***
Днем уже было поздно, их энергия утихла, и в скейт-парке стало меньше людей. Солнце сейчас садится очень слабо, апельсины и гвоздики готовы залить небо красотой. Сапнап отмечает, как красиво выглядят облака сегодня вечером, и Панз соглашается, указывая на одно, которое, по его мнению, выглядит особенно красиво. Он пытается не обращать внимания на то, насколько безупречно лицо Сапнапа в сиянии, особенно без шлема. Они смотрят друг на друга мгновение, ни секунды не испытывая дискомфорта, пока Сапнап не садится, а Панз следует его примеру. Панз и Сапнап молча кладут свои скейтборды вверх ногами между собой, как они обычно делают, когда садятся, и некоторое время сидят в тишине. Они смотрят друг на друга, обе ноги скрещены в форме кренделя. Панз проводит по наклейкам на своем скейтборде, пропитанным воспоминаниями, каждая из которых имеет какую-то историю; было ли оно коротким, длинным или даже несколько несущественным. Панз любил их все запоминать. Есть один, который гласит: «Лучший папа на свете!» потому что он тренировался на коньках на подъездной дорожке к Сапнапу, пока делал глупую открытку на день отца, дополненную наклейками из аптеки. Есть одна наклейка «Vans» с тех пор, как он пошел в торговый центр и купил новые скейтборды с Сапнапом. Есть одно маленькое сердечко, одно из стикеров, которые Сапнап купил для них, чтобы поделиться тем днем, когда они начали украшать свои доски. Есть одно с аниме-девушкой с огромными сиськами, на которое Сапнап указал в другом магазине, но во время той же поездки в торговый центр. Он вспоминает это, как будто это было вчера: «Кто не любит хороший набор аниме-сисек, давай», – вспоминает он, как сказал, вытащив его с полки. После этого он и Сапнап смеялись над этим несколько дней. Каждое воспоминание наполняет его кости теплом. Когда он пересчитывает наклейки, его осенило; каждое воспоминание каким-то образом связано с Сапнапом. Даже сам скейтборд напоминает ему о Сапнапе и о том, как он умолял его вынуть из его верхней полки, потому что он начал учиться, и он хотел, чтобы Панз присоединился к нему. Затем он смотрит на Сапнапа, который прикусывает нижнюю губу и обводит наклейки на нижней части своей доски, и ох. Все обрушивается на него. Как он протягивал руку и брал руку Сапнапа, всю поцарапанную из скейт-парка, как он тянулся и касался волос Сапнапа, чтобы почувствовать это, как он протягивал руку и буквально целовал его только потому, что он здесь и он хочет. Затем Сапнап поднимает голову, возможно, почувствовав тяжелый взгляд, и встречает мягкие глаза Панза. Некоторое время они просто тупо смотрят друг на друга, вдыхая и выдыхая легкий воздух. – Мы собираемся поцеловаться прямо сейчас? – Сапнап нарушает тишину, но не зрительный контакт, губы растягиваются в глупой ухмылке. Панз закатывает глаза, но снова возвращает их к темным глазам, спокойным и милым. Так чертовски мило. – Я бы сделал это, если бы мы не были в скейт-парке, – честно сознается Панз, и на его лице растет ухмылка. Его щеки слегка нагреваются, хотя он мог винить в этом палящее солнце, которое греет его кожу. – Я бы тоже, даже если бы мы были в скейт-парке, – парирует Сапнап, без особых усилий переводя сердце Панза в сальто. – Знаешь, мы сейчас в скейт-парке. – тупо замечает он, пытаясь подсказать Сапнапу. Сапнап опирается на локти и кивает. – Да, похоже. – он смеется. – Что, ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Панз небрежно пожимает плечами. – Я не против. Сапнап закатывает глаза и наклоняется над их скейтбордами, обхватив лицо Панза грязными руками и наклоняясь вперед, как будто он был предназначен для этого все это время. И, возможно, так оно и было, потому что их губы смыкаются, и кажется, что они должны были здесь оказаться. Все наклейки и все воспоминания превратились в один идеальный поцелуй на закате, который он видел во сне раньше, но слишком боялся останавливаться на нем. Однако теперь он размышляет о том, как губы Сапнапа ощущаются на вкус в красивом солнечном свете. Он задается вопросом, будет ли поцелуй отличаться от поцелуя в темноте его комнаты поздно ночью или от поцелуя на его крыше, когда они смотрят на звезды. Ему нужно думать обо всем сразу, и их губы приоткрываются, прежде чем он успевает все это сделать. Хорошо, что у него есть бесконечные шансы поцеловать идеального мальчика, которым был Сапнап, тот, кто в первую очередь привел их сюда. Потому что, если бы не Сапнап, который купил ему наклейки, пошел с ним в торговый центр и заставил его вынуть скейтборд, они бы не сидели на теплом бетоне, положив руки на мягкую кожу и губы на мягкие губы.Часть 1
4 июля 2021 г. в 03:28
– Давай, я понял, у тебя получится.
Ободряющие слова Сапнапа проникают в гудящую кожу Панза, пока он неуверенно балансирует на скейтборде, сгибая колени и принимая олли. Сапнап недавно сделал свой первый прием, и после того, как он отточил ход, Панз умолял Сапнапа научить его. Он боролся столько же, сколько и Сапнап, к тому времени уже целых три часа в скейт-парке. Но ему это никогда не надоедало.
И когда Сапнап держится за талию, поддерживая его верхнюю половину, когда он робко прыгает, чтобы испытать воду, он не променял бы это на мир. Потому что слова Сапнапа, как мёд в его ушах, успокаивают его нервы, несмотря на то, что он много раз падал и полностью ожидал этого времени.
Сапнап рассеянно потирает большим пальцем талию Панза, наблюдая за ногами Панза, когда тот ставит их для трюка. Панз в последний раз поправляет шлем и сгибает колени. Его живот гудит от чего-то незнакомого, но знакомого.
– Хорошо, я готов.
– Хорошо. – говорит Сапнап, сгибая собственные колени. – До трех?
– Да, ты считаешь.
– Хорошо. Три, два, один!
Панз подпрыгивает и поднимает одну сторону доски вверх, и, хотя она немного потрепана, он тащит доску на себя за ленту захвата и фактически делает олли.
Возможно, это была грубая попытка, но он сделал это, а Сапнап уже прыгает от радости.
– Панз! Ты сделал это! Ты сделал свой первый олли! И я тебя даже не обнял! – восклицает Сапнап с широкой улыбкой на лице.
– Я сделал это! Погнали блять! – восклицает Панз, слезая с доски и щёлкая одной стороной вверх, чтобы встретиться со своими руками. Он поднимает его и несет под мышкой.
– Стукни мой шлем, стукни мой шлем. – просит Сапнап, наклоняя голову, чтобы постучать по пластику с помощью Панза. Панз совершает возвратно-поступательное движение, и их пластик звенит с энергичным возбуждением. Будь то их почти пустые энергетические напитки или ажиотаж, который легко витал между дуэтом, они практически подпрыгивали с каждым шагом.
Сапнап подходит, чтобы сделать глоток своего энергетического напитка, который мирно стоит на тротуаре поблизости. Панз с нежной улыбкой наблюдает, как его шлем подпрыгивает вверх и вниз при каждом шаге, прищурившись, глядя на случайные отметины от маркера на спинке. Там плохо нарисованный член и слово «блять» заглавными буквами, а также два маленьких сердечка, за которые Панз извинился. Он слегка смеется над этим, когда Сапнап делает глоток из банки. Его губы просто обхватывают холодный металл, сглатывая большими глотками, выпивая остаток напитка. Он сжимает банку в руке, едва вдавливая ее, стучит кулаком в грудь и очень громко рыгает.
Несколько мальчишек, которые прилично далеко, смеются, маленькая девочка на скутере едет и говорит «фу»! А большинство людей просто смотрят. Сапнап заливается громким смехом, Панз немедленно присоединяется, потому что, кто он, если не совсем взбудоражился от этого красивого смеха.
– Я так рад, что мы прогуляли школу из-за этого. – говорит Сапнап, когда его смех утихает. Он кладет пустую смятую банку возле своего рюкзака, чтобы выбросить позже. Панз согласно мычит, глядя на основание своего скейтборда, не отрывая глаз от важных наклеек.
– Я тоже. – соглашается он, крутя скейтборд по тротуару. – Я даже сделал свой первый олли! – Сапнап аплодирует в ответ, возвращаясь к Панзу.
– Я попробую сделать еще один, – говорит Сапнап, кладя скейтборд и запрыгивая на него. Он сгибает ноги в коленях и шлифует ступню стопы, чтобы она встала, и делает несколько небольших прыжков, чтобы подготовиться.
Панз пристально наблюдает, как его ноги попадают в идеальное место, как его колени сгибаются под идеальным углом, как его прыжки помогают ему научиться прыгать. Он наблюдает, как Сапнап переворачивает одну сторону доски и прыгает, поднимая резину своего ботинка вверх и с большей легкостью, чем раньше. И хотя это кажется идеальной попыткой, его колесо приземляется на большой камень, и скейтборд вылетает из-под него, Сапнап падает и царапает свое колено на пути вниз.
– Сапнап! – восклицает Панз, громко и неудержимо смеясь. – Все в порядке? – Он чуть не согнулся от смеха.
Он не может перестать смеяться, хотя Сапнап сидит на заднице и беззаботно смотрит смертью в душу Панза. Глаза Сапнапа метают в него кинжалы, в то время как Панз вытирает свои собственные глаза, чтобы избавиться от угрожающих слез.
– П-прости, – хрипит он, слабо спотыкаясь, пытаясь помочь Сапнапу, – это было так чертовски смешно.
– Пааанз, – скулит Сапнап, высовывая нижнюю губу и неприятно надувшись. – Ты можешь поцеловать это? – Его голос раздражающе высокий и детский, но Панз смеется еще больше.
– Ты хочешь, чтобы я поцеловал твоë бобо? – Панз хихикает, заставляя себя смеяться еще сильнее. Он падает на тротуар рядом с Сапнапом, затаив дыхание, продолжая выдыхать весь свой воздух.
– Позязя, – воркует Сапнап, и Панз слегка хлопает его по руке. Сапнап надувается и тоже смеется, прихлопывая Панза.
Панз смеется до боли в легких, тяжело дыша, чтобы набрать немного воздуха. – Это сильно больно? – наконец он находит в себе силы спросить.
Сапнап качает головой, все еще улыбаясь. – Просто порвал кожу. Это не кровотечение или что-то в этом роде.
Панз наклоняется, чтобы поцеловать его согнутое колено, и Сапнап фыркает.
– Я не ожидал, что ты на самом деле это сделаешь. – смеется Сапнап, и Панз усмехается, вставая, чтобы принести скейтборд Сапнапа.