Перебирая синонимы

      Последняя девушка, с которой Дейдара провел ночь, была изнеженной и хрупкой, как иссохший цветок. Позволишь себе резкость — лепестки ее конечностей надломятся и искрошатся. С ней было любопытно первое время. Она заинтересовала его своими сентиментальными и изредка глубокими высказываниями. Набожная, она не пугалась того, что он — нукенин S-ранга. Ее, кажется, звали Сафие. Иностранка. Наивная, верившая в исцеление его души. Их краткосрочный роман оборвался так же быстро, как и закрутился. А она и сама понимала, что он не останется с ней надолго. Такова уж его природа.       Сколько бы он ни искал, везде терпел поражение: женщины — существа более постоянные. Некоторые позволяли себе беспорядочные связи лишь в молодости, но после — крепкий брак и вечная верность. Наверное, если бы перед дамой за двадцать пять стоял выбор: он или Сасори, большая часть из них выбрала бы его красноволосого напарника.       С Дейдарой веселее, но он создает впечатление ненадежного, ветреного юноши. А зря!..       Жизнь любит рискованных. К тому же, она одна. К чему преданность одному? Кто оценит такую жертву? Что же, подрывник допускал, что и такая точка зрения имела право на существование. В отличие от Мастера Сасори. Они никогда не поднимали тему женщин, но Дейдара был уверен — привлекай его напарника идея семьи хоть немного, он бы подошел к этому с максимальной серьезностью. И ни за что бы не простил «падшую» женщину. А Дейдара не понимал — куда падать еще ниже?       Разве что яму вырывать. Человечество и так погрязло в своих грехах. Войны, бессмысленные и беспощадные, — эксплуатация элитных и не очень ниндзя, пока власть имущие сидят в своих роскошных дворцах и ждут, когда же слуги подотрут им попки.       Подрывник и правда не любил бездельников. Наверное, еще больше, чем бесчестных ублюдков. Да, он сам был убийцей, но он уважал волю своих врагов и всегда удостаивал самых стойких грандиозным взрывом. Потому что искусство — это взрыв! Даже из смерти можно извлечь красоту. Наверное, поэтому Дейдара не представлял, как можно пытать жертв, ведь каждый заслуживал мимолетной смерти. Кратковременная боль — и из живого человека в обгоревший труп.       — О чем задумался?       Дейдара вздрогнул. Позволил широкой, издевательской ухмылке скользнуть по его губам и тотчас скрыться. Мастер Сасори редко начинал разговор первым. О чем-то столь эфемерном, как мысли, — никогда. В особенности его.       — О прекрасном, Сасори но Данна. Но вам, я боюсь, не понять.       — Взрывы понятны лишь идиоту вроде тебя.       — Почему вы решили, что я думаю о них?       — Ты очевиден. Блеск в глазах выдает тебя.       — Естественно, хм. Искусство возбуждает.       — И ты осмеливаешься называть эти взрывы искусством?!       — С радостью бы подискутировал с вами, Сасори но Данна. Но я вижу что-то интересное.       Сасори кивнул. Его датчики тоже засекли постороннюю чакру в нескольких сотнях метров от них.       — Разберись. Только быстрее. Ты знаешь, я ненавижу ждать.       Подрывник снял шляпу. Колокольчики звякнули.       — Положитесь на меня. Мое искусство вы увидите даже с этого расстояния.       Не дожидаясь ответа, Дейдара забрался на глиняную птицу и задал ей направление. Ветер был странным, но приятным. Его длинные волосы окончательно спутались, когда он засек мертвеца. Мертвеца, которому не посчастливилось набрести на членов Акацуки. В частности — на него лично.       Девушка. Вернее, куноичи. Похоже, она отбилась от группы из-за недавней песчаной бури. Уродливое, красное пятно промочило безрукавку на ее боку. Выглядит подавленной. Не позабавиться — скучно.       Он бы зевнул, сбросив на нее готовую бомбу, но она заметила его. О, ее взгляд полыхал такой острой яростью, что он ощутил его почти физически. Адреналин, мешаясь со страстным любопытством, запел в его крови.       Всё в ней было взрывоопасным. Насыщенные глаза, необычные волосы, яркая одежда и энергичная походка. Он вдруг улыбнулся. Осознание. Женщина, похожая на его искусство. Он ее наконец нашел. Жаль, что ей осталось недолго. Но она достойна его искусства. Достойна быть подорванной.       Не какой-то жалкой бомбочкой, изготовленной за короткий срок.       Из последних сил она оттолкнулась от земли и подпрыгнула до его уровня. Опрометчивый шаг. Он кинул лучшее свое творение на нее. Сложил руки в незамысловатую печать.       — Кац!       Где-то далеко чертыхнулся Сасори. Его напарник всегда был идиотом. Идиотом, которому было суждено умереть молодым.