Новая метка

— Ничего. Раз мальчики подружились, пускай Айри живёт у вас. Единственное — пусть он заходит ко мне пару раз в неделю помочь на конюшне. И клеймо на нём будет моё. На спине у Айри уже три метки. Одна ещё не до конца зажила: родители Рона были вынуждены передать недавно купленного раба Элле Хадсон в знак добрых намерений переселенцев. *** У новой хозяйки светлые кудрявые волосы, уложенные в высокую причёску. Элла молода, и ей не нужно думать о своей красоте. В ней всё естественно и небрежно. Голубые глаза блестят, на щеках — здоровый румянец. Руки — руки работящей женщины, с мозолями и ссадинами, но чистые и ухоженные, насколько это возможно. Айри плетётся за Эллой. Тепло. По мягкой траве приятно идти босиком… наверное. Привычный страх и обречённость. Хочется сжаться в крохотный комочек, чтобы не было видно. Чтобы вообще не было. *** Анна, мать Рона, только-только приведя Айри в дом, выжгла раскалённой печатью свой знак под его лопаткой — ровно под клеймом Грейта, предыдущего хозяина. Это было сделано без того садистического удовольствия, которое явно испытывал когда-то Грейт, избивая Айри за дело и без — просто «под настроение». Так — осознанная неприятная обязанность. Айри почти не плакал. Лишь рефлекторные слёзы — реакция на боль. И не кричал, только всхлипнул, задохнулся воздухом, когда клеймо с шипением коснулось кожи. Отложив печать, Анна осторожно обработала ожог — шестиугольник с крестом внутри — приятно холодившей мазью. И — совершенно невозможное — погладила Айри по слипшимся от пота волосам и положила перед ним на стол шоколадную конфету. *** Элла привела Айри в светлую комнату. Всё было… очень простое. Не сказать, что уютное — не было ни ковров на полу, ни даже занавесок на огромных чистых окнах. Белёные стены без картин и фотографий. — Садись, — Элла махнула рукой, указывая на слегка потёртый диван. Айри сел на краешек. У Анны и Игоря он практически отвык каждую секунду ожидать удара, но… мягкая мебель? Это не для рабов. — Я тебя надолго не задержу. Только сделаю отметку — и беги. Рон тебя, наверное, заждался. И всё с улыбкой. — Где будем рисовать? — странный вопрос. — Все на спине, — угловато изогнув руку, Айри провёл пальцами там, где под футболкой белели две старые печати и до сих пор напоминало о себе неприятной болью последнее клеймо. — Покажи… можно? — почти не дожидаясь кивка, Элла задрала айрину футболку, открывая знаки. — Ж…живодёры… — прошипела Элла, — ссссволочи… Айри непонимающе смотрел на мисс Хадсон. Почему она так злится? Да, это очень больно, но это нормально. На всех рабах есть метка хозяина. И разве она не собирается выжечь такую же? «А ведь с виду милые люди… " — металась в голове Эллы мысль. На диване, съёжившись, сидел обыкновенный мальчишка. Ну да, другой разрез глаз, немного другой цвет кожи. И что?! Элла теперь была не так уверена, что оставит ребёнка у соседей, как собиралась раньше. Анна выглядела доброй и разумной женщиной, но что на деле? Возможно, на материке пытать детей калёным железом — это норма. Но здесь — не материк. — Нет. Так я делать не буду. Элла принесла татуировочную машинку и мешочек с одноразовыми иглами и баночками со специальной краской. — На руке, ты не против? — Я не могу быть против… — со слепой, безнадёжной покорностью. Элла почти скрипнула зубами. — Если будет больно — обязательно скажи, — мисс Хадсон растёрла по айриному предплечью гель-анестетик. Хотя вряд ли такими иголочками можно было причинить хоть сколько-то серьёзные страдания. Элла рисовала машинкой, как ручкой, и на коже медленно проявлялся силуэт двух бегущих гончих. Красивый и в чём-то стильный знак. Парадоксально нежный. Рукав мисс Хадсон слегка задрался в процессе работы. И тогда Айри с удивлением увидел на руке новой хозяйки точно такую же татуировку.