Вишневый блеск

      Густые тучи окутали все небо, дождь так и лил всю ночь. Хмурое беспросветное утро словно уже не предвещало ничего хорошего. Заснула я лишь к шести, поэтому голова трещала подобно раскалённому шару, а в ушах гудело так, словно я ничего не могла слышать. Я проспала всего пару часов. Не могу больше. Тревожность так и не покинула меня и вдобавок к головной боли внахлест пробуждала во мне непонятные чувства. Будто моя проницательность медленно подводила меня к чему-то, делая меня все более и более беспокойной.       Найдя в себе немного сил я приподнялась и медленно нехотя положила голову на полусогнутые колени.       «Боже, как же болит голова».       — Жан… Жан, — шёпотом умоляюще я пыталась его разбудить. — Голова болит, сходи за таблеткой, не хочу вставать с постели.       Он открыл заспанные глаза и переспросил сонным охрипшим голосом:       — Что болит?       — Голова…       Он нехотя поднялся с постели, поправляя свои растрепанные волосы, направился в сторону кухни и через пару минут уже стоял рядом, держа в руке прозрачный стакан холодной воды, и протягивал ладонь, на которой лежала белая таблетка.       — Чего тебе не спится в последнее время, Ли?       Я молча повела плечами и взяла из его рук стакан, запила пилюлю и прислонила холодное стекло к своему виску.       Жан забрал с моих рук стакан и тихо поставил на прикроватную тумбу. Подошёл ко мне в плотную так, что мое лицо было наравне с его торсом. Мой взгляд поднялся на него. И вот он, как раньше: заботливый и, казалось бы, любящий. Такой, будто я вот-вот вышла за него и мы проводим вместе наш тот счастливый медовый месяц. Стоит без футболки, весь покрытый мурашками то ли от холодного утра, то ли от нашей случайной близости. Он был рядом и смотрел на меня как тогда, в колледже, на втором свидании в машине на заднем дворе, когда решался впервые поцеловать меня.       Мужская крепкая рука легла на мою макушку, пригладила волосы, а минуту спустя притянула меня к себе, и мне как-то странно не хотелось противиться, я уперлась в его оголенное тело, прижавшись щекой к прохладной коже упругого пресса, а он в ответ обнял меня ещё крепче. Мое сердцебиение так предательски набирало ритм, и, не выдержав, я обняла его в ответ. Впервые за долгое время мы были так близки с ним.       Не нужно было никаких слов, чтобы распознать это горькое сожаление.       — У нас когда-нибудь появится шанс? —еле слышно спросил Жан.       Но я не слышала его. Точнее сделала вид, что не слышала. Что я могла ответить в ту минуту? Что уже спала с другим мужчиной, или что у нас вряд ли что-нибудь получится снова? Сложно было ответить что-либо. Мы прошли вместе немаленький путь, и, несмотря на все произошедшее, он оставался родным для меня человеком. Но уже не той самой любовью, не страстью, не огнём. Он был просто родным, близким, но как я могла позволить сказать ему это именно в этот момент?

***

      Головная боль стихла, а дождь за окном прекратил лить.       Я стояла у плиты, а Жану как всегда названивали на телефон, который он изо всех сил игнорировал. Не выдержав, я подошла к телефону.       — Может, ответишь уже? Тебе Эрен звонит.       —Не хочется сейчас знать, что ему нужно с самого утра.       Не успев стихнуть, телефон зазвонил снова.       — Леви, Жан! Может, там что-то важное! Ответь наконец, голову только отпустило, — и тут же я услышала звук вскипевшего и разлившегося по плите какао.       — ЖАН!!!       — Да иду я, иду!       Он принял звонок, на который в течении пяти минут отвечал лишь кроткие «угу, да, понял».       — Как же достала эта работа. Даже не дают позавтракать нормально, — и с грохотом опустил телефон на стол. — Ли, нужно ехать. Не знаю, когда вернусь сегодня.       — Да, конечно, — мне нечего было ответить, да и работа была мне на руку. Если Жан уедет на весь день, мне не придётся ломать голову и придумывать всяческие отмазки.       Он впопыхах начал собираться.       — Чем займёшься сегодня?       — Хмм… в зал съезжу, наверное, что мне ещё делать, — совершенно не отрываясь от готовки, безразлично ответила.       — Ты ведь думала выставить свои картины, почему бы не заняться этим?       — Да нет. Сегодня точно зал, быть может, завтра и займусь размылинами.       — Хей, не говори так. Как по мне, это очень хорошие картины, которые достойно украсят дом какого-нибудь депутата. Да и ты в последнее время прямо зачастила в зал, не замечал раньше за тобой такой охоты накачать себе груду мышц.       Я в слух залилась смехом.       — Груду мышц? Посмотри на меня, кажется, оно мне не светит.       — Ну да, согласен, маленько пока не дотягиваешь, — Жан повернулся ко мне, попутно застегивая маленькие белые пуговицы своей выглаженной рубашки. — Но мне и так все нравится… — его нежный взгляд был прикован к моему лицу на несколько секунд, а потом, будто бы засмущавшись, он отвёл глаза вниз, делая вид, что разглядывает те самые маленькие пуговицы.       Спустя ещё какое-то время тяжелая входная дверь захлопнулась и я осталась сама с собой наедине, сразу же схвативши телефон, принялась набирать Райнера. Гудки. Гудки. Гудки.       Не назначенного времени, не места. И как всегда — глухая тишина в ответ на обычный телефонный звонок.       — Прости, не могу говорить сейчас. Сегодня в восемь тебе удобно? Придумала уже, что сказать Жану?       — Да. скажу, что как всегда на тренировке. А куда мне подъехать?        — Мне заехать за тобой? Если же нет, то подъезжай на улицу Райс, дом 33.       — Будет лучше, если доеду сама. А что это?..       — Адрес моей квартиры, если ты не против, конечно. Хочу компенсировать вчерашний вечер.       Времени было полно, поэтому я не стала торопиться со сборами. Съездила по магазинам, а придя домой с уже хорошим настроением после удачных покупок, включила ритмичную музыку, нанесла маску на лицо и прилегла немного отдохнуть. На часах только пять, и как-то незаметно мне удалось заснуть. Сквозь сон я слышала, как кто-то настойчиво мне названивал, из-за чего я проснулась.       «Наверно, Райнер, может, планы изменились»       Не успев ответить, на экране я увидела пропущенный вызов от незнакомого абонента, а следом получила сообщение: Здравствуй, Ли. Нужно встретиться, обсудить кое-что. Микаса       От кого, но от неё я точно не могла ожидать сообщения. Нехотя, я все же согласилась на встречу через час, учитывая срочность её вопроса, написала Райнеру, что опоздаю, и начала собираться. Микаса взволновала меня, я не боялась встречи, нет, но что-то неприятное определённо скребло где-то далеко в груди. На тот момент я надеялась, что она хотела просто поговорить о их с Жаном отношениях и о том, как все будет складываться после рождения ребёнка, но я глубоко ошибалась, настолько, что даже не могла предположить, чем это все обернётся.       Тучи снова медленно окутывали небосвод, сгущаясь и сгущаясь. Я завела автомобиль, внесла указанный в смс адрес и, глубоко выдохнув, выехала из дома.       Дождь уже вовсю разошёлся в то время, как я подъехала к указанному месту. Не выходя из машины, оглянувшись, я увидела высокую девушку в чёрном, стоящую под зонтом рядом с кирпичной стеной, она явно ждала меня, и, подмигнув ей фарами, я крикнула в приоткрытое окно:       — Микаса, я тут.       Девушка тотчас стала указывать ей пальцем у рта, чтобы я была тише, и, оглянувшись по сторонам, быстро подбежала к машине. На тот момент я уже понимала, что что-то определённо не так.       — Здравствуй, Лиа, — она глубоко набрала воздух в легкие. — Правда, не хочу церемониться и играть в старых знакомых, я бы не просила о встрече, не будь это столь важно.       — Да, я слушаю тебя.       — Не знаю, что ты будешь делать с полученной информацией, но прошу тебя попытаться понять меня. Все очень далеко зашло, не так, как ты привыкла себе представлять. Жан и… он занимается совсем другими делами, не работает консультантом по продажам, а иначе откуда бы у вас было все то, что вы имеете. Но дело даже не в этом. Ситуация с Марли очень обострилась. . И тебе тоже нужно быть осторожной, — Микаса путалась в мыслях, она не была похожа на робких девушек, но сегодня она явно не знала, как донести мне все свои мысли.       — Мне? С каких пор моя жизнь тебя заботит?       — Ты не понимаешь. Начну с того, что у нас с Жаном ничего не было. Мне он даже не симпатичен, но я все это подстроила ради того, чтоб защитить человека, которого люблю на самом деле.       Холод резко покрыл все мое тело, в смысле у них ничего не было, наш брак разрушен, у Жана была другая женщина, я знала это, я привыкла так знать. Она в миг разрушила понимание всего. Сейчас… сейчас, казалось, я уже ничего не понимаю.       — Я не понимаю тебя, Микаса.       Она резко повернулась ко мне, схватила за руку и, будучи на взводе, произнесла:       —Лиа, я не могу, не могу всего рассказать! — я видела, в каком отчаянии она была. — Понимаешь! Человек, которого я люблю, — Эрен, но он стал совсем другим, я не узнаю его и сейчас не знаю, как поступить! Жан он, он специалист в своём деле и только на него мог положиться Эрен, но у него есть ты! Война с Марли повлияла на многое, их люди не брезгуют никакими способами. Жан всегда понимал, какой опасности тебя подвергает и… И его это останавливало, он начал отходить от дел, а в один день пришёл и сказал всем, что уходит, потому что хочет обычной, спокойной семейной жизни. У меня не было другого выбора, как подстроить все это. Жан, он бы никогда не притронулся к другой. Но сейчас я приехала, не потому что меня замучила совесть, а потому что все вышло из-под контроля! Ты ведь помнишь Сашу, девушку Конни?       — Да, вчера они были у нас на ужине.       — Вчера ночью, по-видимому, после этого самого ужина, ее убили. По пути домой убили, выстрелив с винтового оружия м16, по всей видимости, из того, что выпускают в Марли.       — Что? Саша мертва? И… И как вообще это могло произойти? Ты хочешь сказать, что кто-то с вражеской стороны пробрался на Парадиз?       — Лиа, ситуация непростая, но я прошу тебя, помоги Эрену, не дай Жану уйти, мы не справимся без него, только у него есть разрешение на въезд в Марли. Он давно с Эреном, он знает, что делать. Мы не можем сейчас рисковать и искать кого-то еще!       — Как? Микаса, как? Скажи мне, как я могу подвергать его такой опасности.       — Лиа… если мы проиграем, то в опасности будет весь Парадиз!       Не успела я сказать и слова, как Микаса вышла из машины, постояв еще пару секунд, и захлопнула дверь за собой. Мне хотелось разрыдаться прямо в машине, в груди очень сильно щемило, я осознавала, что была просто трусихой, которая боялась любого исхода. Руки трясло так, что я даже не могла завести мотор машины, и, потеряв счёт времени, я все же расплакалась, слёзы скатывались по щекам, капая на мою блузку, оставляя на ней чёрные пятна, от смешавшихся с тушью слез. Телефон уже который раз вибрировал в сумке, но я даже не могла найти в себе силы, чтоб его достать. Не выдержав, на звонок пятый или уже шестой я ответила.       — Да? — голос все ещё дрожал, но я из-за всех сил пыталась сделать его ровным.       — Лиа? Что-то случилось? Насколько ты задержишься?       —Я… я не знаю. Райнер, я не приеду.       — Где ты? Я сейчас сам приеду за тобой, хотя просто оставайся на месте, я посмотрю твою локацию.       Он отключился. Как он отследит локацию, меня сейчас не волновало. Парадиз на грани войны, Саша погибла, и я тоже могла умереть в любую минуту.       Райнер быстро меня нашёл, не знаю, на чем он приехал, но появился он не более чем через двадцать минут. Выглядела я так себе: под глазами были чёрные размазанные круги, красные заплаканные глаза и уже растрепавшиеся волосы. Легкий стук в окно, я открыла ему дверь, но он указал мне, чтоб я вышла.       — Ты не можешь вести машину в таком состоянии.       Снаружи дождь лил непроглядной стеной. Выйдя из машины, голова резко закружилась, что ноги совсем не держали, Райнер схватил меня своей крепкой рукой, он был уже весь мокрый, промок до ниточки. Мое обессиленное тело повисло у него на руке Еле встав на ноги и совершенно не понимая, что на меня нашло, я обняла его так крепко, как только могла, и разрыдалась. Он был моим громоотводом, моим спасением, моим спокойствием. Я столько жила с Жаном в неведении, я не знала, какой он человек и чем занимается, и до сих пор не понимала. Но это не он разрушил наш брак, а именно я.       Райнер слегка присел и, обхватив меня крепкими руками, поднял и посадил на переднее сиденье, а сам сел за руль. Сел и, помолчав какое-то время, сказал:       — Мы не можем оставаться тут, я отвезу тебя согреться.       И в правду, было уже очень холодно. Мокрая одежда прилипла, озноб проходил по всему телу, было действительно неприятно. Мы ехали молча, не проронив ни слова, и, заехав в частный сектор, совершенно по незнакомому адресу, остановились у дороги. Браун снял с себя кожаную куртку и бережно накинул мне на плечи.       — Зайдём в дом, расскажешь, что случилось.       Обойдя машину, открыл мне дверь и взял на руки. Сил сопротивляться не было абсолютно, я лишь сильнее прижалась к его телу.       Тяжелая дверь скрипнула, прежде чем отвориться. Внутри было ещё холодней, видимо, там давно никто не жил.       — Что это за место?       — Мой старый дом. Я жил тут в детстве, до того как… в общем, это родительский дом. Давно тут не был, — Райнер тоже что-то не договаривал, мне начинало казаться, что я уже больше никому не могу верить.       Старый деревянный пол скрипел от каждого шага, мы прошли в большую комнату. Тут, посреди неё, стоял большой старый диван, небольшой столик и темно-бардовое кресло. Вся мебель была накрыта пленкой, но на книжных полках и в шкафах по-прежнему оставались вещи, но складывалось впечатление, что сюда не планировали возвращаться, а в спешке бросили большую часть вещей и уехали. Камин у стены был покрыт слоем пыли. Райнер снял всю пленку с мебели и посадил меня на диван.       — Сейчас я разожгу камин.       Ладони уже побелели от холода. Поджав колени к себе, я дула на руки, пытаясь их согреть, поглядывая на Райнера. Он серьёзен, будто впервые пытался кому-то помочь, разжигает камин, подбрасывая в него пересохшие от времени дрова, которые с треском и искрами воспламеняются в секунду. Белая футболка была ещё сильно влажной и прилипала к мышцам широкой спине. Он невероятно красив в свете разожженного огня, его волосы казалось были соломенного цвета, он стряхивает с них стекающие капли воды, что падают рядом на деревянный пыльный пол. Он и сам замёрз не меньше меня, но даже не смел этого показывать. От Райнера за версту несло мужественностью, и мне так хотелось довериться ему. Внутри все трепещет от одного его случайного взгляда, но как я могла доверять теперь хоть кому-то.       — Я сейчас поищу какой-нибудь плед, — я вздрагиваю, слегка испугавшись, когда Райнер взял мои ещё совсем не согревшиеся ладони в свои грубые руки. — Сейчас согрею.       Райнер скрывается за ещё одной старой дверью и роется в старом шкафу, возвращаясь уже с большим красным пледом в руке.       — Лиа, разденься.       — Что? Зачем? — Гляжу на него удивленными глазами.       — Так будет легче согреться.       Он снимает футболку и закидывает ее на кресло, стоящее рядом с огнём, и я повторяю за ним. Прильнув к его сильному телу в надежде согреться, я ощутила знакомый запах мужского одеколон, и абсолютно не контролируемое тепло разливающиеся внутри себя.       — Так тепло… — буквально прошептала я, утыкаясь носом в его грудь.       — Сейчас быстро согреешься, — Райнер, в попытках обогреть меня, ещё больше укутывает в плед и крепко прижимает к себе.       — С тобой… тепло… — я случайно касаюсь губами его груди, тут же почувствовав, как все мышцы его тела напряглись в один момент.       — А мне показалось, что это не со мной тепло, а твои губы горячие, — шепчет Райнер в темную макушку.       Он слегка приподнял меня за подбородок, разглядывая их так откровенно, что, засмущавшись, я невольно закусила нижнюю губу.       — Не стоит этого делать, — шепчет он, проводя большим пальцем по ней.       Глаза Райнера горели янтарным пламенем, испепеляя во мне всё оставшееся стеснение, в то время как мой взгляд был прикован к его до боли желанным губам, красиво сложенных в уже привычной ухмылке. Отбросив все сомнения, я потянулась навстречу этому желанию. Райнер не заставлял себя ждать. Прильнул к моим губам горячо, страстно, слегка покусывая. Его язык коснулся моего, и они тут же сплелись в каком-то сумасшедшем танце. Мужская рука властно держала меня за шею.       — Как долго я этого ждал! — сквозь поцелуй горячо прошептал он.       С моих губ сорвался глухой стон. Я пропала! Потеряла самообладание и контроль! Горела, жаждала, изнемогала под его руками. Рядом с ним я забыла обо всем, становилась глупой и беззаботной. Дыхание напрочь сбилось, а каждое легкое прикосновение о кожу казалось раскалённым металлом. Его вторая рука легла на мою грудь, сжимая ее в ладони и заставляя меня выгнуться навстречу прикосновениям. Он с особой похотью впивается губами в мою шею, сводя меня с ума.       — Рай-нер…       Я млею, растекаюсь, таю, как сладкая вата у него на губах. Изнемогаю, хочу утонуть в пучине этой страсти. Шепчу его имя, сжимаю его крепкие предплечья. Стон срывается с губ, когда он резко повалил меня на спину.       — Я скучал по тебе.       Реальность вдруг сузилась до его губ, что проходились поцелуями буквально везде, касаясь всех изгибов шеи, кусая выступающие ключицы, проводя длинные дорожки языком вниз, исследуя всё, миллиметр за миллиметром. Мои пальцы лихорадочно гладят рельеф его тела, немного впиваясь ногтями, когда, как мне казалось, он был слишком близок. Райнер тяжело дышит, спускаясь ниже, и, когда притягивает мои бёдра, я и сама забываю, как дышать, наблюдая лишь за тем, как этот горячо желанный мужчина опускается между бёдер, не прерывая зрительного контакта. Горячее дыхание оставляет невидимые ожоги по всему телу. Он положил два пальца мне в рот, обильно смочив их и мягко коснулся клитора, проводя пальцами вниз, немного проталкиваясь и возвращаясь обратно. Щеки горели адским пламенем, что я закрыла лицо руками.       — Убери руки, хочу видеть тебя, — хрипло приказал он. От его властного тона у меня крышу сносит, и я повинуюсь.       Райнер видит мое изнеможение, тянет время, и, когда, наконец, его горячий язык коснулся клитора, я буквально проглотила крик, нет, вопль наслаждения. Я так долго этого ждала, желала Райнера, моего Райнера Брауна, который был одновременно нежным и сумасшедшее горячим. Я уже не понимала, что происходит. Райнер мял мои бёдра, а я без особого стеснения стонала, умоляла, просила, что бы наконец взял меня.       — Р-райн-е-ер, я про-шу.       Он отстранился, глядя на меня просто демоническими глазами, что сейчас казались и вовсе бездонными.       — Скажи, чего ты хочешь!       Я приподнимаюсь к его лицу и шепчу в перемешку со стоном на ухо:       — Я хочу большего, Райнер Браун!       И облизав пересохшие губы, несмело заглядываю в его глаза.       — Какая ты, оказывается, распутная, Лиа, еще пять минут назад ты плакала в моих объятьях… — он приближается ко мне так, что его губы в миллиметре от моих, — тогда покажи мне это!       Толкаю его, указывая сесть на диван, а сама усаживаюсь сверху. Длинные пальцы сжимаются на бедренных костях, тянут меня вниз, но я выжидаю, пока и Райнер станет нетерпеливым, распутным.       — Так чего ты медлишь? — шипит он, сжимая меня ещё крепче.       Сил сопротивляться не остаётся, и я медленно опускаюсь на его член.       — БЛЯ-я-ять! — он грубо кусает меня за плечо, приподнимая и снова опуская вниз уже резче.       Я откровенно кричу, сама поддаюсь бёдрами навстречу, оперевшись ладонями ему в плечи. Райнер мнёт мое тело, кусает, а после зализывает место укуса, как изголодавшийся хищник, наращивая темп. Никто не услышит нас тут. Он грубо берет меня ладонью за подбородок и впивается поцелуем. Стон слетает ему в губы, отчего он ещё больше заводится и сильно кусает меня за губу. Привкус металла растекается во рту. Вся комната наполнена стонами и шлепками влажных тел.       — Да-а-а, Р. Ра-а-айн, — срываюсь на крик, тело сводит судорогой, посылая сумасшедшие разряды в каждую клеточку, а после словно разрываясь все внутри. Обессилено кладу голову ему на плечо, тело сотрясает бурная волна за волной.       Рывки становятся жёстче, из-за чего я все ещё непроизвольно вздрагиваю и постанываю. Райнер буквально рычит, сжимая пальцами мои бёдра в последний раз, приподнимая меня, и бурно кончает, изливаясь мне на живот.       Тела покрыты испариной, дыхание ещё никак не могло восстановиться. Я слезла с Райнера на трясущихся ногах и еле улеглась на диване. Браун тяжело выдохнул, опуская тяжелую ладонь мне на бедро:       — Ну что? Согрелась?