Два нефрита

Когда Лань Чжаня наказывают, он всегда молчит, сжимает губы в тонкую полоску и смотрит прямо перед собой. Сичэнь считает удары, два, пять, десять. Ударов никогда не бывает меньше сотни. Когда проступки особо сильные, и количество ударов превышает две сотни, кровь начинает пропитывать ткань, Сичэнь ненавидит сочетание белого и красного. – Считай, – приказывает отец, юноша сжимает пальцы в кулак. – Не отводи взгляда, – Лань Чжань смотрит прямо, на лице не видно ни эмоции. – Запоминай, – Лань Сичэнь запоминает всё. Лань Сичэнь хочет упасть в ноги отцу и умолять его снова и снова, но стоит смирно, не отрывая взгляда от брата. Каждое его слово стоит десяти дополнительных ударов, поэтому он молчит, не позволяет эмоциям прорваться сквозь маску невозмутимости. Лань Чжаню было 12, он весело смеялся и подначивал брата показать особо сложный элемент, который тот выучил буквально на прошлом занятии. Сичэнь никогда не мог ему отказать, вот только меч соскользнул и оставил глубокую царапину на ноге юноши. Тогда это случилось впервые, обычно довольно равнодушный к ним отец, приказал назначить Лань Ванцзи 20 ударов линейкой. Сичэнь уверял, что сам виноват во всём, что это его надо наказывать. Лань Чжань плакал, вскрикивая после каждого удара. В следующий раз, Лань Хуань нагрубил одному из гостей. А затем сидел перед отцом на коленях, умоляя остановиться, именно тогда количество ударов с 10 резко возросло до 100. Впрочем, все сто Лань Ванцзи не выдержал, потеряв сознание где-то после семидесяти. Он тогда две недели пролежал в постели. За прошедшие три года, Лань Сичэнь научился удерживать улыбку в любой ситуации. За прошедшие три года, Лань Чжань перестал улыбаться совсем. Этот раз исключительный, они не нарушали правил уже несколько месяцев, просто так глупо попались с подобранным котёнком. В Облачных Глубинах запрещено держать домашних животных. – Двести, – произносит Сичэнь ровно. Лань Ванцзи встаёт молча, ничто не указывает на то, что юноше больно. Он кланяется главе и дожидается разрешения уйти. Лань Сичэню хочется зажмуриться, чтобы не видеть спину уходящего брата, но он смирно стоит рядом с отцом, пока Лань Чжань не скрывается из виду. *** Когда Сичэнь приходит в цзинши к Лань Ванцзи, тот сидит за столом и переписывает правила. Юноша набирает теплой воды и обильно смачивает спину брата, прошло уже более двух часов после наказания, но Лань Чжань так и не сменил одежду, а потому она давно присохла к спине. Лань Чжань откладывает кисть, аккуратно укладывает листок и наконец разворачивается, позволяя старшему медленно освободить себя от одежды. Тишину нарушает лишь плеск воды, и шорох одежд. Сичэнь мягко обтирает расцвеченную багровым спину, он готов рыдать каждый раз, но солёные слезы могут попасть на раны и принести ещё большую боль. Поэтому он не плачет, касается мимолётно губами лопатки и Лань Чжань выдыхает. Поворачивается порывисто, маска невозмутимости трескается на совершенном лице, опадает осколками на пол и Сичэню кажется, что воздух наполняет плеск воды и звон разбитого стекла. Потому что собственная маска плавится и стекает. Лань Чжань прижимается губами, крепко обхватывает руки брата, зажмуривается. Они сидят так несколько долгих ударов сердца. Тёплые, солёные дорожки достигают губ и Лань Чжань всхлипывает отстраняется совсем немного, чтобы посмотреть в глаза. Сичэнь тонет в расплавленном золоте глаз. Тянется и целует уже по настоящему, в их поцелуе нет ничего нежного, они кусают до крови и зализывают раны, руки Сичэня скользят на спину брата, Лань Чжань стонет в поцелуй и жмётся ближе, пальцы старшего обжигает кровь. Все старания причинить как можно меньше боли снова пошли насмарку, потому что Ванцзи уже на его коленях притирается ближе и дышит чаще. Откидывает голову, цепляясь руками за плечи старшего. Сичэнь целует белую шею, запускает руку в штаны брата, обхватывая горячий, налитый член и двигается резко и порывисто. Ванцзи стонет громко, несдержанно, пальцы сжимающиеся на плечах белеют от напряжения и Сичэнь чувствует боль, растекающуюся от плеч по рукам. Лань Чжань вскрикивает выгибаясь, и Сичэнь стонет тоже, чувствуя как по пальцам стекает сперма. На белых штанах растекается розоватое пятно, Сичэнь ненавидит сочетание белого и красного, на белой шее наливается красным укус. Они не говорят и после, Сичэнь снова обтирает Ванцзи, наносит лечебную мазь и укладывает спать. После он убирает комнату и сев у кровати достаёт Лебин. Лань Чжань любит звуки флейты и всегда засыпает мгновенно, стоит Хуаню наиграть его любимую мелодию. Лань Сичэню кажется, Лань Ванци должен его ненавидеть. Лань Сичэнь ненавидит сам себя, каждый раз когда мерно отсчитывает удары. Их жизнь наполнена правилами, Сичэнь умеет правильно стоять, правильно улыбаться, умеет казаться добродушными открытым, Лань Чжань умеет стойко сносить боль, всегда разит без промаха и никогда не нарушает правил. Ночь после наказания тоже правило, негласное. Лань Сичэнь извиняется поцелуями, Лань Ванцзи прощает укусами. У них нет никого кроме друг друга, и они всего лишь пытаются не сойти с ума.