закончил, вот совсем недавно начал покупать алкоголь официально. А в банде появился он. Парнишка сильно отличался от каждого из нас. А ещё у него была некая… особенность. Из-за неё мы прозвали его Немым. — Он… совсем не говорил? — Мира тут же напряглась, и обрывки прошлого острыми краями впились в цельное сознание. — Да. Отец до смерти избил его мать, Немой тогда хотел защитить её, громко кричал, звал на помощь… не успел. Поплатился за каждое сказанное слово. Тот с помощью кусачек оторвал ему язык. С тех пор ни слова. И на этих словах в голове девушки взорвался неудержимый вихрь из чёрных, как глаза мураней, событий, произошедших с ней когда-то. Только недавно излечённая, она вновь забилась в еле заметных другим людям конвульсиях, постепенно наполняясь тёмной вязкой жидкостью внутри. Снова ужас накрыл её холодной волной и окунул в ледяной омут страха с головой. Снова… но она всё же нашла в себе силы сдержаться, дабы узнать больше информации. Сейчас это важнее. — А… где он сейчас? — на удивление робкий и хриплый голос жены смутил Руста, но после нескольких требовательных толчков он всё же продолжил. — Он умер через несколько месяцев после нашего знакомства. Я… чувствую и свою вину тоже. Обычно мы помогали ему в делах, побить там гадов всяких, уложить в больничку пару чеченцев. Но в тот раз главарь отказал. Не было резона. Спасти девчонку какую-то от сумасшедшей родственницы — не в наших интересах. И… чёрт, я был среди тех, кто подговорил главного не делать это. Теперь вот жалею. Хороший был парень… — Рус, — Мира тряслась уже настолько сильно, что он не мог этого не заметить. — Той девочкой была… я. — Нет… нет, нет, нет. Моя бэйба… Его руки теряются на бледном и ставшем ещё более хрупким телом девушки, а губы безустанно шепчут её имя. Имя той, что могла погибнуть по его вине. Разум снова и снова прокручивает её слова, раз за разом всё сильнее ожесточаясь и сводя Руста с ума. Он мог потерять этого ангела в один момент. Одно лишь решение могло навсегда разрушить целую горсть жизней. И сейчас, глядя на ошарашенное и залитое слезами подлинной боли лицо любимой, ему хотелось лишь одного: умереть. Он не достоин жить с ней. Слишком великое чудо для него. — Прости, Мира, прости… я так виноват, — пальцы крепко стиснули её плечи, нос в беспорядочной муке зарылся в копне золотых витков на её макушке. — Так много боли из-за меня. Лучше бы… лучше было тебе остаться тогда со Скатом. Он не заставлял тебя страдать. Он был тебя достоин. — Нет. Едва ощутимое касание щеки, щекотливые движения пальцами до краешков глаз, ласковые смахивания прозрачных слезинок. Она обхватывает его лицо руками, светло улыбается сквозь мутноватую пелену из слёз, без остановки мотая головой. Прислоняется холодным лбом к его разгорячённому, с некой болезненностью закусывает губу, прочёрчивает кончиком носа короткую линию по его переносице. Тяжело выдыхает прямо ему в губы, обдавая смешанными ароматами лаймового лимонада и спелой черешни. Не даст ему чувствовать беспричинную вину. Не позволит страдать из-за неё. — Не смей так говорить, Рус, — в дрожащем голосе ощущается некая твёрдость и полная уверенность в сказанных словах. — Ты — лучшее, что было со мной. Только ты смог сделать меня по-настоящему счастливой. А всё остальное прошло. Это уже неважно. Кто знает, как бы сложилась наша судьба, согласись вы тогда. Разве… разве не самое главное, что мы сейчас вместе? — Ты права, бэйба. Слова с трудом срываются с его губ, но чтобы не расстраивать жену, он готов и сам поверить в это. Какой бы горькой и леденяще-чёрной не была правда, она всё же лучше приторно-сладковатой лжи. Нежно подхватив её тонкое, с явно выпирающими костями запястье, Руст поднёс тыльную сторону ладони к губам и оставил на ней лёгкий поцелуй. Взгляд сосредоточенных серо-голубых глаз с многочисленными полопавшимися сосудиками остановился на дорогом им обоим предмете. Ещё на недавно осунувшемся лице вновь заиграла знакомая хитрая ухмылка с явными самодовольными нотками. — До сих пор не могу поверить в то, что вместо колец ты решила выбрать… браслеты, — пальцы сомкнули потрёпанные жизнью полоски натуральной кожи коричневого цвета. — Ещё больше меня поражает тот факт, что из всех предложенных, в том числе экземпляра из чистого золота, ты выбрала именно этот. Никак не могу забыть просто офигевший взгляд священника! Не думаю, что его жирная старая морда хоть раз видела нечто подобное. — Не выражайся, милый, — Мира презрительно сморщила носик. — Ты же знаешь, как я это не люблю. А насчёт браслета… в конце концов, именно он был моим ориентиром. Словно показывал, куда идти. Так и нашла тебя тогда. Не спаси я тебя тогда… — Ты бы всё равно осталась самым дорогим человеком в моей жизни. Пускай и короткой. Ведь никого кроме тебя я бы просто не посмел полюбить. — Ещё бы, иначе эта дамочка тут же получила по зубам. — А кто сказал, что дамочка? — Рус! — Что? — Придурок. Вот что. Поудобней устроившись у него на коленях, Мира с восторгом наблюдала на фиолетовом небосводе появление тысяч и тысяч маленьких светящихся точек. Руст же смотрел только на неё: на горящие счастьем тёмно-синие глаза; на отдававшие золотом русые кудри, растрепавшиеся по её оголённым острым плечам; на слегка порозовевший тонкий нос с ноздрями в виде кривых запятых; на маленькие ладошки, испещрённые десятками шрамов и украшенные несколькими свежими мозолями. Увидев её в первый раз, он подумал: что за хиляжное ничтожество перед ним и как оно умудрилось выжить? Как же всё изменилось с тех пор… Недостойный не то что любви, даже и капли сострадания, он стал счастливым. Благодаря стараниям одной маленькой хрупкой девушки с чистой душой и храбрым сердцем. И сколько всего ещё крылось за несуразной внешностью? Целый мир, окутанный тайной из ярких красочных туманов и спрятанный где-то в недрах чувствительного сознания. И только для него это всё оказалось открытым. Падший демон, спасённый тёмным ангелом. Простой человек, достойный получить свою безмятежную жизнь рядом с любящим человеком. Наркоман и насильник Руст, превратившийся в прекрасного мужа и опытного начальника Руслана Терновского. Любовь спасёт мир? Вряд ли. Но одну жизнь вполне себе может.