Двуликая

      В особняке Главы «Sandman» царил приглушённый свет. Пак Чимин считал, что в таком большом доме, в особенности, когда в нём жили дети, свет должен гореть всегда, даже в тёмное время суток, поэтому коридоры и залы всегда освещались. Иногда здесь временно гостил сын Вонён от прошлого неудачного брака с ныне заключённым Ли Ченом. Мальчик был младше Даёнга и побаивался темноты, а спальные комнаты каждого члена семьи располагались отдельно по настоянию самого Чимина. Поэтому нередко случалось так, что под покровом ночи мальчик приходил к своей матери и засыпал вместе с ней. Даёнг же, племянник господина Пака был намного более стойким перед своими страхами. Он никогда не жаловался и никому не рассказывал о том, что заставило его уснуть в гостиной или же вовсе просидеть не спавши в игровой комнате за компьютером всю ночь. Чимин не лез к нему с расспросами и запрещал это делать супруге, считая сына покойного Мин Юнги достаточно сильным, чтобы он мог сладить с самим собой.       Господин Пак Чимин не любил читать лёжа, поэтому никогда не делал этого в спальне. Он сидел в достаточно удобном кресле в комнате отдыха, забросив ногу на ногу и поставив их на специальный пуф. Лёгкая тёмно-коричневая пижама, состоявшая из рубашки и штанов приятно облегала тело, уставшее за день, а прямоугольные очки помогали Чимину не перегружать зрение. Эти проблемы появились после давней черепно-мозговой травмы, но мужчина тщательно выполнял рекомендации врача и тренировал глаза, лишь изредка пользуясь очками, чтобы не ухудшить диагноз.       Это было сугубо его время. Время, когда Чимин мог отдохнуть так, как хотелось только ему, за примитивным чтением интересующей его фантастической литературы. Мужчина не сразу заметил, как в комнату вошла его супруга. Женщина показалась в проёме двери и замерла, наблюдая за мужем. За то время, что оба прожили вместе она очень хорошо изучила его повадки, желания и потребности, поэтому прямо сейчас мысленно сражалась сама с собой. Она не хотела приносить ему ещё большей головной боли, но справляться с эмоциями во время беременности оказалось задачей не из лёгких. В такие моменты Вонён воскрешала в памяти своего бывшего супруга и пыталась понять, как у неё получалось побороть это рядом с тем деспотом Ченом. Женщина тогда и думать не могла о том, чтобы просить что-то, оговориться о своих каких-то потребностях. Она почти всегда пребывала в страхе и полном незнании, как мужчина поведёт себя в следующую минуту.       Понаблюдав за безмятежным лицом супруга, Вонён таки решила уйти, так и не получив желаемого, но стоило ей поднять руку, чтобы заправить прядь волос за ухо, как Чимин аж вздрогнул на месте, замечая боковым зрением постороннее движение. Его глаза расширились и дыхание участилось за секунду, но, узнав Вонён, тот расслабленно выдохнул, снял очки, выпрямляясь на кресле, и потёр переносицу. Женщина сделала пару небольших шагов навстречу, чуть приобняв ещё маленький живот, и опустила взгляд в пол. Чимин отложил книгу и достаточно быстро приблизился к ней, спрашивая:       — Плакала?       Он взял её за плечи и чуть нагнулся, заглядывая в глаза.       — Что-то болит?       — Нет, просто… — Вонён говорить об этом было неудобно. Казалось, стоило ей только произнести непотребное слово, и она сразу затрясётся от стыда и покроется румянцем.       Вообще Чимин славился прекрасной памятью, однако уставший мужчина, всё ещё мысленно пребывавший в книжном мире, не сразу сообразил, в чём могла быть проблема. Он давно заметил, что все слова, связанные с сексом, у его жены вызывали странную реакцию. Нет, она от них не возбуждалась, её начинало трусить, речь женщины сбивалась, а нервное напряжение возрастало в несколько раз, поэтому господин Пак избегал говорить с ней об этом. Если же такая потребность всё же возникала, Чимин употреблял другие слова, тем не менее явно намекающие на их истинное назначение.       — Ох, Вонён, прости, я никак не могу свыкнуться с новым расписанием… — Мужчина бросил взгляд на настенные часы с аналоговым циферблатом, которые размеренно и приятно тикали, благоприятно действуя на Чимина. — Долго ждала?       — Ну… не так долго. Я думала уже не беспокоить тебя сегодня и пойти спать.       Господин Пак аккуратно развернул супругу к выходу и, обнимая за спину, подвёл к проёму двери, говоря:       — Ещё не настолько поздно. И ты всегда можешь встать утром позже обычного.       — Я да, а ты не выспишься, — проговорила она, поворачиваясь лицом к мужчине.       — Один раз не страшно. Я взрослый и здоровый мужчина.       Вонён уже самой было некомфортно от того, что Чимин настолько заботился о ней, а она не могла в свою очередь так же позаботиться о нём, но говорить аргументы против его доводов больше не стала.       Зачастую, если по расписанию в блокноте господина Пака значился интим с супругой, то мужчина лично являлся к ней в спальню, а женщина, зная наверняка во сколько он придёт, была уже готова к этому и ждала его в постели. Вонён с момента их свадьбы жила исключительно установками и мыслями своего супруга. Он казался ей самым правильным, и женщина считала, что не должна мыслить иначе. Вонён с должной покорностью принимала все его догмы и старалась следовать им неотрывно, именно поэтому все уступки Чимина при её положении принимала на свою совесть.       Вонён не раз слышала и раньше о том, что наследника ветви Пак называли холодным принцем, и даже соглашалась с этим прозвищем. Однако, как только она стала членом его семьи, мужчина преобразился, будто часть его защитной оболочки растянулась и покрыла её. Холод остался снаружи, а сдержанное тепло окутало её со всех сторон, принимая в свои объятия и признавая её значимость. Так могло произойти с каждой, но супругой стала именно она.       Чимин распахнул дверь своей спальни, и Вонён незамедлительно вошла, сразу оборачиваясь. Пусть мужчина любил спать в одиночестве в своей комнате, однако последнее время его супруга иногда просила его остаться и разделить с ней сон. Иногда он отказывался, боясь случайно зацепить подрастающий живот, а иногда соглашался, осознавая, что очень скоро, когда появится малыш, им просто придётся спать вместе.       В комнате господина Пака горел лишь настенный светильник, Чимин сразу принялся снимать с себя рубашку, встав напротив супруги и смотря в её глаза. Она мягко улыбнулась и сделала к нему шаг, тут же касаясь своими руками мужских пальцев.       — Можно мне? — спросила тихо и тут же получила положительный кивок.       Чимин положил свои ладони поверх женских рук и продолжил наблюдать за выражением лица супруги.       Как только рубашка оказалась расстёгнутой, Чимин снял её с себя и положил на прикроватную тумбу. Штаны последовали туда же, мужчина сразу обнял Вонён и нежно поцеловал в приоткрытые губы. Она была податливой и сверхчувствительной, от того казалась мягкой и очень хрупкой для Чимина. Он всегда осторожничал с ней, поэтому секс между ними протекал медленно и чувственно, со зрительным контактом, а иногда и короткими разговорами.       Возбуждение в обоих нарастало также медлительно, разогревая их тела перед интимной близостью понемногу, зато такой размеренный огонь горел долго и выдержанно.       Чимин развязал пояс лёгкого халата Вонён и стянул его с тонких плеч. Ночнушка в виде короткого платьица осталась на месте. Госпожа Пак даже не пыталась быть сексуальной, всегда выбирая приятную ткань, удобный фасон и тёплые нежные оттенки. И тем не менее, это подчёркивало ее женственность и увеличивало желание Чимина. От Вонён всегда пахло чистотой одеждой и слабым ароматом шампуня, смешанным с её собственным ненавязчивым запахом. Женщина без стеснения могла смотреть и прикасаться к Чимину, поэтому аккуратно погладила мужскую поясницу и медленно перешла к паху, оглаживая мужские гениталии пока без особого намерения. Чимин же приблизился вплотную, едва касаясь своим пахом живота супруги. Грудь её увеличилась из-за беременности и стала более чувствительной к касаниям, поэтому мужчина уделял ей особое внимание.       Осторожно распустив волосы Вонён, Чимин надел на руку резинку, чтобы не потерять и ещё немного поперебирал чёрные пряди пальцами, рассыпая по плечам, после чего убрал их в сторону и принялся целовать жену в шею, перемещая губы и пытаясь отыскать те самые слабые места, которые он постоянно терял. Вонён переместила руки на бока мужа, чтобы контролировать его напор, ибо оба боялись причинить ребёнку вред.       Чимин чуть отстранился и присел перед женой, чтобы забраться пальцами под ночнушку. Он подцепил лямки трусов и опустил вещицу вниз. Вонён, держась за плечо мужа одной рукой, подняла сперва одну ногу, затем и вторую. Мужчина встал и посмотрел внимательно в глаза женщины, после чего предложил ей забраться на постель. Она кивнула, отвечая на взгляд своим открытым и чистым. Женщина приблизилась к кровати и села на неё. Подтягиваясь на руках, Вонён переместилась дальше и оперлась руками о покрывало позади себя, чуть поджав ноги и ожидая, пока Чимин присоединится к ней. В приглушённом свете комнаты его фигура внушала ей ещё больший трепет, нежели когда он был одет в один из своих костюмов.       Чимин забрался следом на четвереньках. Он навис над Вонён, вновь припадая к её губам, и принялся более настойчиво гладить женское тело. Смяв грудь одной рукой, он зажал пальцами сосок, соблюдая то самое давление, не приносящее боли, но вызывающее возбуждение. Уперевшись коленями по обе стороны от женских ног, Чимин подхватил края женской ночнушки и потянул вверх. Им совершенно точно не нужны преграды. Глаза Чимина нуждались в более мощном стимуляторе. Вид обнажённой груди, нежного личика Вонён, её аккуратных ног и всех плавных линий женского тела со светлой кожей, идеально поддерживающих эрекцию. Госпожа Пак послушно раздвинула ноги, она приложила пальцы к губам и посмотрела вниз. Мужчина не видел смысла оттягивать дальше. Чуть переместившись и удобно устроившись между женских ног, он оперся рукой о постель, взялся второй за член и аккуратно ввёл его в Вонён, предварительно растерев уже выделившуюся смазку головкой. Чимин посмотрел в лицо супруги, прежде чем продолжить ласки, а они обещали быть долгими и приятными. Мужчина принялся медленно гладить тело супруги, начиная с ног и постепенно переходя выше, снова нависая над Вонён. Чимин проделывал неспешные движения тазом, подогревая женщину постепенно. Ласкал клитор и целовал в грудь вместе с тем, а госпожа Пак блаженно прикрывала глаза и чуть приоткрывала рот, издавая милые и тихие стоны. Иногда она шептала имя супруга и тянулась к его шее, прося поцелуев. Женщина наслаждалась близостью, которую начала жаждать поразительно чаще, чем обычно. Волосы красиво лежали на белизне постельного белья, и мужчина потянулся за подушкой, чтобы подложить её под Вонён.       Чимин токнулся сильнее и замер, прижимаясь пахом. Он обхватил губами ореолу соска, погладил его языком и захватил ещё больше кожи губами. Тоже самое проделал и со второй грудью, вырывая из Вонён тихие сдержанные стоны и перемежая их с последующими аккуратными толчками.       Мужчина устроил ступни жены на свою грудь и участил движения. Добившись от супруги громкого стона, он погладил её живот, когда та прогнулась вперёд. Она переместила ноги ниже, на мужские бёдра и развела широко ноги, смотря на Чимина со смесью нежности и приятной утомлённости.       Чимин примерно понимал, почему Ли Чену не нравилась его жена. Помимо прочих «минусов», должно быть, она не могла выполнять в постели те функции, которые тому были необходимы. Вонён оказалась абсолютным пассивом, что касалось сексуальных утех, но Чимину такое поведение наоборот нравилось. Он получал удовольствие от созерцания женской хрупкости и чуткости, а сам мог без спешки наслаждаться каждым моментом.       Грудь Вонён соблазнительно колыхалась. Чимин держал женщину за запястья, размеренно и неспешно толкаясь в неё и не переставая смотреть то на лицо супруги, то на её грудь, то между ее ног. Нужно было сделать небольшую паузу, чтобы не кончить раньше времени, поэтому Чимин остановился и потянул Вонён к себе за запястья. Он осторожно придерживал и шептал что-то обыкновенное, наподобие «погоди немного» или «вот так, осторожно», а женщина беспрекословно его слушалась. Ее отяжелевшие тело казалось вялым, и руки очень мягко легли на мужские плечи. Вонён казалась вовсе юной особой, потому что невинность и доброта во взгляде молодили её лицо. Она устроилась поверх супруга, чуть отклонившегося назад, чтобы опереться рукой о постель, и чуть наклонилась, целуя его в щеку и ухо. Чимин повернул голову и подставил губы, сливаясь с Вонён в поцелуе. Одновременно с этим, мужчина принялся вновь двигаться, но в этот раз намного резче и более ритмичнее, поддерживая супругу за ягодицы. Таким образом проникновение было более глубоким, а Вонён быстрее доходила до точки, приносящей удовлетворение и удовольствие.       Зачастую, Чимин поддерживал себя в состоянии на грани, чтобы после того, как его жена получит удовольствие, и самому излиться в её лоно, завершив этим их слияние. Сегодня же ему пришлось помучить себя. Он кончил раньше, а потому продолжал движения и дальше до тех пор, пока Вонён не последовала его примеру.       Госпожа Пак захныкала и сдвинула брови, будто вот-вот заплачет, а потом в действительности заплакала. Так она делала каждый раз, как её накрывал оргазм, но Чимин не сразу начал это понимать. Зато теперь со спокойствием погладил женскую щёку и вытер слезу, успевшую образоваться за такое малое время.       Аккуратно уложив супругу обратно на подушку, Чимин взял ещё одну и устроился рядом. После секса обязательные ласки, коим раньше он никогда не увлекался до женитьбы на Вонён. С ней же эти нежности казались необходимыми. Чимин не умел говорить нужных слов, когда надо, он просто гладил живот, кожа на котором натянулась и теперь казалась более гладкой, и время от времени оставлял простенькие поцелуи на щеке жены. Вонён же поймала его ладонь и приложила к своему сердцу, которое по-прежнему быстро стучало.       Телефон Чимина, лежавший на тумбе у входа внезапно зазвонил, и мужчина тут же выпрямился, садясь на край кровати. Звонок в час ночи… не к добру.       Еще больше он удивился, когда увидел имя звонившего, высветившегося на дисплее. Сведя брови у переносицы, мужчина повернулся боком к супруге, успокаивающе кивнул и медленно моргнул, не желая заставлять её переживать.       — Прими душ и ложись спать прямо здесь, — предложил он, взял с собой пижамный костюм и сразу вышел из комнаты в коридор.       — Слушаю, — сказал Чимин и застыл на месте, косясь в сторону и проверяя, не было ли в коридоре Даёнга.       — Доброй ночи! — послышался деланно весёлый голос Тэхёна по ту сторону. — У меня тут неотложный вопросик назрел.       — В час ночи? — уточнил мужчина, медленно продвигаясь в сторону комнаты отдыха.       — Именно.       — Так что волнует? — устало и всё ещё с затаённой опаской спросил Чимин, зажимая телефон ухом к надплечью и надевая штаны.       — У тебя дочь или сын намечается?       — Ты пьян или под чем-то? — спросил господин Пак, скривившись.       — Ответь, — услышал он через трубку требование Тэхёна. Прежние задорные нотки потухли в его тоне и проявились другие, угрожающие, поэтому Чимин понял, что Ким не пьян и не под чем-то, а что-то произошло, о чём Глава «Sandman» до сих пор не в курсе.       — Девочка, но это не точно, — ответил он, наконец, потому что не считал пол своего будущего ребёнка какой-то тайной.       — О-о-о… какое совпадение, у меня ведь тоже девочка есть, — проговорил он каким-то немного жалостливым тоном и хмыкнул.       Чимин сохранял максимум спокойствия и молчания, ожидая в напряжении, когда же выползет та самая причина, из-за которой Тэхён позвонил ему так поздно.       — Ближе к сути, — попросил Чимин.       — Поболтать, значит, не хочешь, да? — спросил Тэхён и дал собеседнику минуту на размышления. После молчания, он продолжил: — Вроде же неплохо раньше общались, в особенности, когда ты сватал Даёнга к моей Хисо.       — Даёнг что-то сделал? — предположил Чимин сразу.       Тэхён не ответил ему быстро, задумался, и между мужчинами повисло молчание. Наконец, Ким нарушил его:       — Послушай, песочный, если я пойму, что это ты подослал к Хисо Чонгука, перемирие наше станет очень и очень шатким.       Голос мужчины преобразился и потерял всякую интонацию. Он был предельно серьёзен. Господин Пак не сразу нашёлся, что ответить. Он замер у окна, глядя на улицу, которую освещали лишь фонари за пределами территории его дома.       — Ты уверен, что это был Чонгук? — переспросил Чимин, не веря, что его подчинённый возомнил себя бессмертным, раз после всех предупреждений снова сунулся к девочке Ви.       — Рассмотрел с ближайшего ракурса, знаешь ли… — ответил Тэхён, всё ещё колеблясь, но больше склоняясь к тому, что господин Пак не был причастен к этому. — В общем, всё, зови своего пса, очень хочу его увидеть. Я скоро приеду, жди.       Тэхён сбросил вызов, а Чимин взглянул на дисплей и сразу же набрал Чонгука, бегая глазами по мебели в комнате. Пёс ответил достаточно быстро: ждал этого звонка. Господин Пак не успел ничего произнести, как Чон проговорил:       — Я у ворот…       Чимин закрыл приоткрывшийся рот. Ему столько всего хотелось сказать, накричать, ударить, спросить, но ничего конкретного так и не слетело с губ. Он отключил звонок и тут же направился обратно в свою спальню. Вонён как раз надевала на себя ночнушку. Когда он вошёл, женщина обернулась и спросила:       — Что-то случилось?       — Случилось, но… Ничего такого, из-за чего тебе следовало бы беспокоиться.       Чимин поцеловал супругу в губы и пообещал быстрее вернуться в дом. Она уже была достаточно уставшая и сонная, поэтому наверняка уснёт сразу, как только уляжется в постель. Вонён не предавала слова мужа сомнениям. Если он сказал, что ей не стоило переживать, значит, не стоило.       Господин Пак прошёл по коридору дальше, пока не вошёл в одну из комнат, которую использовали, как гардеробную. Он надел трусы, набросил поверх брюки, серый джемпер, носки и туфли, после чего направился к выходу. Мужчина старался не спешить и дать себе немного больше времени на раздумья.       В тот день, когда он угрожал Чонгуку смертью, Чимин был готов распрощаться с ним, хоть и был привязан к нему отчасти. Однако после того, как подчинённый пообещал не лезть к девчонке, Пак успокоился и отпустил мысли об убийстве. Теперь же вопрос всплыл снова. Жизнь Чонгука опять висела на волоске и, бредя по тёмной аллее у своего дома по направлению к главным воротам, Чимин даже усмехнулся. Он сунул руки в карманы брюк, понимая, что такое состояние для его «правой руки» вовсе не в новинку. Постоянно кто-то хотел его убить, но этот чёрт с такой же завидной постоянностью избегал объятий смерти. Мужчина не мог спустить ему с рук очередное непослушание. Его действия могли привести к очередным стычкам между Кимом и песочными, и за это следовало наказать намного строже обычного, возможно даже убить. Чимину нужно было поразмышлять над этим, ведь по всей видимости Тэхён жаждал расплаты именно над Чонгуком. Наверное… следовало просто отдать пса Киму, и пусть тот накажет его как посчитает нужным. Всё ради того, чтобы избежать войны. Если в порыве злости Ви убьёт Чона, то Чимин будет считать это исполнением своей личной угрозы своему псу. Так тому и быть.       Глубоко вздохнув, Чимин, наконец, приблизился к выходу за территорию. Охранник молча поклонился и распахнул перед ним дверь, выпуская наружу. Господин Пак неспешно прошёлся и осмотрелся вокруг, делая вид, что не замечал Чонгука и его автомобиль, стоявший неподалёку. Мужчина опирался задом о боковую часть машины, сложив руки в карманы широких штанов и возведя глаза к ночному небу. Чимин взглянул на него, остановившись и цокнув языком несколько раз. Чон выглядел настолько беспечным, будто просто вышел полюбоваться звёздами.       Господин Пак быстро сократил между ними расстояние. Он немного волновался, но глядя на Чонгука, жалел об этом, ведь казалось, что он как раз таки совершенно не переживал.       — Убить тебя мало за твою дерзость, — проговорил Чимин низким тоном, так и не найдя более подходящих слов, чтобы выразить своё разочарование и раздражение. — Ты хоть осознаёшь, кто такой Ви?       — Осознаю, господин, — почесав ключицу под воротом футболки, отозвался Чонгук.       — Нет, — рявкнул он и заложил руки за спину, сцепив их в замок, — не осознаешь.       Надо признать, голос Чонгука был таки виноватым, Чимин закатил глаза и потёр переносицу.       — Если останешься жить, я тебя уничтожу на утренней тренировке, Чонгук, — сдержанно добавил он.       Чон улыбнулся своей обаятельной улыбочкой и взглянул на босса. Тогда-то Пак и заметил что-то новое в его глазах, но как ни старался, не мог индентифицировать, что же это такое. Вроде, до боли знакомое, но вспомнить Чимин никак не мог. Он нахмурился. В нём всё ещё кипело возмущение, потому что Чонгук откровенно пользовался его к нему расположением, каждый долбанный раз обходя его запреты. Это раздражало, даже сильно.       — Я действительно пытался забыть о девушке и жить своей жизнью, но она нашла меня сама, — заявил мужчина и улыбнулся, проводя ладонью по своей татуированной руке.       — Сама? Ты хоть сам себе поверил бы? — спросил Чимин, глянув на того исподлобья. — Как минимум, она должна была знать, где тебя найти, и уж точно от кого-то, а именно от тебя…       Звук мотора мотоцикла стал слышен издалека. Тэхён достаточно быстро доехал до охранного пункта у его дома. Чимин и Чонгук стояли на расстоянии двух шагов друг от друга. Господин Пак сдвинулся с места, направляясь к только что приехавшему. Мужчина остановил байк и заглушил мотор, после чего принялся снимать шлем. Он тряхнул спутанной кудрявой шевелюрой и зло глянул на Чонгука, игнорируя приближение Чимина. Выставив подножку, мужчина слез с железного коня и сунул шлем в руки господину Паку со словами:       — Если я узнаю, что ты каким-либо образом причастен к этому, я нашаманю твоей будущей доченьке интересное будущее.       В ответ Тэхён лишь получил скептично поджатые губы и полуопущенные веки на бесстрастном лице Главы.       — Не причастен. Я предупреждал Чонгука и приказывал ему не соваться к Хисо, как ты и просил. Теперь это только между вами. Я не буду держать злобу, если ты его убьёшь. — Чимин сделал паузу и добавил: — Только без стрельбы: Вонён и Даёнг спят.       — Куда уж теперь его убивать? Хисо возненавидит меня за это, — злобно рыкнул Тэхён.       Поведение и спокойствие Чимина не давали ему возможности усомниться в непричастности Главы к этому делу, но злость бурлила до сих пор, хотя мужчина уже ощущал, как притуплялась острота углов у этого сумасшедшего чувства.       Он двинулся к Чонгуку, который, заметив это, сразу оттолкнулся от машины и сделал пару шагов вперёд, ожидая столкновения. Мужчина предвидел, что его определённо точно побьют и не собирался чинить сопротивление. Лучше не выводить Тэхёна лишний раз, покориться его гневу, дать ему выпустить пар. Он всё равно ничего не сможет сделать, а слово Хисо защитит Чонгука.       Глаза Чона опустились к рукам Тэхёна. В них ничего не было, тот просто сильно сжал кулаки. Он шмыгнул носом, прищурился, чуть склонив голову, и напряг мышцы пресса, чтобы хоть как-то защитить свои внутренние органы в случае ударов в живот. Но Тэхён приблизился вплотную, сперва сбив Чонгука с толку, но в следующую секунду тот схватил его за плечи и со всей силы нанёс удар коленом между ног. К такому Чонгук готов не был. Тэхён обезвредил его одним ударом, тотчас поставив под сомнение всю его дальнейшую половую жизнь.       Мужчина упал сразу же, хватаясь за паховую область и изгибаясь всем телом, давя в себе крик, готовый вырваться наружу. Мышцы всего тела напряглись, а вены вздулись даже на лице. Казалось, что Чонгук задыхался, но это была безумная боль, от которой хотелось кататься по асфальту и скулить, как раненая псина, сжавшись в комочек. В глазах потемнело, а боль всё никак не проходила. Чонгук издал сдавленный гортанный звук, из-за которого из приоткрытого рта и стиснутых зубов брызнула слюна.       Тэхён дал Чонгуку несколько минут, любуясь результатом своих действий, стоя рядом с его валяющимся телом. Чон продолжал сдавленно мычать и рычать, держась за причинное место. Боль была невыносимой, а самое главное — она не уменьшалась, всё пульсировала и пульсировала, пока мужчина хватал ртом воздух, а слёзы безконтрольно выделялись из глаз.       Тэхён поморщился, ибо знал, насколько это болезненно, однако всё равно схватил лежачего за одну руку и развернул на спину, заглядывая тому в глаза.       — Зачем тебе Хисо?       Чонгук едва ли мог сосредоточиться на том, что у него спрашивали. Боль прошивала тело, словно электрическим разрядом, мужчина мелко трясся, покрываясь потом и неопределённо водя глазами перед собой.       Тэхён не получил ответа. Взяв лицо Чонгука двумя пальцами за подбородок, он понаблюдал за мужчиной ещё немного, прежде чем задать вопрос снова. Не получив ответа и в этот раз, Тэхён отбросил от себя руку Чонгука с силой, из-за чего мужчина снова перекатился на бок. Ким уже собирался подняться на ноги, но краем глаза заметил что-то знакомое. На руке Чонгука появилась новая татуировка. Имя Хисо было написано сверху вниз. Достаточно крупные латинские буквы украшались лепестками, плетущимися стеблями, цепляющимися за слово, и достаточно большим цветком на фоне.       Тэхён вздохнул и обвёл злым взглядом Чонгука. Напряжённые из-за постоянной боли мышцы медленно расслабились. Мужчина обмяк и потерял сознание.       Тэхён поднялся и подвигал челюстью, выдыхая резко через нос, отчего ноздри сильно раздулись, выдавая сдерживаемый гнев. Не этого он добивался, не собирался так сильно бить противника по мошонке, хотел медленно и мучительно избивать его, пока лицо не превратиться в кровавое месиво, а лёгкие начнут работать с перебоями, наступать на пальцы до крови и, быть может, сломать несколько. Однако накопленная злость не только за последние сутки, но и за всё то время, что господин Ким играл роль простого бизнесмена, вложилась в один удар. Мужчина направился в сторону Чимина, наблюдавшего за происходящим.       — Отвези его в больницу, — бросил Тэхён, поравнявшись с Главой «Sandman».       Господин Пак тут же повернул голову и кивнул своим людям по направлению к согнутому на земле Чонгуку, после чего перевёл взгляд к Тэхёну и отдал ему его шлем. Их переглядки длились будто бы вечность. В глазах Кима поселилась отстранённость, холодность и некая пустота. За его спиной несколько человек укладывали пострадавшего на заднее сидение подогнанного в темпе автомобиля. Чонгук вновь очнулся и огласил ночную тишину очередным сдавленным рычанием перед тем, как дверцы захлопнулись, и машина двинулась с места.       — Мне нужно будет знать, куда определят твоего пёсика. Буду навещать, — тихо и как-то чрезмерно устало огласил Тэхён, — апельсинчики носить, открытки всякие, ну, ты знаешь…       Ким опустил голову и чуть приподнял брови.       — Как скажешь, — ответил Чимин и кивнул. Он понимал его опасения и злость, поэтому не собирался перечить или мешать каким-либо образом наказывать Чонгука за своеволие.       — До встречи, Пак, — бросил Тэхён с нотками какой-то беспечности, будто все проблемы разом с него свалились, и развалистой походкой направился к своему байку.       — Доброй ночи, — пожелал на прощание Чимин и остался на прежнем месте наблюдать, как мужчина надевал шлем и отъезжал от его особняка.       Когда звук удаляющегося мотоцикла стих, Глава медленно, шаркнув туфлёй по асфальту, развернулся и направился в дом. Следовало быстрее вернуться и убедить Вонён, что всё в полном порядке.       Байк Тэхёна ещё с несколько часов разъезжал по городу. Мужчина никак не мог достигнуть точки полного успокоения, чтобы без лишних опасений за своё поведение вернуться домой и уснуть. За своими мыслями Ким даже не подумал о том, что горючее в баке почти закончилось, а он в спешке и под влиянием эмоций не взял с собой ни карты, ни наличных.       Когда мотоцикл окончательно заглох, Тэхён оставил его, где пришлось, и отправился пешком. Ему показалось, что так даже лучше. Он оглядывался по сторонам, подмечая какие-то незначительные детали в экстерьерах зданий и жилых домов, а отсутствие людей добавляло ночному городу некой эстетики, не свойственной ему в дневное время.       Таким образом он добрался до дома. Швырнул шлем, который зачем-то таскал с собой всё это время, в руки одного охранника и, зарывшись пальцами обеих рук в волосы, зачесал их назад. Он неспешно поднялся в дом, прошёл на второй этаж, размышляя, сможет ли уснуть, и подозвал охранника, караулившего у двери Хисо.       — Есть что рассказать? — спросил Тэхён у него.       — Выйти не пыталась, господин. Но было слышно как плакала и… крушила там всё. Прошу прощения за это, но мне пришлось несколько раз войти, чтобы убедиться, что всё в порядке.       Тэхён покивал и позволил уйти, а сам медленно стянул с себя косуху и кобуру и направился к своей комнате, однако заметил, что в зале до сих пор тихо работал телевизор. Оставив снятое на своей кровати, он вернулся и вошёл в зал, цепляясь плечом о косяк двери. Его взгляд упал на купальник Хисо, оставленный здесь в начале всех этих событий. Мужчина приблизился и подхватил с пола трусы. Вытянув руки, он развернул их перед собой так, как будто бы они были надеты на девушку. По бокам завязочки и два треугольника: один меньше, другой чуть больше. Тэхён опустил руки и подхватил с пола ещё и бюстгальтер, после чего уставился на диван невидящим взглядом.       У него было жуткое ощущение что он полностью потерял контроль над Хисо, и то, что было прошлым днём, всего лишь ягодки по сравнению с тем, чего ему ещё предстоит сожрать. Тэхён знал, как вернуть всё обратно, и сегодня впервые его целеустремлённость заменить девушке отца, которого она потеряла по его вине, пошатнулась.       Если бы Тэхён отвечал ей взаимностью, если бы давал, чего она хотела, всего этого не случилось. У мужчины имелся пульт управления девчонкой, но он им не пользовался, считая лицемерием лгать ей о своих чувствах ради своего удобства.       Тэхён протяжно замычал, осознавая, что минутное воспоминание о нежном умоляющим не отталкивать шёпоте Хисо спровоцировало эрекцию. Мужчина, наконец, выключил телевизор и направился в комнату своей подопечной. Он не обратил внимания на разгром, царивший вокруг, взгляд сосредоточился на небольшой светлой фигурке уснувшей в позе эмбриона на разворошенной кровати. Хисо обнимала подушку и спала, казалось, очень крепко, вдоволь нарыдавшись и устав чинить беспорядок. Тэхён бросил купальник на кресло и снял с себя ботинки, прежде чем улечься позади девушки. Он не побоялся обнять её и притянуть ближе, думая про себя о том, что Хисо просто маленькая глупенькая девочка, потерявшая верный курс из-за безответных чувств… из-за него. Мысли путались в сплошной бессвязный комок от перенапряжения, и Тэхён очень быстро уснул следом за Хисо.