Ты пахнешь миндалем

Человеческая душа как отражение в воде. Люди часто говорят или ведут себя наперекор своим истинным чувствам, хотя на самом деле все людские сердца желают обрести связь и понять друг друга. Постепенно, с цвета индиго, небо окрасилось в угольно-черный. Звезды выстроились в парочку небрежных линий художника. В это же время и включились уличные фонари, освещая взор на чистую аллею, которая, с обеих боков была обставлена деревьями Сакуры . Иногда, тихий шепот листьев прерывало чудное пение, а позже, прекращалось. И по этой аллее, неторопливым темпом, шагали два силуэта. В одном из них можно было разглядеть девушку, а во втором парня. Они направлялись в Храм Ясакуса. Цепким взглядом он разглядывал ее оранжевую юкату, на которой были изображены белоснежные аисты - японский символ возрождения и долгой жизни, карими глазами, незаметно для девичьего взгляда, блуждал по ее уточненным чертам лица: выразительные, большие глаза при взгляде на которых у Доракена сводило все нутро в тугой узел, дивные щечки с ямочками, которые появлялись стоило только ей улыбнуться, а он так любил ее дразнить, радовать, лишь бы лицезреть на девичьем лице изумление и неподдельное счастье, и мягкие волосы цвета пшеницы. Он знал наверняка, они были шелковые, словно те самые дорогие нити, что продают за немыслимую цену на рынках Китая, хотя сам никогда не прикасался к ее волосам. Он не смел даже думать об этом. Доракен все гадал, как на таком милом детском личике порой видит совсем недетский взгляд. Интерес, который зарождался у него в груди в такие моменты, зачастую плавил его изнутри оставляя странный осадок. Это его и раззадоривало, подначивало, распаляло еще сильнее, зарождало нездоровый интерес. И все же…она всегда оставалась для него загадкой, разгадать которую такому мужчине, как он, было не под силу. А вот какой он сам? Хороший вопрос, но сложный. Для друзей Кен был верным, преданным и настоящим, готовым протянуть руку помощи нуждающимся. В опасных ситуациях он славился холодным разумом, устойчивостью и полной невосприимчивостью к нападкам со стороны тех, кому ума хватило рискнуть своей шкурой и пойти на него в лоб. Для недругов же Доракен был бурей и безумием, способным одним своим взглядом поставить на колени. Но как и положено всем сильнейшим, он знал свои слабости и умел их скрывать. Но эта девчонка…с ней все иначе. Он уже давно чувствовал непреодолимую силу, которая тянет его к ней. Как бы он ни старался это скрыть, отрицать, но правда раз за разом била в самое сердце. Зависим от нее. Точно зависим. Она стала для него наркотиком, без которого он не мог бы жить. Он ни раз себе признавался, что видит Эмму очаровательной и даже несколько милой. И милость эта была не той пресной и короткой, какую зачастую проявляли другие девицы в его присутствии, стараясь скрыть под маской «открытости» и «простосердечия» хитрую, змеиную натуру. А ведь Кен строптивы на дух не переносил. Эмма - дивная девушка, всегда оставалась для него другой. Ведь она была неподдельна в своей невинности. Этим и сводила его с ума. Да, Кен уже давно понял, что рядом с ней теряет голову, становясь слишком уязвимым. Неслыханно. Хвала всем богам, многим не хватало ума до этого догадаться, хотя, его друг знал эту слабость и порой дразнил его. И вот идя с ней в Храм Ясакуса, смотря то на ее макушку, то на маленький носик, видя, как девушка краснеет под его пристальным взглядом, он на секунду пожелал коснуться ее. Нельзя. Он глянул на свои кроссовки, сравнивая свой спортивный прикид с ее дивным платьем, который так изысканно подчеркивал ее тонкую талию, оголяя ключицы. Полностью не сочетаются. Они разные. Эта мысль тоскливо сдавила его сердце. Ну что с него взять? Гопник остается гопником. Они шли молча, наслаждаясь таинственной атмосферой ночи и . . . обществом друг друга. -Доракен, - немного тихим голосом прервала мысли парня Эмма, - а какой твой любимый аромат? Она всегда такой была. Ее способность вдохнуть жизнь в самые обыкновенные вещи всегда поражала Кена. Но он, в силу рода своей деятельности, не мог находиться с ней на одной волне долгое время. Утонул бы в новых и неизвестных для, мужского, сердца чувствах. Ну и кто он против ее чар? -Я не думаю, что у меня такой есть, - отстранённым баритоном ответил Кен, погружаясь в раздумья. Есть, конечно есть. Но разве он ей скажет? Если она узнает, то точно сильнее раскраснеется, а дразнить ее этим вечером он не хотел. Он желал другого… . Совсем иного. -Да? Мне вот нравится запах тюльпанов, это мои любимые цветы. Нечто внутри Доракена сжалось, все чувства словно исчезли, оставив только одно единственное ощущение. То самое, с которым парень жил с самого детства, которое он не мог терпеть, не выносил, но раз за разом прислушивался к нему. Опасность. Не прошло и секунды, как Кен схватил теплую ладонь девушки и рванул в противоположную от Храма сторону. Эмма было залилась краской, пытаясь понять, что же заставило вечно спокойного и сдержанного парня так резко измениться. Она хотела было задать ему вопрос, но воздуха в легких не хватало. Они бежали настолько быстро, что девушка только и поспевала за ним, придерживая свободной рукой подол платья. Она была слишком наивная, слишком открыта к миру, чтобы почувствовать ту надвигающуюся и неизбежную опасность, смертельную угрозу, которую ощущал нутром Кен. В тот момент девушка лишь благодарила Всевышние силы, за то, что Кен не оглядывался назад и не смотрел на красное личико своей прекрасной спутницы. Под гулом дорогих машин внезапно на большой скорости выехал черный мотоцикл, который направлялся на бешеной скорости к паре. Неизвестный мужчина, чье лицо скрывала маска со змеей в свете ночных фонарей выставил руку вперед, сверкнув черным пистолетом. Para bellum. Все произошло молниеносно, слишком быстро. Смерть ведь всегда так поступает. Является внезапно, не давая и малейшего шанса осознать, принять ее касание. Кен только и успел притянуть к себе девушку, желая закрыть собой. Два глухих выстрела. Глушитель, любезно приставленный убийцей заранее, скрыл свит пуль. Трус. Не желает привлекать к себе внимание, выиграв время на случай внезапного обнаружения. Неизвестный заревел ручкой мотоцикла и быстро скрылся за ближайшим поворотом. --Ублюдок, - выдавил из себя Доракен, показав кровожадный оскал. -Доракен, - еле слышно вымолвила Эмма. Голос ее был блеклым. Мужчина перевел ошарашенный взгляд на лицо спутницы, осознав. Ее задели. Эти две маленькие пули жадно въелись в живот девушки. Эмма дотронулась дрожащими руками до двух маленьких ранок, из которых только начинала сочиться кровь. Юката становилась аллее с каждой секундой. Девушку хрипло втянула в себя воздух, стеклянными глазами перед собой, потом подняла растерянный, перепуганный взгляд на Кена. -Я умру? - только и смогла прошептать девушка, чувствуя подступающую слабость в ногах. Не только от внезапной потери крови, но и от нечеловеческой, невыносимой, ноющей боли в животе, которая разрасталась с каждой секундой, сковывая Эмму в кандалы смерти. Жадно глотая воздух ртом, девушка ощутила проступающую сквозь тонкие пальцы горячую кровь, глядя на свою собственную Смерть. Девушка не ожидала скончаться именно так. Она странно моргнула, вновь поднимая непонимающий взгляд на единственную надежду, на Кена, видя в его глазах ничем неприкрытый шок и ужас. Это не напугало девушку, наоборот. Она внезапно ощутила себя до странности неправильно. Как так может быть? Она поддалась вперед, но ноги не послушались, и она чуть не упала на землю. Кен подхватил ее на руки, судорожно вдыхая легкими загустевший от смерти воздух. -Нет, - дрожащим голосом произнес Доракен, трясущимися руками набирая скорую. - Эмма, ты не умрешь, слышишь?! - он пытался взять вверх над своими чувствами, но, не выходило, и черт с ними. Рубиновая жидкость протекала сквозь ткань юкаты, стекая на траву, что, в ту же секунду, становилась красной. Немыслимая боль пронзала тело юной девушки, и Эмма сжалась и сжалось все внутри. Ее организм просто не знал, как быть, как остановить подступающую неизбежность. -Вызовите кто-нибудь скорую! Быстрее!- взвыл что есть силы Кен, осознавая, что трубку никто не берет. Люди, сперва не понимающие ничего, стали подступить ближе, не зная, как реагировать. Некоторые отвернулись в ужасе, кто-то сбежал, не в силах выносить происходящее, кто-то пытался осознать случившееся, стараясь набраться трясущимися руками скорую. Нужно взять себя в руки. Срочно. Нельзя пугать ее сильнее. Видя, как девушка бледнеет с каждой секундой от страха и потеки крови, Кен втянул в себя воздух, стараясь сохранить ясность разума. Сердце его, от боли, уже горело в котле. - Эй, тише, тише, ты не умрешь, Эмма, я ведь не дам, - с горькой улыбкой говорил парень, чувствуя, как комок нестерпимой душевной боли, словно петля, обвил его горло, - Однажды ты меня спросила, какое мое любимое время года, а знаешь, я ведь так и не дал тебе ответ. Могу сказать что это осень, Эмма, ты слышишь? - тревожно спросил Кен, стараясь поймать ее угасающий взгляд. - Да, - шепотом ответила девушка, сжимая рану, - у меня - лето, - мучительно-горько улыбнулась Эмма. Доракен снял с себя рубашку, прижимая ткань к болезненной и смертельной ране, смотря в бледнеющее лицо Эммы. Только не забирай ее. Умоляю. Не ее, - взмолился Кен, закусив свою губу до крови, трясущимися руками держа у раны рубашку. Его руки дико тряслись, но он пытался сохранить спокойствие в этот треклятый момент. Быстро перевязав на поясе ткань, Кен снова посмотрел на Эмму. -Тише, тише, ты не умрешь, я ведь не позволю, - снова горькая, но в то время ноющая улыбка появилась на лице парня, - Эмма, - сказал он, вытирая большим пальцем слезы младшей Сано. -Прости меня, - с хрипом простонала Эмма, не в силах сдерживать слезы. - Тебе не за что извинятся, - Кен перевел взгляд на ужасную рану. Определенно, она потеряла уже литр крови, если не больше. Глупая, за что же ты просишь прощения? Доракен провел ладонью по холодному лицу девушки, собирая пальцами ее слезы. -Ты не умрешь, Эмма, - вновь прошептал мужчина, касаясь ее губ поцелуем. Это было неожиданно, необдуманно, но он молил богов спасти ее. Молил вдохнуть через этот невесомый, невинный поцелуй в нее жизнь. В эту маленькую, хрупкую и такую невинную девочку, жизнь. Эмма лишь слабо ему ответила на поцелуй, затем застонала от дьявольской боли. - Ты пахнешь миндалем, - прохрипела девушка прямо в губы Кену. - Майки сказал, что я тебе нравлюсь. Скажи мне, Кен, это правда? - на ухо ему шепнула девушка. - Мне нет смысла это больше скрывать, - горло парня сдавило напряжением, а глаза наполнились слезами боли и бессилия. - Это последнее, что я хотела услышать, - она кратко улыбнулась, успокаиваясь. Боль, которую чувствовала девушка, стала настолько сильной и безумной, что Эмма перестала уже ее ощущать. Она была на грани. Все сливалось перед глазами, а разум, не найдя никакого выхода, возжелал погрузить ее в сон, но девушка из последних сил сопротивлялась. Не сейчас. Еще одно мгновение. Всего одно мгновение. Прошу. Дай увидеть его карие глаза еще один раз. - Не смей засыпать! – взвыл Доракен, обхватывая девушку за плечи, руками трогая ее рану, лицо, словно старался поймать нить ее жизни, не дать ускользнуть. - Почему ты меня не оставила? Ведь просили же не ввязываться в это. Зачем тебе эти разборки?! Лучше бы уехала в другую страну, Эмма, - через зубы и слезы вымолвил Кен. - А ты еще не понял, глупый? Ведь я... я дорожу тобой, Доракен, всем своим сердцем. И тобой и Майки, - еле слышно шептала Эмма, - Я вижу, как вы стараетесь и страдаете, мне становится больно, - из уголков губ девушки пошла кровь, и она с печалью посмотрела в лицо своего возлюбленного, посмотрела на такие любимые ею карие глаза, которые сейчас были наполнены слезами бессилия, - Я так хочу, чтобы ты был счастлив. Ты ведь можешь мне это пообещать, Кен? - Мы будем счастливы вместе, обещаю, - сквозь слезы шептал ей Кен.