Нарисую тебя

      Действительно ли важен момент нашего знакомства? Я уже и не припомню с чего всё началось… Кого я обманываю!?       «Я тебя нарисую?» — этот хриплый голос навсегда осел в моём сознании.       Люцифер. Именно он тот художник. Именно он так безумен в своём искусстве, как изображают фильмы. Именно за его творческим процессом мне теперь хочется наблюдать часами.       В наш первый раз я не представляла, чего ожидать. Компания моих друзей не была удивлена тем, что он подошёл, но демон склонился ко мне.       — Я тебя нарисую?       Совершенно бестактный вопрос от незнакомца. И я вдруг кивнула, хотя собиралась оттолкнуть его, ведь он нарушил мои границы.       Не говоря ни слова, он отошёл, а я совсем потерялась. Вроде вернулась к разговору, но не слышала о чём речь. Как можно так бездумно соглашаться, услышав только будоражащий тело и сознание голос! Можно… ещё как. Не дотронувшись до меня и пальцем, он поднял рубильник, который вытеснил из головы всё, кроме звучания его голоса. И я отключилась. Конечно, не намеренно, но будь вы там, сделали бы то же.       Урок прошёл отвратительно медленно, однако, пока я измученная собирала учебники, он снова подошёл ко мне, протягивая небольшой клочок бумаги с моим изображением. Чёрной ручкой штрихи, обрамляющие каждую линию несколько раз, составляли на удивление совсем не грязный рисунок. На обрывке бумажки я казалась себе прекраснее, чем на самом деле. Почти растерянный взгляд метнулся к его лицу. Разумеется, я не ожидала, что он сделает это сразу же, после своего вопроса.       — Прости, не удержался… Под рукой не было ничего другого.       — Я в этом не особо понимаю, но… Кажется, куда важнее мастерство, чем то, как и на чём ты изображаешь. Это безумно красиво.       — Мне не важно, на чем рисовать. Да, и таскать за собой холсты и кисти не хочется, ведь не угадаешь, где тебя настигнет вдохновение. Это был прекрасный опыт для меня. — Он кивнул подбородком на листочек в моей руке. — Мой подарок.       Не говоря больше ни слова, он ушёл. Я снова принялась рассматривать рисунок. Только сейчас в глаза бросилась его подпись на картинке. По-художественному неаккуратная буква L, что была продолжением одной из линий моего плеча.       Первый, но далеко не последний его автограф на моём портрете.       В следующий раз он подошёл, неловко перебирая собственные волосы на затылке. Пробормотал несколько фраз о том, как смущён тем, что я расхвалила его рисунок, а он подло поступил, всучив мне ободранный клочок бумаги. Только я не была этим смущена или обижена.       Парень попросил компенсировать свой проступок нормальным рисунком. Условие было только одно — картина останется у него. Заверив меня, что он не извращенец, и я не первая, кого он рисует, он снова повторил своё предложение. Отказаться было невозможно, потому что его голос опять сделал из меня безвольную тряпку.       Неловкий стук в дверь. Мне показалось, что внутри никого, ведь запертой она оставалась ещё пару минут. Открывшийся вид меня приятно удивил, ведь в обычной жизни он выглядел иначе. Сейчас же на нём какая-то широкая футболка, испачканная красками. Кое-где виднелись отпечатки его собственных пальцев, которые он бесстыже вытирал о ткань. Домашние широкие штаны. За ухом торчал карандаш, а в зубах была зажата кисть. Пальцы правой руки методично испачканы в той же краске, что виднелась на кончике кисточки. Мне вдруг показалось неправильным отрывать его от столь любимого дела.       — Как раз ты! — зажатая между зубами кисть мешала ему говорить чётко, но слова были ясны.       — Я не вовремя?       — Нет, нет. Я… это проба пера. Хочу попробовать кое-что новое, но никак не решусь.       Я замерла в дверях, недоверчиво глядя на него.       — Не сегодня, не волнуйся. Я пока только подбираю техники, смотрю, как ведёт себя краска. До работы ещё далеко.       Всё же неуверенно я вошла в комнату, останавливаясь за закрытой за моей спиной дверью. Демон, показав испачканные руки, кивнул на дверь в дальнем углу комнаты. Он удалился смыть с себя следы прошлого опыта, а я подошла к картинам, что были наставлены друг за другом у одной стены. Отклонив парочку, я стала рассматривать открывшийся портрет. Какой-то парень. По обилию оттенков чёрного, темно-синего и серого стало ясно, что он демон. Следующая — портрет девушки. Ещё одна картина, и снова девушка.       — О, нет. — вдруг послышалось за моей спиной. Его голос заставил меня обернуться. — Прошу, не трогай. — Парень ткнул пальцем в картины. Я осторожно поставила их все на место. — Я не позволяю кому бы то ни было дотрагиваться до моих рисунков. Так нельзя.       — Прости… — Я резво шагнула в сторону, становясь дальше от них. — Я должна была спросить прежде.       — Извинения приняты, но давай просто приступим? Если ты позволишь, я хотел бы сам тебя расположить?       Он огляделся. Выхватил книгу с полки над моей головой, протягивая её мне, и снова заозирался.       — Я… немного отойду от привычного понятия не пошлости в картине… — Жест руки был направлен на его кровать. Робко я присела на её край. — Будь любезна, убери эту скованность. Я не горю желанием запечатлеть на полотне страх или отвращение в твоих глазах. Если ты ещё не заметила, я до тебя даже не дотрагиваюсь. А ближайшие несколько часов я даже с места не сдвинусь.       — Прости… — снова повторила я. — Я просто не представляю, как вести себя. Это мой… первый… раз…       Нужно думать, прежде чем открывать рот! Зачем я только что ляпнула это?       Хотя он даже не смущён. Легко ухмыльнулся, больше не показывая ненужных эмоций.       — Я не часто делаю это с девушками. Постараюсь быть нежным, насколько это возможно.       В его словах и на лице чувствовались усмешки. Он приблизился, а я без опаски подпустила его ближе. Художник, всё ещё не прикасаясь, заставил меня навалиться спиной на изголовье, раскрыть книгу где-нибудь посредине. Отошёл на место своего будущего нахождения, оценил ситуацию и вернулся.       — Я немного поправлю, прости.       Он переставил мои ноги, укладывая их в нужную ему позицию, поднялся к рукам. Заставил навалить книгу на согнутые ноги, сдвигая её в сторону так, чтобы было видно название. Поправил положение пальцев. Несколько раз переспросил удобно ли мне и смогу ли я так просидеть несколько часов.       Конечно, я ответила да. Не могла сказать хоть что-то отличное от его видения ситуации. Демон отошёл в сторону, сдёргивая холст с мольберта, и уселся прямо на пол. Деревянная рама с натянутым на неё полотном легла прямо на его ноги, а сам он начал всматриваться в меня. Пару минут он детально изучал мою позу, после чего, согнувшись, начал делать едва видимые наброски карандашом.       Его взгляд очень редко возвращался обратно, а я, спустя полчаса, проведённых в этом положении, почувствовала, как поясница онемела от неподвижного нахождения в кровати.       В тот вечер картину, как мне казалось, запорола я. Молчаливое нахождение в одной позе как-то слишком сильно вымотало меня. Спустя какое-то время я и не заметила, как задремала. Проснулась только тогда, когда за окном, что находилось напротив кровати, начало светать. Я вздрогнула, осознавая, что так нелепо заснула, но свет в комнате меня как-то успокоил. Парень всё ещё сидел на том же месте, склонившись над полотном, только теперь на нём была изображена спящая я. Рядом был отложен предыдущий незавершенный процесс.       — Прости, я не заметила, как уснула.       — Не шевелись, будь добра. Лучше будет, если ты снова ляжешь спать, только не меняй позу. — Он даже не отнял взгляда от движения кисти по холсту.       Стало вдруг неловко. Не могла же я просто завалиться спать вновь. Хотя то, как он сказал эти слова, убеждало меня в том, что я могу сделать всё, что он скажет сделать. Только поэтому снова приняла ту позицию, в которой проснулась, но не спешила прикрыть глаза.       — Который час? — тихо спросила я.       — Не знаю, уже ближе к утру. Спи, через несколько часов занятия.       — Ты сам ещё не ложился.       Он долгое время молчал, старательно вырисовывая тень от моего тела на простынях. Позже решил ответить.       — Я не закончил.       Действительно, он отпустил меня только за несколько минут до начала урока, когда завершил рисунок полностью. Я так и не увидела его, ведь он отказался показать. Всё, чем я довольствовалась — перевёрнутое изображение, что я видела, пока он рисовал.       Напоследок он ненадолго притормозил меня, когда я уже вышла из его спальни. Он держал дверь, готовый закрыть её, но всё-таки сказал то, что хотел.       — Я хочу нарисовать твои руки. Это займёт меньше времени. У тебя есть время подумать, поэтому давать ответ сейчас необязательно. Я приму любой.       Не дождавшись ответа, он закрыл дверь.       Что же я могла ещё сделать? Я согласилась. С одной стороны, мне понравилось наблюдать, как самозабвенно он погружается в рисование, как прикусывает нижнюю губу, концентрируясь на чём-то, как нервничает, когда смешанный им самим цвет отличается от представленного в его голове. С другой стороны не было ничего. Раз за разом я соглашалась побыть в роли объекта рисования.       Немного позже он приоткрылся мне, отмечая, как ненавидит рисовать пейзажи, особенно, когда они так одинаковы, а натюрморты его просто убивают.       Однажды я и в нём увидела чуть больше положенного. Картина углём. Он снова усадил меня, как было нужно ему, и принялся за работу. Новый взгляд, которым он осмотрел меня, спустя время, заставил его нахмурить брови. Демон подскочил, немного меняя положение моих плеч. На коже остался отпечаток угля с подушечки его пальца, а он, как только заметил это, оттянул собственную футболку снизу, стирая непослушный чёрный цвет. Я увидела то, чего не стоило бы видеть. Слишком идеальное тело для того, кто проводит так много времени за написанием картин. Конечно, можно было догадаться по его рукам, но я каждый раз видела перед глазами лишь его пальцы.       Спустя кучу проведённого вместе времени и десять картин, мы так и оставались друг другу никем. Почти не говорили, пока он писал меня, он так же не показывал то, что получалось. Я опешила тогда, когда он попросил написать меня обнажённую.       Столько раз он просил меня о самых сумасшедших его идеях, и я соглашалась на каждую. Отдельная часть моего тела, рисунок меня спящей, он даже доводил меня до истерики, желая изобразить слёзы. Но его новая просьба вызвала во мне бурю негодования. Как всегда, он позволил всё тщательнее обдумать, именно поэтому я не считала его рвение к нестандартным картинам каким-то извращением. Но я медлила с ответом. Медлила настолько, что он снова подошёл узнать его.       — Что ты будешь делать? — отводя его в сторону от остальных, я старалась говорить как можно тише, но его, кажется, ничто не смущало, ведь он продолжал говорить совершенно обычно.       — Ты всё сделаешь сама. Я всё понимаю, поэтому в этот раз точно не дотронусь до тебя. Даже руки твоей не коснусь. Можем сделать это днём, чтобы ты не боялась того, что заснёшь, а я воспользуюсь моментом… Что ещё? — Он призадумался. — Дверь будет закрыта, чтобы никто не вошёл, шторы тоже. Я буду сидеть далеко. Если будешь сильно смущаться, мы прикроем тебя снизу. Мне не нужен румянец на твоих щеках. Не переживай, это не первая моя картина с натуры, я знаю, как вести себя.       — Могу я прикрыть… ну… все основные… части тела? Остальное останется незакрытым.       Парень призадумался, бегая взглядом по стене около нас. Было видно, что он уже сейчас рисует в воображении то, как это будет выглядеть, что смущало меня. В его голове я была обнажённая.       — Покажешь мне, как ты хочешь прикрыться. Если мне понравится, как это выглядит, я нарисую. Если не согласишься убрать с себя всё, настаивать не стану.       Он нарисовал. Долго и неловко мы выбирали позу, в конце сошлись на том, что я буду у окна. Моим прикрытием выступила плотная ткань шторы, что прикрывала лишь мой перед. Я делала вид, что разглядываю что-то в окне, пытаясь отвлечься от мыслей о его пристальном взгляде. Парень ещё какое-то время раскладывал ткань у моих ног, заставляя её замереть так, как надо ему. Заставил меня распустить волосы, снова раскладывая их по моим плечам и спине так, как надо ему. Зажёг свет, настраивая так, как надо ему.       Или я привыкла, или эта картина действительно была самой быстрой из всех. Он ушёл в ванную отмыть руки от красок, а я быстро оделась. Прежде чем вернуться, спросил, закончила ли я, дождался позволения и только потом вышел из ванной.       — Люцифер, я хочу посмотреть.       — Ты же знаешь ответ. — Он подобрал кисти, вытирая их о принесённый кусок ткани, но так и не взглянул на меня.       — Пожалуйста. Хотя бы одним глазком? Я видела, как ты рисуешь, и, если ты боишься, что мне не понравится, ты ошибаешься.       — Вики, ты знаешь мой ответ, — чуть громче произнёс он.       Непременно я злилась. Складывалось впечатление, что он только пользовался мной, чтобы поглазеть. Я всё же не отступала.       — Я знаю твой ответ, ты прав…       — По интонации предвещаю «но». Лучше не надо. Я твёрдо сказал тебе ещё при первом твоём портрете. Не вынуждай меня просто прогнать тебя, потому что я смогу.       — Так нечестно! На этих картинах я, но я не видела ни одной!       — Изначально было лишь одно условие, и ты на него согласилась. Картины остаются в моей собственности. Поскольку так, я имею полное право не показывать их посторонним.       Я долго ворчала. Даже когда он снова попросил меня попозировать ему. В этот раз обошлось без обнажённых тел. Оставил на моём лице и шее смазанный отпечаток своей руки, усадил меня напротив окна и принялся изображать меня слишком близко.       — Только посмотри, как ведёт себя эта краска на коже! — Он качнул головой, восхищаясь.       — К счастью, мне не видно. — Я сложила руки на груди.       — Перестань дуться. — Его глаза с укоризной воткнулись в меня. — Если ты испортишь мне общий вид картины своими недовольными глазами, я буду всё перерисовывать.       — Ты не даёшь мне взглянуть даже на те, что ты забросил писать! Конечно, я буду обижаться!       Он закатил глаза, снова возвращаясь к картине. Как только мазки кисточкой вернулись к нарисованным на полотне отпечаткам краски на моём лице, он вновь подал свой голос:       — Я хочу попробовать снова.       Я ждала продолжения его слов, но он увлечённо молчал.       — Что?       — Ты не согласишься, зачем тебе знать?       — Затем, что ты сказал о своём желании мне.       — Мысли вслух…       — Может, я и не соглашусь, но сказать о своём желании ты можешь и мне. Может, я помогу найти кого-то, кто согласится.       Люцифер умолк. Сосредоточенное лицо не выказывало желания общаться, пока он так глубоко погружён в себя. Палитра, что он держал в руке, изобиловала цветами, и только он разбирался в них. Даже будучи погружённым в картину, он безошибочно обмакивал кисточку в нужный ему цвет. Новый штришок на полотне, и он уже поднял ко мне взгляд. Я даже растерялась.       — Побудь моим холстом?       — Что? — Головой двигать он запретил, поэтому сдвинулись только мои глаза.       — Один раз. Я больше не попрошу, если тебе не понравится. Мне давно хочется попробовать краску на коже, ведь это совершенно иной опыт. Прикрыться не разрешу, мне нужно всё твоё тело. Можешь быть в трусиках, но грудь придётся оставить открытой.       — Зачем тебе это? Как только я схожу в душ от твоей картины не останется и следа. Кроме того, я ведь увижу её, чего ты не хочешь.       — Полотно ведь видит то, что пишет художник. Я прошу у тебя лишь единожды выступить в роли полотна, значит ты можешь видеть то, что я напишу на тебе. Ты хочешь посмотреть на картины, а я хочу получить новый опыт работы с красками.       — Как ты это собираешься объяснять преподавателям?       — Они знают, какой я. Отстранённо отношусь к сексу, когда занят рисованием. Они долго контролировали меня, ковыряясь в моём подсознании и подсознании тех, кого я рисую. Ожидаемо, не нашли того, что искали, потому что ничего не было. Я знаю, когда я сам на пределе, знаю, когда мне стоит остановиться. Ты и сама знаешь это. Я профессионал своего дела.       — Одно дело нарисовать с натуры. Другое — рисовать на натуре. Ты не сможешь находиться так же далеко.       — Вики, пожалуйста, один раз. Тебя я рисовал слишком часто в последнее время. Привык к твоим чертам. Картина будет идеальная!       — Мне надо подумать… — Я отвела смущённый взгляд в сторону.       — Вот! Вот так замри. — Воскликнул он, возвращаясь к рисунку.       По поведению было заметно, что он настоящий художник. Отвлекался от работ так же просто, как погружался в них.              Я по-настоящему восхищалась им. Да, он казался сумасшедшим. Сумасшедшим настолько, что доверять ему не было внешних причин. На деле же оказалось, что Люцифер совершенно обычный, просто делает то, что ему нравится. И делает это весьма недурно. Он только представлял в своей голове картину и уже цеплялся за возможность изобразить своё видение.       Нечасто я даже наблюдала за тем, как он злился, когда что-то шло не по плану. Рычал, пытаясь стереть неправильный мазок куском ткани, а затем усердно закрывал его другими цветами. Отчего-то только не злился, когда я просила перерыва. Очевидно понимал, как тяжело находиться в одном положении, поэтому разрешал мне пару минут пошевелиться, не сдвигаясь с места.       Ну, а его руки! Он довольно часто контактировал с краской своими пальцами, что под конец наших работ, все его руки были испачканы, и, если поначалу он ещё пытался вытирать их об футболку, то под конец оставлял это занятие. То, как глубоко он проникал в свои картины сознанием, иногда пугало. Тогда казалось, что разум его отключён, а руки двигаются сами по себе.       Ещё чаще, чем он пропадал за написанием картин на полотнах, он делал наброски. Однажды мне довелось увидеть, небольшую тетрадь, которая была забита идеями для картин. Немного позже он объяснил, что не воплотил в жизнь ни один набросок. Всё, что он рисовал красками, он брал из головы. У него было множество идей, но вдохновения было ещё больше, поэтому ему физически не хватало времени, чтобы изобразить всё.       Иногда он забрасывал школьные занятия, чтобы доделать ту или иную работу. Разумеется, этим были недовольны. Только с тех пор, как я появилась в этой школе, его отец грозно разносил его при всех четыре раза. Люцифер отчего-то не брал во внимание слова отца, продолжая гнуть свою линию. Невооружённым глазом было заметно, насколько напряжены между ними отношения.       Он тихо постучался в дверь моей комнаты. Подождал, пока Мими не будет внутри. Почти сразу я открыла ему, пропуская внутрь, но он не вошёл.       — Мне нужен твой ответ, — тихо начал он. — Я хочу рисовать, но из-за тебя работа не движется.       — Я не думала ещё, Люцифер.       — Так подумай сейчас! Прошло две недели с тех пор, как я спрашивал!       — Я не могу обдумывать твоё предложение прямо сейчас. Это слишком серьёзно, чтобы бездумно решить.       — Вики, пожалуйста! — Он сложил ладони у груди. Теперь его голос звучал по-нервному. — Я давно хочу попробовать порисовать на коже. Я долго доказывал тебе, что я не проявляю лишнего внимания к тебе во время работы! Если мне снова придётся искать натурщицу, а потом потратить ещё кучу времени, чтобы расположить её к себе, я так никогда и не смогу прийти к этому рисунку! Всего один раз… я больше не попрошу, если ты скажешь, что тебе не нравится.       Я не очень хорошо читаю эмоции других, но по нему было видно, как он расстроен тем, что не может расположить меня достаточно, чтобы я доверила ему себя, как полотно.       — Я обещаю, что дам ответ завтра, хорошо? Ты же сам знаешь, как непросто мне раздеться даже перед тобой.       — Знаю. И понимаю, что давлю на тебя, но я уже очень долго жду твоего ответа. — Он опрокинул голову назад, тяжело вздохнув. — Ладно, я буду ждать завтра.       Всю ночь я действительно думала о ситуации. С одной стороны, не понимала, почему ещё думаю, ведь он нравится мне. Влюблялась, пока просто наблюдала за ним в процессе. С другой стороны, он мне нравится. Я уже сказала это, да! Но не могла сказать именно ему.       Во время рисования он непременно будет слишком близко, ведь я видела, как он склоняется над полотнами, когда рисует. Я непременно выдам себя, мне снова будет неловко перед ним. К тому же, как отреагирует он? Скажет, что я заболела? Или не скажет ничего вовсе?       Вся эта влюблённость кажется такой неправильной! Я не должна была полюбить его. Мы ведь почти не разговариваем, когда находимся рядом. Он смотрит на меня исключительно с профессиональной точки зрения. В конце концов, он демон, а я непризнанная. Нам на официальном уровне запрещено переходить черту отношений художник-натурщица!       Но один только его вид заставляет хотеть большего. Уверена, что я далеко не первая, кто ведётся на его чарующий голос, отстранённый внешний вид и до безумия сексуальную фигуру.              Завтра наступило неимоверно скоро. Я с самого утра была, словно на иголках, но Люцифер, даже когда мы встретились на занятии, не торопил меня с ответом. Как он и сказал, он ждёт. А чего жду я? До сих пор не приняла решение, думая, что это хоть как-то облегчит ситуацию с ним. Нет.       Геральд вывел всех на улицу, рассказывая лекцию о пророчествах и проклятиях. Ученики таким же ленивым шагом прогуливались вслед за учителем по заднему двору школы. А я нагнала Люцифера и, смущённо обхватывая собственные локти, зашагала рядом с ним. Он заметил меня, но продолжал молчать, дожидаясь самостоятельного решения.       — Я согласна, — тихо, чтобы не попасться учителю, сказала я. Он отчего-то ухмыльнулся, по-солдатски выравнивая наши шаги.       — Буду ждать тебя, как всегда, вечером. У тебя сейчас нет никаких царапин на теле?       Я качнула головой.       — Отлично, тогда просто прими прохладный душ, по возможности не пользуйся больше ничем. Собери волосы, не хочу их испачкать.       Один ученик, что шёл впереди, развернулся, удивлённо осматривая нас. Люцифер временно отвёл от меня глаза.       — Лекция интереснее, поверь, — злобно процедил демон. Ученик, замешкавшись, спешно отвернулся. — На чём я остановился…       — На моих волосах.       Он усмехнулся.       — Ну да. Чтобы краска не поплыла от температуры тела и высыхала немного быстрее, в комнате будет прохладно. Это я так… просто предупреждаю. Можешь не волноваться по этому поводу, если замёрзнешь, устроим перерыв. Ну, и последнее. Хотя, я, наверное, должен был сказать это с самого начала. Если тебе будет неприятно или наоборот слишком приятно от того, что я тебя трогаю, мы тоже прервёмся. На время или совсем — решать тебе.       — Ты только смущаешь меня, ты же понимаешь?       — Да, — он улыбнулся, — но ты должна это знать. Лучше тебе сейчас будет неловко несколько секунд, чем потом ты будешь не в состоянии сказать о том, что ты чувствуешь. Забоишься или застесняешься… Так лучше.       Вечер наступил быстрее от того, что я ненадолго заснула. Открыла глаза потому, что Мими вошла в комнату, переговариваясь с кем-то. Вздрогнув, я приподняла с подушки голову.       — Который час? — вяло спросила я. Мими оглянулась на часы.       — Почти девять вечера, а что?       — Сколько!? — Я подскочила с постели. — Чёрт!       Пришлось наспех принять душ, переодеться. Мими смотрела на меня, словно я была не в себе, пока я натягивала на себя одежду, которую было бы просто снять и не жалко было бы испачкать в краске.       — Куда ты так активно намываешься? — Явно заинтересованная подруга села на свою кровать.       — Наверное, я не приду сегодня ночевать, — ответила я, надевая чёрные трусики, а затем и лёгкое платье, что застегивалось спереди. Отсутсвие на мне бюстгальтера Мими восприняла, как попытку заигрывания с кем-то со школы, поэтому захихикала.       — Неужели ты, подруга, взяла чёрта за рога? — Она прикусила кончик ногтя.       — Мими! Он просто рисует. Я даже не уверена, что знаю, как звучит его голос…       — Ну, знаешь… в постели голос далеко не главное.       — Я бы с радостью обсудила с тобой все свои постельные дела, если бы они у меня здесь были, но сейчас я действительно спешу.       Под хитрые смешки девушки я выбежала из комнаты. Думала, что демон рассердится на меня за то, что задержалась, но он спокойно впустил меня в комнату. Молча и неспешно начал готовить рабочее место: открыл окно, разложил небольшой столик, разместил на нём тюбики с красками и кисти, принёс кусок какого-то материала, тоже укладывая его на поверхность, после чего повернулся ко мне.       — Прости… — Я закачала головой. — Я заснула.       — Это ничего. — Люцифер улыбнулся. — Я думал, ты не придёшь совсем. Передумала или ещё чего.       — Как долго ты будешь рисовать? Просто, я на два часа опоздала, а ты и так спишь недостаточно.       — Я пока даже представления не имею, что я нарисую. Тем более не скажу, сколько это займёт времени. Можешь раздеваться, у меня всё готово. — Он поднял взгляд с пола и воткнул его мне в глаза, не спеша отвернуться.       Чего это я! Почему веду себя, как школьница? Нервничаю и смущаюсь его взгляда! А руки трясутся так сильно, что мне хочется убежать.       Взять себя в руки почти невозможно, но я стараюсь. Маленькие пуговицы не хотят поддаваться дрожащим пальцам. Люцифер просто наблюдает за мной, за моими руками, не переводя взгляд на моё тело. Я сняла платье, откладывая его на кровать, но он быстро поднял его, унося на кресло.       — На кровати будешь ты. Мы можем запросто его испачкать, — хрипло, но слишком невинно произнёс он.       Я готова испачкать даже свою репутацию, только бы он всегда говорил со мной так!       — Садись, — он указал пальцем на кровать, подходя ближе, — я пока сделаю набросок. Подумаю, что и как я хочу видеть.       Послушно я присела на край кровати, опираясь руками на матрас.       — Волосы. — Он указал на них рукой.       — Ой… — Поднимая на него глаза, я сжалась в плечах. — Я собиралась в спешке. Забыла собрать их.       — Ладно. Для меня не страшно. Для тебя немного. Если испачкаю, придётся постараться, чтобы смыть.       Демон вдруг опустился на колени передо мной и принялся рассматривать. Прошла пара минут, прежде чем я смогла выдавить из себя несколько слов.       — Это не похоже на рисование, ты же знаешь?       — Да, — он ухмыльнулся, — я просто думаю. Рисовать кого-то проще, потому что я срисовываю. Сейчас же мне нужно придумать, что я буду рисовать, как это разместить на тебе и как это будет выглядеть в итоге.       — Ты мог подумать об этом раньше.       — Мог, если бы видел тебя обнажённую прежде.       — То есть, это моя вина, что я не разделась перед тобой раньше? — Я легко засмеялась, и он поддержал мой смех улыбкой.       — Ты знаешь, да. Если бы ты сделала это раньше, мы бы оба сейчас не испытывали неловкость от того, что я рассматриваю тебя.       Он взялся за тонкую кисть. Выдавил белую краску на палитру, на коленях придвинулся ближе и, прежде чем коснуться меня кистью, поднял голову, глядя мне в глаза.       — Краски холодные, как и мои руки. Я бы предложил подождать, пока твоё тело привыкнет к её температуре, но это бессмысленно. Поэтому, если покроешься мурашками, это не страшно.       — Хорошо.       Его глаза снова переместились на кожу у ключиц. Первый мазок кисти и правда заставил поёжиться, но он не обратил на это внимания. С сосредоточенным выражением лица он вёл рукой и кистью по моей коже.       В принципе, не так стеснительно, как я ожидала. Люцифер пытается разрядить ситуацию, с чем справляется неплохо, и я на секунды забываю о своём неловком положении.       Сначала на теле вырисовывались тонкие и неаккуратные линии — как набросок чего-то большего в будущем. Он начал с кожи у ключиц, спускаясь ниже. Рисовал лишь одному ему понятную композицию, но замер, дойдя до линии трусиков.       — Ничего, если я проведу кистью по ткани? Мне нужно сохранить прямоту линий. И будет лучше, если ты встанешь ненадолго.       — Делай, как тебе удобно, — ответила я, вставая перед ним. Он ещё недолго бездействовал, осматривая то, что уже нарисовал, а затем немного оттянул мои трусики у бедренной косточки, решая не пачкать краской предмет одежды, и провёл кисточкой прямо по коже. Рисунок оборвался на середине бедра, тогда он позволил мне снова сесть на кровать.       Он стёр оставшуюся на кисти краску и снова призадумался. Подвинул свой столик ближе к себе и взял шпатель, принимаясь подбирать цвет. Люцифер постоянно пробовал цвета на своей руке, прежде чем нанести их на меня. Прямо по белой линии демон принялся накладывать краски, желая смешать их на границе, сделав плавный переход.       Растерев ладони, чтобы немного согреть пальцы, он принялся подушечкой пальца тушевать краску, смещая нужный цвет в нужную сторону. Или он увлёкся, или лишь нашёл удобное положение для руки, но его запястье легко соприкасалось с соском. Щекотные и приятные прикосновения длились несколько минут, что не могло не заставить сосок выделиться. Демон заметил это, только когда убрал от меня руку. Усмехнулся, тихо произнося:       — Прости.       Оранжевый и чёрный смешивались, рисуя волшебный переход. На моём теле рисовалась какая-то прекрасная не только внешне, но и внутренне история. Демон подвинул меня чуть ближе к краю, тонкой кистью набирая чёрную краску. По выражению его лица я поняла, что он уже увлёкся процессом. Он был слишком серьёзен. Даже его скулы выделялись гораздо сильнее от напряжения. Чтобы не навести грязь на коже, он легко подул на меня, подсушивая краску. Прикоснулся пальцами, проверяя высохла ли она. Затем принялся вырисовывать какие-то мелкие объекты на оранжево-жёлтом фоне.       С ними было покончено не так скоро, как хотелось. Оставляя всё это подсохнуть, он поднялся на ноги, теперь наваливаясь коленом на кровать. Его пальцы мягко зарылись в волосы, приподнимая их у уха, а я прикрыла глаза, немного шумнее, чем предполагалось, выдыхая. Я не знала, кого благодарить за то, что он не видел моё лицо в тот момент.       — Могу перестать, ты только скажи, — его голос, дрогнув, надломился.       — Нет.       А мне очень хотелось взглянуть на его лицо. Посмотреть ту ухмылку, что растянула его губы, когда он услышал мой ответ. Влажная кисть коснулась кожи на шее, а я сжала в пальцах одеяло. В этот раз не от холода, а от приятных ощущений по коже побежали мурашки.       — Если холодно, не стесняйся сказать. Мы ненадолго прервёмся. Могу накрыть твои ноги.       — Нет, не нужно. Я не замёрзла.       Его рука перекинула мои волосы на свободное плечо, обхватила челюсть и склонила мою голову вбок, так и не стремясь отпустить. Пальцы другой руки собрали с палитры краску, методично нанося её на мою шею.       Боже, как же остро ощущается каждое его касание! Кожи будто касаются тысячи иголочек.       Он присел на свою ногу, что всё это время опиралась на постель, взял мою руку, укладывая её на своё бедро, тем самым уводя её немного назад. Пальцы с краской заскользили к ключицам. Короткими мазками он наносил на меня краситель, пока его рука с моей челюсти скатилась сначала до плеча, а затем упала к талии. Его пальцы периодически сменялись кистью, а кисть — снова пальцами.       — Не крутись, — скомандовал он. Усмехнувшись, я кивнула.       Кисть скользнула к груди, оставляя за собой след краски, который демон растушёвывал пальцами. Было заметно, как ему неловко, потому что он часто прочищал горло, шумно выдыхал и движения его руки выглядели нервно. Даже я теперь расслабилась, хотя некоторые его касания моих эрогенных зон вызывали во мне бурю ощущений. Люцифер отложил кисть.       — Прервёмся?       — Я в порядке. Мне не нужен перерыв. — Я повернула к нему голову. Демон уже поднялся с постели.       — Он нужен мне, Вики.       Отошёл к окну, раскрывая его чуть шире, а затем ушёл в ванную. Зашумела вода. Послышались короткие всплески, а затем все звуки затихли. Он вышел, вытирая лицо и руки. На пальцах и левой кисти я заметила ещё заметные следы красок. Робко заговорила:       — Краска не смывается?       — Она масляная. — Он отбросил полотенце, только после заметил мой взгляд. — Это значит, что обычной водой её не смыть. Нужно масло. У меня есть, я дам тебе, когда закончим, не волнуйся.       Я кротко кивнула. Люцифер снова вернулся к кровати. Присел на колени на пол, тут же хватая кисточку. Он больше не говорил, молча выводя что-то на моей коже. По выражению его лица я могла понять, насколько он заинтересован работой. Сейчас же на нём была лишь отстранённость. Старательно разрисовывая мой живот, он не издавал ни звука, хотя раньше был слишком разговорчив, когда задумывался о работе. Даже начинал говорить сам с собой. Но не сегодня.       — Всё нормально? — тише спросила я. Прежде чем ответить, он шершаво покашлял.       — Да, к чему вопрос?       — Не знаю. Не выглядишь, как обычно.       — Не знаю, просто ты… Я никогда раньше не рисовал на коже. Пытаюсь не запороть.       — Для первого раза ты неплох.       Он ещё сильнее смутился, неумело пытаясь скрыть это. Укладывая ладонь на его запястье, я остановила руку с кисточкой. Демон поднял на меня взгляд, а я слишком неуверенно потянула его за шею, втягивая в нежный и осторожный поцелуй. Он не сопротивлялся. О столик брякнула кисточка, которую он выпустил из пальцев, а затем обе его руки навалились на постель около моих ног. Мне пришлось разорвать поцелуй, чтобы убедиться в том, что я понимаю его действия правильно, но он тут же уложил ладонь на мой затылок, не позволяя отстраниться.       — Наверное, всё это слишком неправильно? — Едва в состоянии оторваться от его губ, прошептала я.       — Я мужчина, ты девушка… что неправильного в поцелуях? — Он прижался к моему лбу, оставляя между нашими губами несколько миллиметров.       — Наверное то, что я хочу большего.       — Чего?       Он должно быть издевается!       — Тебя.       Едва прикрыв глаза он усмехнулся. Будто не поверил сказанному или лишь насмехнулся над тем, чего я просила. Однако, несмотря на своё поведение, не отстранился и на пару миллиметров. Отнял ладонь от моего затылка и коснулся большим пальцем моих губ.       — Хочешь меня? — с новой ухмылкой переспросил он. Безропотно я кивнула.       Его глаза… О, Боже, что творил со мной один только его взгляд… Он никогда не казался пошлым, даже когда жадно рассматривал моё тело, чтобы запечатлеть его на полотне. И я тонула в этом взгляде, хотя почти никогда не сталкивалась с ним глазами. Моё дыхание готово было сорваться на неимоверно скорый темп, как только я видела, что он смотрит.       Его глаза… осматривали моё лицо. Ладонь с постели переместилась на не разрисованную половину тела, сжимая пальцами правое бедро. Что это за жест? Он дал согласие? Или лишь пользуется своим положением?       — Что, если я лишь использую тебя? — будто прочтя мои мысли, заговорил он. Я робко осела. Вдруг он умеет читать мысли? Я столько всего рисовала в своей голове, пока он рисовал меня, представляла, как он дотрагивается до моего тела, представляла слова, что никогда не слышала от него вживую.       — Мне так не кажется…       — Уверена?       Снова я замолчала. Судорожно пыталась придумать хоть что-нибудь, что могла бы ответить ему. Хоть пару слов!       — Вчера, когда ты пришёл узнать ответ… тебя действительно волновало моё согласие.       — Я актёр, — тут же ответил он. Я не понимала, на самом ли деле это так. Это ли те слова, которые он хочет сказать мне, или опять пытается неуклюже пошутить.       — Твоё поведение говорит об обратном… — отчего-то не унималась я.       Он сдался и, склонив голову, хрипло усмехнулся.       — Ничего с этим сделать не могу. У тебя прекрасное тело… грудь… К сожалению, как и большинство мужчин, я бессилен. Как бы ни пытался скрыть это.       — Зачем скрывать это?       — Ты слишком робкая. От того наверняка пугливая. Представь свою реакцию, если бы то, что говоришь мне ты, сказал тебе я. Мне и без того приходилось долго уговаривать тебя на обнажённый портрет и… неудавшуюся картину на теле.       — Почему «неудавшуюся»? У тебя восхитительные руки. Даже незаконченным, изображение выглядит прекрасно.       — Да, ты, ангелочек… — Мягко протянул он и улыбнулся. — Я говорю о том, что сейчас мы всё портим. Позже мне непременно придётся начать сначала. Пока не до этого…       Он плавно, по-хищнически поднялся с пола, опираясь ладонями на постель у моих бёдер, и так же поцеловал. Снова он не прикасался ко мне, но я трепетала от этого поцелуя. Дрожало всё: плечи, руки, пальцы, бёдра. Даже внутри всё билось, словно в конвульсиях.       Пытаясь удержать нас от падения, я навалилась на собственные руки позади себя, а затем плавно раздвинула ноги. Сначала его ладони прикоснулись к талии, затем колени по очереди встали на кровать, а затем он присел на собственные ноги. Люцифер подтянул и прижал меня крепче к себе, усаживая на свои бёдра. Цепляя футболку на его спине, я стянула лишний предмет одежды. Горячие, нежные руки блуждали по моему телу, проходились пальцами по лопаткам и неизменно спускались по позвонкам к ягодицам. Без ненужной жалости ко мне, он крепко сминал их, вынуждая всё ближе прижиматься промежностью к его паху. Поцелуй не прекращался и на секунду. Мне казалось, что он не в силах оторваться, разорвать его даже по своей прихоти. Его пальцы часто заходили на запретную для него территорию, хотя её едва можно было назвать запретной. Легко покачивая бёдрами, я чувствовала, как его член зажат между нами, но не прекращала своих движений, иногда издавая слабое подобие стона.       Вероятно, это и стало последней каплей, переполнившей чашу страсти на его весах. Демон разорвал поцелуй, но не отстранился далеко. Его глаза резво бегали от губ до глаз, но, в итоге, мой язык, облизнувший губы, заставил его удержать там взгляд. Будто вздохнув, он хрипло выдавил из себя.       — Правила.       Едва заметно я вздернула бровь, но возражать не стала. Люцифер не отрывался от моих губ, будто это я должна была сказать что-то, а он ожидал, поэтому и не заметил моего жеста.       — Я не грубый, но ты слушаешься меня без вопросов. Если пойму, что симулируешь — накажу. В первую очередь, я хочу видеть, как тебе нравится получать удовольствие от самой себя. Твои руки всегда над твоей головой, если я не скажу иначе. И, последнее. Ты озвучиваешь свои желания. Шёпотом, в голос или жестами. Попросишь или будешь умолять… всё это неважно. Я должен понимать чего ты хочешь и что я могу позволить себе сделать с тобой.       Его слова показались мне вполне разумными. Я понимала, что такой, как он, наверняка имел точное представление о том, чего желает, что его возбуждает.       Лишь договорив, он нехотя перевёл взгляд мне в глаза, выжидая ответа. Ему не нужны были «да» или «нет». Он хотел убедиться, что я услышала и поняла его. Единственный способ это доказать, это…       — Поцелуй меня. Пожалуйста… Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.       В повторе он не нуждался. Вновь примкнул к моим губам, сначала едва ощутимыми прерывистыми поцелуями дотрагиваясь до моей нижней губы, после чего вовлёк в более властный. Я сняла одну его руку со своей ягодицы и, плавно ведя ею по своему телу, переместила на свою не закрашенную грудь. Вслед за рукой и он сам склонил голову, влажными губами обхватывая сосок. Насколько это было возможно, я пододвинулась к нему, зарываясь пальцами в его волосы, тем самым показывая правильность ласк. Несмотря на нашу близость, вторая его рука всё ещё прижимала меня за талию, будто не могла отпустить. Его касание зубов на соске запустило по телу электрический заряд. Это было приятно, но он увлёкся.       — Люцифер, нежнее… — я выдохнула слова у самого его ушка. Парень слабо простонал.       — Чёрт! Если ты продолжишь говорить так, я обречён.       — Прошу, нежнее… — снова повторила я, потому что, очевидно, не смотря на его слова, ему нравилось слышать это, и он только сильнее укусил меня.       Наконец, он прислушался ко мне. Снова вернулся к моим губам, а я вцепилась в его плечи, возобновляя движения бёдрами. Люцифер сбито дышал, что ощущалось даже сквозь поцелуй. Сначала его ладони легли на ягодицы, лишь сжимая их, но вскоре он прижал меня к себе, одну руку укладывая вдоль моего позвоночника, а второй прижал к себе за бёдра. Возбуждение чувствовалось не слабым бугорком, а неестественно твёрдым предметом. Ощущение того, до какого предела его довело желание, взволновало и меня.       — Я хочу взять его в ротик… — тихо зашептала я. До слуха донеслось, как дрогнуло его дыхание.       Я слезла с его колен, позволяя ему встать на ноги. Демон замешкался, отодвигая от кровати столик с красками, когда я, стоя на постели на четвереньках, стягивала с него штаны. Почти не успел отреагировать. Я, облизнув член по всей длине, резко заглотила его. Выдох шумно сорвался с его губ, одна рука схватилась за его собственные волосы, а вторая сломала кисть, которую он попытался уберечь от падения на пол. Люцифер лишь разжал пальцы, выпуская её обломки на пол, а сам уложил ладонь на мой затылок.       Движения набирали обороты. Вот он, уже не сдерживаясь, зарычал. Намотал мои волосы на руку, фиксируя голову в одном положении, сделал ещё пару толчков, вытаскивая член и присел на корточки. Я тяжело дышала, пытаясь восстановиться, а его свободная от моих волос рука пальцем провела по моим губам, собирая остатки слюней, а затем он протолкнул его между моих губ, касаясь лишь кончика языка.       — Нет рвотного рефлекса? — С ухмылкой поинтересовался он, а я только качнула головой. — Смотри на меня, хорошо?       Он снова коротко и грубо поцеловал меня, выпрямляясь. Вставил член обратно и тут же начал двигаться. Он делал это самозабвенно, но часто прерывался, вытаскивая его из моего рта полностью, а затем властно командовал: «Дыши».       Иногда его ладонь резко рассекала воздух, сильно шлёпая меня по ягодицам. Тело вздрагивало, но его это не останавливало, ведь я не подавала знаков о том, чтобы он прекратил. Я поняла, что он близок, когда Люцифер, не особо контролируя ситуацию, начал грубо ругаться. Маты срывались с его губ так легко, будто и не были произнесены вовсе.       — Чёрт, чёрт, чёрт! Я… Вики, я… Это пиздец как тяжело. Я слишком сильно хочу кончить прямо тебе в горло. Останови… Останови, блядь, меня. Прямо сейчас.       Несмотря на свои слова, он сам отстранился. Злясь, отступил назад, зарычал и подошёл снова. Дёрнул меня вверх, затем развернул к себе спиной и толкнул на постель. Снова сильно шлёпнул несколько раз, чтобы позже вцепиться руками в ягодицы, раздвигая их. Будто грубым поцелуем он прильнул к половым губам, засасывая клитор.       Уткнувшись лицом в матрас, я застонала. Грубые касания только сильнее заставляли желать его. В этот момент я поняла, что мне не хочется видеть никого на его месте. Пусть даже из этого не выйдет ничего серьёзного. Я готова была на всё, что угодно, только бы сгорать в этой страсти вместе с ним.       Он заставил меня приподнять таз над постелью, опираясь на колени, а сам ласковыми пальцами прикоснулся к клитору. Не сдержать в себе те эмоции, что он будил во мне. Хотелось прикоснуться к нему или к себе, чтобы побыстрее довести себя до разрядки, но я помнила про руки, поэтому сжимала лишь простыню над своей головой. Снова влажность от языка ощущается на клиторе. Очевидно, как он дразнит меня, не пытаясь скрыть этого.       Следом сразу же ощущаются его пальцы, которые медленно проникают внутрь. От резко наполнивших меня ощущений я запустила пальцы в собственные волосы, от наслаждения прикрывая глаза. На ягодице я вдруг ощутила лёгкий поцелуй.       — Ты моя маленькая шлюшка… — захрипел он. Возбуждение сказывалось не только на его состоянии, но даже на голосе. — Если бы ты только видела себя со стороны, наверняка ощутила бы то же, что и я… Ненависть к тебе за то, что мы не сделали этого раньше.       — Люцифер… — застонала я, ощущая, как его пальцы двигаются, сгибаясь, и достигают той самой точки.       — Чёрт, моё имя звучит бесподобно, когда его стонешь ты. — Он вновь поцеловал меня в раскрасневшуюся от шлепков ягодицу. — Ты же хочешь, чтобы я вошёл, я прав?       Не в силах на что-то большее, я промычала, прижимая пальцы к губам. Хотелось, чтобы он не переставал двигать пальцами, поэтому я непроизвольно начала подмахивать ему бёдрами.       — Ма-аленькая… нетерпеливая. Я сделаю всё, что захочешь. Только сначала ты кончишь. Только тогда я вставлю. Хочу почувствовать, как ты будешь сжимать меня. — Лишь от одних своих слов он снова хрипло застонал.       Движение его пальцев внутри заставляло моё тело содрогаться. Он точно слушался движений моего тела и ускорял или замедлял ласки, как только оно было не в состоянии отвечать на них. Наслаждение, тягучее, как мёд, завладело мной. Не хотелось, а, может, я просто не была в состоянии прервать его. Помимо его движений внутри, я ярко ощущала поцелуи на бедре и ягодице.       Прохлада комнаты больше не холодила. Воздух оставался по-ночному ледяным и влажным, а я всё равно горела. И ощущение приближающегося оргазма всё сильнее распаляло кожу.       Движение матраса выдало его приближение. Он встал позади меня, склонился и навалился одной рукой на постель около меня. Его тяжёлое дыхание за спиной слышалось так, будто там находился зверь. Пальцы внутри меня не останавливались ни на секунду. Чувствуя, как моё тело с каждой секундой напрягается всё сильнее, чтобы чуть позже сбросить с себя всю тяжесть, Люцифер зашептал:       — Умничка…       Он больше не нависал надо мной, оставаясь строго позади меня. Ещё секунды. Секунды до того, как меня накрыло той волной, которую он ожидал. Отпуская дрожь по всему телу, я неожиданно крепко сжала одеяло и всё, что оказалось под ладонью, а мой голос, слишком громкий и дрожащий, циклично повторял лишь одно имя.       Не дожидаясь окончания оргазма, демон вошёл в меня. Это было новым ощущением для нас обоих, я поняла это по тому, как он застонал, крепче вцепившись пальцами в мои ягодицы.       — Люцифер, прошу… нежнее…       Первые толчки давались ему с трудом. Он едва мог пересилить себя, чтобы не стонать от ощущений и не сорваться на нужный ему темп, а оттого почти беззвучно рычал. Его ладони поползли выше, обхватывая талию. Мои стоны звучали так, будто я хнычу, но от его манипуляций я не могла иначе.       В дверь легко постучали. Меня это напрягло, но Люцифер не обращал внимания. Он двигался так, что, казалось, ничего, кроме нас сейчас для него не существовало. Но стук повторился вновь, что заставило его злиться.       — Что? — гневно вскрикнул он, замедляя движения внутри меня, но не в силах остановиться полностью.       — Люц, ты должен взглянуть, — приглушённо зазвучал голос какого-то парня.       — Ты издеваешься? — снова в той же манере ответил демон, и я почувствовала, как его пальцы крепче сжимаются вокруг моей талии. Движения стали чуть резче.       — Шевелись! Ждут только одного тебя!       — Ади, проваливай! Мне некогда.       — Люцифер…       — Я сказал, вали.       Очевидно, что его друг ушёл, ведь слова прекратились. В отличие от его поведения с другом, когда их разговор был окончен, Люцифер ослабил хватку, делая движения мягче. В какой-то момент он совсем вышел из меня, разворачивая меня к себе лицом, подтащил к изголовью и вновь плавно вставил член. Он склонился, прижимаясь губами к шее.       — Прости, если сделал больно.       Секс поменял градус. Мягкие, но такие глубокие толчки наполняли меня. Я откинула голову на подушки, сдавленно выдыхая. Демон схватился за мои запястья и опёрся на них над моей головой. Вторая его рука подхватила моё бедро, закидывая его на свою талию. Он, наконец, прислушался к моей просьбе. Не упускал ни единой возможности, чтобы взглянуть, как его член исчезает внутри меня. Теперь, даже несмотря на медленный темп, он хрипло постанывал, маскируя звуки под громкие выдохи.       Мне до безумия, до щемящего чувства внутри меня хотелось дотронуться до него. Я помнила правила, но всё равно хотелось. Почему-то я не могла наплевать на это и опустить руки, чтобы прикоснуться хотя бы к его плечам.       Страсть в каждом его действии накрывала меня. Такие ласковые руки, что прежде были грубыми, сводили с ума. Когда он вновь наклонился, чтобы поцеловать, я зашептала, борясь со стонами, срывающимися с губ:       — Разреши дотронуться до тебя… пожалуйста…       Люцифер проигнорировал меня поначалу, лишь жадно целуя, но чуть позже демонстративно разжал пальцы на моих запястьях. Только этого и ожидая, я вцепилась в его плечо и шею, подтягивая ближе. Несмотря на то, что этот порыв был моим, первым поцеловал снова он.       Движения внутри замедлились ещё сильнее. Теперь я стонала от того, что в таком темпе мне было его катастрофически мало.       — Чёрт… — выдохнул он в мои губы. — Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Но, Вики… я пиздец, как близко.       — Прошу, не останавливайся… — стон неожиданно вышел слишком пошлым. Люцифер качнул головой.       — Сучка… вынуждаешь.       Достаточно резко он сел у моих раздвинутых ног, не вытаскивая член, и схватился ладонями за мою талию. Сменился и угол проникновения, побуждая слишком развратные звуки наших тел. Обилие смазки, его резкие, но всё же нежные движения и дрожь в моём теле выдавали скорый финал. Люцифер, периодически прикрывая глаза, поддавался порыву, издавая хриплые стоны.       — Маленькая, я сейчас кончу…       От того, что новая волна оргазма стремительно росла, я не хотела отвлекаться на что бы то ни было, поэтому, пропустив его слова мимо ушей, я лишь промычала в качестве ответа. Прикусив фалангу пальчика, я прикрыла глаза, чувствуя, как тело и все внутренности дрожат от оргазма. Это подействовало и на Люцифера. Зарычал, вытаскивая из меня член, а я, тут же опуская к нему руку, ещё несколько раз провела по стволу, пока всё его тело содрогалось в слишком интенсивном оргазме.       Сперма, попав на живот, постепенно смешивалась с красками, а Люцифер, лёжа рядом со мной, переводил дыхание, которое ни у него, ни у меня не хотело восстанавливаться. Он вдруг усмехнулся, накрывая глаза пальцами.       — Не знаю, дело в том, как сексуально ты закусила пальчик или в том, что… В привычном понятии, ты была у меня первая… — захрипел он. — Всё же, как тебе?       — Ты должно быть шутишь? Глядя на тебя, я в жизни не поверю, что у тебя не было… секса…       Я отмахнулась от него, а Люцифер усмехнулся, закидывая руку теперь за голову.       — Я сочту это за комплимент. Секс был, но не в привычном его понятии. Я художник, понимаешь? Слишком скоро, после того, как начал увлекаться этим, понял, что не лишён женского внимания. Девушки будто с ума сходили, лишь бы я изобразил их. Иногда бывали слишком навязчивы, и мне приходилось соглашаться. Я без сожаления выбрасывал те изображения, что были написаны без моего желания. Кстати, все твои — там. — Он ткнул пальцем на стеллаж, в котором стояло множество холстов, натянутых на подрамники. — Даже те, что я не закончил.       — Когда-нибудь позволишь мне взглянуть? — Я задрала голову, вглядываясь в его лицо, но его взор был направлен на потолок. Не удосужившись ответить, он продолжил отвечать на мой предыдущий вопрос.       — Иногда в процессе с ними что-то происходило. Некоторые из них нагло прерывали меня, приставая и заставляя отложить написание, некоторые начинали раздеваться, если уже не были раздеты. Я сразу понимал, что картины их не интересуют, поэтому смело бросал рисовать. Как я и сказал уже, секс был, но только оральный. Не знаю, что это было за рвение, но каждая из них и не настаивала на другом. Их интересовало только то, что у меня в штанах. Единственное, о чём жалею — зря потраченные материалы, — с досадой завершил он, что рассмешило меня.       — Девушки сами вешались на тебя, в надежде ублажить, а ты жалеешь о потраченных красках? — Я чуточку сильнее рассмеялась.       — Тяжело здесь доставать краски! Тем более — полотна. — Возмутился он.       — Зато с натурщицами проблем нет… — Снова я улыбнулась.       — Ну да… Но иногда попадаются и такие, как ты, которых нужно ещё уговорить. — Люцифер опустил голову, не без укоризны глядя на меня.       — Как ты понимаешь, кого хочешь рисовать? Ты сказал, с некоторыми даже желания не было.       — Не знаю. Смотришь на человека, а в голове рисуется образ будущей картины. Иногда просто всплывает силуэт, а я сам ищу наиболее подходящего.       — Я помню, как видела пару твоих работ, когда ты рисовал меня здесь впервые… Они правда выглядят отлично. У тебя неплохо выходит вписывать людей в ту или иную ситуацию, только… Почему все картины ты пишешь здесь?       — Не люблю, когда на меня смотрят, пока я занят. Это сбивает. Кроме того, слишком много советчиков. Однажды друзья пришли сюда, пока я писал портрет. Стали поправлять позу девушки, пока я не вмешался. Она сидела так, как нужно было мне, но они всё испортили.       — И сколько всего людей ты нарисовал?       — Много. Картин ещё больше, потому что некоторых, как тебя, изображал неоднократно.       — И ты помнишь каждого?       — Конечно, нет! У некоторых я даже имён не знал.       С ухмылкой я кивнула.       — Что? — Он снова опустил на меня взгляд.       — Просто думаю о том, что наверняка они хорошо знали тебя. Возможно, хотели, чтобы ты изобразил их. А ты даже не поинтересовался, как их зовут.       — Мне тебя хватило, спасибо. Отыгралась за всех них.       — Что? — Мне хотелось повернуться к нему лицом, но его сперма, что растеклась по моему животу, не позволяла полноценно двигаться. — Объяснишься?       — А чего здесь объясняться? Просто имею в виду, что я долго не понимал, чем ты меня так привлекала. Потом понял. Обычно, девушки сами напрашивались ко мне, тебя же мне пришлось уговаривать. Потом, спустя пару твоих картин, когда я уже знал, твоё имя, ты задала самый нелепый для меня вопрос.       — «Как тебя зовут»? — переспросила я, всё ещё не сводя с него глаз. Люцифер кивнул.       — Меня это так возмутило. Мне первый раз в жизни пришлось представляться. Меня знали все, даже новенькие в школе узнавали моё имя раньше, чем я узнавал об их существовании. А ты одним своим вопросом выбила землю из-под моих ног. Как же я злился на тебя!       — Я не виновата в том, что не знала тебя! — Запротестовав, я легко ударила его по предплечью.       — О, нет-нет! — Прохрипел он и усмехнулся. — Ты ещё как виновата.       Было желание начать возмущаться, и я поддалась этому порыву, размыкая губы, но… Он подскочил, обрывая движением своего тела все мои мысли, навалился одним локтем на мою подушку, склонил голову к моему лицу и вцепился в мои скулы пальцами.       — Ты чертовски виновата. Виновата в том, как вела себя со мной всё это время, в том, как оставляла каждый раз место для фантазии, так и не стремясь раздеться передо мной… Виновата, что так манишь меня.       Жадный, животный поцелуй накрыл мои губы. Единственное, что я успела сделать перед тем, как снова перестала контролировать свою голову, это ответить на этот поцелуй.       — Виновата даже в том, что я снова хочу тебя…