Рассекая оранжевые лучи фонарей

      Барбара так и не может осознать то, что едет в машине Розарии. Так и не может принять, как это всё получилось.       Два совершенно разных человека в один момент нашли одно общее. Они одиноки. На том и сблизились, потому что для них этого достаточно.       Розария видела как Барбара, точнее, как её дотошно-позитивный образ рассыпался. Как её, прежде мелодичный, голос стал способен только на всхлипы.       Каждое утро Барбара выходила из квартиры со сверкающей на губах улыбкой, пока Розария только возвращалась домой с очередного загула по барам, где она так жалко зализывает свои раны, пропуская несколько стаканов неразбавленного виски. Но однажды Розария решила вернуться намного раньше. И без того весь день голова ужасно ныла, так большое количество алкоголя ещё бы и усугубило ситуацию.       Возможно, это был знак.       Возможно, это было некоторое предчувствие. Ведь только зайдя в дом, в неё на лестнице влетела Барбара поправляя капюшон своей большой серой толстовки.       — Время позднее, принцесса, куда бежишь? — Не то, чтобы Розария волновалась или что-то вроде этого. Нет, просто она понимает, что такая неженка поздно вечером на улице не протянет долго. Она рано или поздно найдет себе приключения, несмотря на то, хочет она того или же нет.       — Не важно, пропустите меня, пожалуйста. — Жалобный голосок, голова, опущенная вниз, сбитое дыхание и тихие всхлипы.       В лёгких нет воздуха, и ему там неоткуда взяться.       Мир Розарии пропитан табаком, перегаром и плохими идеями. Мир Барбары, что прежде ей казался идеальным и сказочным, просто перестал быть таковым, открыв своё истинное не идеальное лицо, просто разбивая девушке сердце вдребезги.       Как только Розария заселилась в очередную квартиру, что в последнее время меняла как перчатки, и увидела на идеально чистой лестничной площадке Барбару, в её белоснежном сарафане, послушно идущей за высокой и худой девушкой, что имела через чур ответственное выражение лица, то Розария сразу поняла, что мир этой девочки скоро потухнет, и она станет такой же как и сама Розария. Может Барбара не будет настолько сломленной, конечно, но всё равно она стремительно приблизится к состоянию Розарии.       Потому что женщина знает о чем говорит. Потому что, возможно, и она когда-то наивно верила в добро и зло, не видя мира под разными перспективами, потому что и она носила белоснежные сарафаны, выглядя как дешёвая принцесса Диснея, потому что и она думала, что все люди без исключения совершают ошибки и заслуживают прощения.       Несколько уродливых шрамов на теле Розарии напоминают о том, что люди мешки с дерьмом и никто не заслуживает прощения. Что все одинаково фальшивые.       Только вот есть одно исключение. Барбара.       И Розария не боится обжечься о Барбару, потому что та не бешеное пламя, которое не потушить ничем, нет. Она скорее тёплый лучик света, что поздним осенним утром падает тебе на лицо, и с каждым днём этот лучик теряет яркость и меньше греет.       Ещё Барбара напоминает тихую и спокойную гладь воды. Ветра нет, абсолютный штиль.       Розария может сравнить Барбару с чем угодно. Особенно сейчас, когда она тихо сопит на соседнем сидении среди ночных дорог. Иногда, слишком яркие для этой ночи, фонари падают на лицо девушки и та мило морщится, сквозь сон недовольная светом.       Неоднозначные чувства режут сердце.       С одной стороны Розарии просто жалко девушку, вот самая обычная жалость, несвойственная Розарии, вдруг начала терзать её душу. А с другой стороны какое ей должно быть дело до Барбары? До девушки, настолько наплевавшей на себя в один момент, что она без лишних вопросов взяла и села в машину к своей соседке, такой загадочной и опасной. От таких говорят держаться подальше. От таких всегда ждёшь опасности и какой-нибудь подлости. Такие изначально не выглядят располагающе к себе.       Но Розария предложила прокатиться, а Барбара согласилась.       И им обеим не понять этого. Барбара не понимает зачем и почему Розария обратила на неё внимание, а Розария всё также не понимает этой легкомысленности.       И пока мысли атакуют разум, машина так и продолжает двигаться по ночным дорогам, рассекая оранжевые лучи фонарей.       И вот машина останавливается. Некоторое время взгляд Розарии просто направлен вперёд, сквозь лобовое стекло она видит умиротворяющий её душу пейзаж. А после взгляд медленно уходит от пейзажа к пассажирскому сидению, а именно к источнику тихого сопения рядом.       Барбара выглядит как ангел. В особенности сейчас, когда она спит и её лицо полностью расслабленно. Сердце сжимается до невыносимой боли. Отвратительное чувство, которое Розария даже не хочет понимать и принимать. Хоть какое-то подобие заботы она, скрипя зубами, примет, но никогда не примет нечто большее. Ни со своей стороны, ни со стороны других. Поэтому сейчас руки могут лишь отчаянно мять футболку где-то рядом с сердцем. Сжимать её раз за разом, хватка пальцев слабеет, Розария разжимает футболку и садится прямо, вновь направляя взгляд на пейзаж вне машины. Барбара потихоньку просыпается и из-за сна её ангельский голосок стал чуть ниже.       — Мы приехали? — Она руками трёт глаза, пытается раскрыть их в темноте машины. В данный момент единственное что подсвечивается — панель машины и её фары.       Свет падает на песок, некоторые песчинки иногда отражают свет, пытаясь светиться также ярко, в некотором плане у них даже получается.       — Да. — Розария коротко отвечает, выключает свет фар и выходит из машины. Барбара открывает дверь и вылезает следом, чувствуя как прохладный ветер с набережной забирается под плотную толстовку. Мурашки пробегают по коже, свежий воздух мгновенно приводит в чувства после недолгого сна в машине.       А ещё в чувства приводит резкий запах табака, слишком терпкий для чувствительного носа Барбары. В её семье никто не курил, ни родители, ни сестра, да и сама девушка не общалась в школе с людьми, что курят. Хотя, возможно, она просто не знала, что те курят. Пусть Барбара и слишком дружелюбна, но это только в стенах школы. А за ними Барбару окружает сплошное одиночество, лишь походы в церковь держали её на плаву, но и сейчас потеряна всякая мотивация ходить туда.       А тут Розария. Такая загадочная, с усталым, тяжёлым взглядом, направленным куда-то вперёд, в непроглядную темноту воды и неба, что стали одним целым из-за отсутствия света. Её тонкие пальцы легко достали сигареты и зажигалку из, так славно скрипящей, потрёпанной временем, кожаной куртки. Затем сигарета легла между губ, на небольшое время избавляя девушек от ненужных и неловких разговоров, а зажигалка подожгла сигарету. Её огонёк стал единственным светом во всей этой темноте. И то, на короткое мгновение.       И вот Розария курит в полнейшей тишине, пытается снять лёгкий, непонятно откуда взявшийся стресс. Пока Барбара просто стоит облокотившись на бампер, не беспокоясь за чистоту своих джинс.       Когда они выходили из дома, то Барбара, сквозь пелену слёз, успела рассмотреть машину. Она была невероятно чиста на вид, кажется, что Розария всю свою любовь и заботу отдавала именно машине. Сама машина чёрная, годов 1990, словно из каких-то компьютерных игр про гонки, в которые, Барбара, конечно не играет, но многое про них слышит.       Сигарета докурена и выброшена на песок.       — Как ты себя чувствуешь? — Голос Розарии чуть хриплый, низкий, но тем не менее, приятный. Барбару накрывают такие непонятные, смешанные ощущения, когда Розария обращает на неё внимание, говорит с ней. Почему-то хочется больше внимания, больше разговоров, а Розария, к сожалению, не из болтливых людей. Даже когда она перепьёт, а такое случается редко, ведь алкоголю трудно взять вверх над холодным рассудком женщины, то всё равно её язык крепко завязан.       — Я? — Барбара нервничает, ведёт себя глупо и понимает это. Понимает, что именно у неё спросили про самочувствие, но это так непривычно. Ситуация из ряда вон. Замечая ухмылку на бледном лице, девушка отвечает, — я не знаю, если честно. Но вдали от дома хорошо, врать не буду. Правда, звучит это ужасно…       — Всё нормально, мне тоже хорошо вдали от дома. — Их взгляды встречаются в этой темноте. Из-за плотных туч выглядывает Луна и своим слабым светом делает эту ночь несколько светлее. Розария замечает румянец на лице Барбары. И если раньше девушка казалась дотошно правильной, то узнав её чуть лучше, буквально перебросившись парой фраз, осознание того, что они похожи, поглощает Розарию в чувства, от которых девушка прячется всю жизнь. Из-за которых вечно убегает. Которые просто не хочет испытывать.       Сейчас всё несколько иначе. Убегать не хочется, а это вызывает ещё более смешанные чувства.       — Почему ты решила помочь мне? Отвлечь меня от этого всего? — Тихий голос такой непривычный, обычно Барбара мелодичная и громкая, но не сейчас. Сейчас она вымоталась, устала, ей надоело быть солнцем в жизнях других, это просто истощает её, ведь в ответ она не получает столько же света сколько и отдаёт. Появись она такой хмурой в школе, то пошли бы сплетни, вопросы, что своим грузом просто задавили бы девушку.       Как же хорошо с Розарией. Не нужно играть чужие роли, светить понапрасну. Розария не любит солнечный свет, и это понятно.       — Не знаю, — очевидно, Барбара хотела честный ответ, а не какую-нибудь благородную и душещипательную чепуху, которую ей любят лить в уши всякие сериалы, фильмы, книги, родители, да и сверстники. — Просто в тебе есть что-то, что меня зацепило. — Розария скрещивает руки на груди, её пальцы сильно сжимают рукава кожаной куртки.       Они держат зрительный контакт, но это так сложно для них обеих. Розария плавится под непонятными чувствами, что накрывают её, Барбара же почему-то сильно стесняется взгляда Розарии на себе.       — А что именно? — Ладони Барбары вспотели, а в чистую и ангельскую голову начали приходить странные мысли. Странные в плане… Поцеловать Розарию… Барбара не думала до этого о поцелуях. Вообще ни с кем. И сейчас эти мысли хоть и странные, но кажутся такими правильными. Правильными в этой ситуации, в этом месте, прямо сейчас.       Хочется найти золотой крестик, скрытый под плотной толстовкой и тонкой футболкой, сжать его покрепче. Бог не простит поцелуев с женщиной, что старше на несколько лет, что имеет много вредных привычек. Бог в принципе не прощает поцелуи с человеком того же пола. Но с другой стороны, ведь Розария совсем не плохая и опасная, как может показаться со стороны. Сейчас она заботится о Барбаре так, как может. Разве это не правильно? Разве это не хорошо? Разве нельзя целовать человека, что заботится о тебе? Человека, что нравится тебе?       Розария замечает взгляд Барбары, что скользнул ниже глаз. Женщина до последнего сопротивлялась всему этому, но если у них обеих есть мысли об этом, то может оно того стоит?       — Твоё милое лицо, наверное, — Розария заливается смехом, смотря на румянец, что целиком и полностью залил милое лицо Барбары. — Честно, опять же скажу, что не знаю. Не буду скрывать то, что ты очаровательна, но это не та причина, по которой я решила прокатить тебя. — Розария не скажет: «Я чувствую, что мы похожи». Не здесь и не сейчас. Её мысли уже уплыли далеко за пределы происходящего и, чтобы не терять момент, женщина просто решает пойти на поводу у всей ситуации.       Розария встаёт напротив Барбары, гладит холодной рукой её алую щеку, а после наклоняется к губам. Целует медленно, неспешно, растягивая момент. Сквозь поцелуй Розария усмехается неопытности Барбары, но всё-таки она удивлена тому, что девушка сразу же неловко и нелепо отвечает на поцелуй, пытаясь следовать за опытной Розарией. Женщина думала, что Барбара некоторое время будет в ступоре, что её губы будут чуть раскрыты, но бездейственны, но нет.       Барбара не понимает куда деть руки и поэтому просто закидывает их за шею Розарии, а та, в свою очередь, аккуратно обхватывает Барбару и усаживает её на капот машины. После этого руки задерживаются на талии. Скользят совсем немного выше, стараясь не нарушить их, и без того хрупкий, в некоторой степени нежный, момент.       Но Розария совершенно упускает из виду тот факт, что их тела слишком близко и несмотря на одежду на них, каждое соприкосновение отдаёт сильными искрами и разгорячает их.       Волосы Барбары распущены, они длинные, волнистые, мягкие, они немного щекотят щёки и шею Розарии.       Розария взрослая женщина, но поцелуи с Барбарой возвращают её во времена, когда она была наивным подростком.       Когда Розария понимает, что ей хочется большего, что поцелуями медленно хочется спуститься к шее и ниже, ниже, ниже, то она останавливается. Целует Барбару в щёку и шепчет ей на ухо: «На этот раз нам обеим хватит, принцесса». Барбара из-за смущения прикрывает лицо ладонями.       У них обеих сбито дыхание к чёрту, у них обеих есть лёгкий румянец на щеках и невероятная тяга друг к другу, но Розария хочет сегодня оставить всё так. Не делать хуже. Розария понимает, что Барбара заслуживает нечто получше, нежели чем первый секс с непонятной соседкой по лестничной клетке где-то далеко от города, у побережья на капоте машины.       Барбара убирает руки от смущённого лица и продолжает сидеть на капоте машины. Розария встала рядом и облокотилась на бампер, её руки в карманах. Рука Барбары осторожно нырнула в тесный карман куртки Розарии и вытащила оттуда руку. Барбара держится за руку Розарии и переплетает пальцы.       Розария не перестаёт удивляться. Но также её пожирают сомнения насчёт возможности их отношений.       В любом случае сейчас у них всё хорошо, они молча смотрят на волны, пока их руки греют друг друга.