Måneskin

Солнечные очки были такой себе маскировкой, но это лучше, чем ничего. К тому же, когда Илай выходил в повседневной одежде и без макияжа… вряд ли его кто-то узнает. Сначала Илай пытался держаться, но когда увидел продающиеся на улице Маттеотти аффогати (шарики мороженого в горячем эспрессо), остановился и принялся смотреть на них голодными глазами. Прежде чем он успел достать кошелек, Траун подошел к прилавку, купил три аффогати с разными вкусами и все три отдал Илаю. — Я на диете, — напомнил Вэнто для приличия. — Ты вычеркнул ее из расписания, — сказал Траун с легкой улыбкой. Илай принялся с наслаждением поедать мороженое. — Спасибо, — с набитым ртом сказал он менеджеру и щедро протянул ему голубое аффогато. На лице Трауна было написано, что он хочет отказаться, но спустя несколько мгновений менеджер принял мороженое и стал неторопливо его вкушать, наслаждаясь каждым кусочком. К моменту, когда приезжие достигли конца улицы, Траун купил Илаю три семифредо, четыре бискотти и огромный стакан чинотто. Илай наелся, только когда ему стало окончательно плохо от сладкого. Пока он отдавал последнее семифредо Трауну, взглядом моля менеджера помочь ему доесть десерт, к ним подскочил мужчина в старомодном костюме и черном цилиндре. — Назови любое число от одного до ста, — обратился он к Илаю. — Эээ… восемьдесят пять, — ответил несколько ошарашенный Вэнто. — Столько шариков будет на вашей свадьбе! — восторженно воскликнул мужчина в цилиндре, по очереди трогая Илая и Трауна за запястья. Певец и менеджер переглянулись. — Дело в том, что мы в разводе, — сказал Илай незнакомцу. — Дорогуша, я не строю предположения, — с достоинством ответил мужчина. — Я предсказываю будущее! Я вижу, что вы поженитесь и… — Хуйня это все, — раздраженно произнес Илай. Он уже собрался продолжить путь, как мужчина придержал его за локоть. Его пронзительные зеленые глаза словно сканировали Илая до самых костей. — Ты испытал большое горе, но все пройдет, если ты позволишь своему сердцу открыться для… — Не смей! — рявкнул Вэнто, вдруг почувствовав сильную злость. — Ты понятия не имеешь, что я испытал! — … прощения, — закончил незнакомец. — Оно пока тебе неведомо, оттого ты и страдаешь. Илай был близок к тому, чтобы врезать мужчине, но тут вмешался Траун. — Позвольте, — ледяным тоном сказал он, освобождая руку Илая из хватки незнакомца. Потом подошел к мужчине и, смотря на него сверху вниз, произнес: — Больше не докучайте моему клиенту, или я вызову полицию. И даже не думайте просить у нас денег за ваше предсказание. Оно паршивое. Взяв Илая под руку, Траун направился прочь от съежившегося под его взглядом незнакомца. Вэнто шел, не видя дороги, медленно осознавая, что менеджер его спас, совсем как в те давние прекрасные дни, которые уже никогда не повторятся. Следуя избранному год назад пути сарказма, Илаю следовало сказать «Я бы и сам справился», но он не хотел этого делать. Ему понравилось, как Траун защитил его. — Может, еще чинотто? — предложил Траун, остановившись у магазинчика. Они не обсуждали случившееся. Вместо этого менеджер открыл карту города и стал предлагать Илаю места, в которые можно отправиться. Услышав про город-призрак, Вэнто сразу загорелся, и Траун вызвал такси. И они ходили по старинным улочкам Буссаны-Веккьи, в 1887 году пострадавшей от землетрясения настолько, что местные жители предпочли покинуть город навсегда. Илай фотографировался напротив каждого здания, корча страшные гримасы и изображая призраков. Он обожал всякие мистические места. Он повеселел настолько, что подкрался к говорящему с Энакином по телефону Трауну и схватил его за плечи с душераздирающим воплем. Траун выронил телефон от неожиданности, поднял его и погнался за Илаем, улепетывающим от менеджера с криками неподдельного страха. Они забежали в полуразрушенную колокольню, и Вэнто сделал селфи с собой и влетающим в дверной проем Трауном. — Потом выложу с подписью «Встретил призрака в заброшенном городе», — довольно сказал Илай. — Только попробуй! — воскликнул Траун. Вэнто встал ближе к менеджеру и направил на них фронтальную камеру. — Ладно, давай нормально сфоткаемся, — предложил Илай. — У нас давно не было совместных селфи, — заметил Траун. — Вспомним старые навыки, — Илай сделал Трауну рожки и щелкнул. Менеджер отошел и принялся рассматривать колокольню. — Похоже на Базилику Святого Климента, — тихо сказал он. У Илая что-то перевернулось в животе. Около Базилики Святого Климента они с Трауном гуляли незадолго до разрыва. В ту ночь после концерта оба напились и ходили по ночному Риму, то и дело останавливаясь, чтобы поцеловаться. А рядом с Базиликой поклялись друг другу в вечной любви. Тогда они всерьез обсуждали свадьбу… — Апельсинчик как мед, в колокол Сант-Клемент бьёт, — вдруг вспомнилось Илаю стихотворение из старого фильма. Траун как-то странно на него посмотрел и продекламировал: — Под развесистым каштаном продали средь бела дня я тебя, а ты меня. Илай уставился на менеджера. — Что? — тот пожал плечами. — Я читал Оруэлла. Илай ничего не ответил. Говорить больше не хотелось. Они молча бродили по улицам города, пока Илай не предложил поехать на набережную Императрицы. Он решил, что Бруссы-Веккьи с него на сегодня хватит. На набережной они гуляли по террасе, глядя на море, и постепенно созданный Оруэллом лед стал таять. Илай шутил и даже рассказывал Трауну какие-то забавные истории, пока тот внимательно слушал с легкой полуулыбкой. Совсем как тогда. Словно и не было этого года. Словно все осталось по-прежнему. Илай наблюдал, как свет заходящего солнца запутывался в иссиня-черных волосах Трауна, и боролся с желанием его поцеловать. Чтобы отблагодарить заботливого менеджера за семифредо, Вэнто в магазине сувениров выбрал брелок с изображением Набережной Императрицы и вручил его Трауну. — Чтобы помнить о Сан-Ремо, — сказал он. Этого Вэнто показалось недостаточно, и он купил альбом фотографий города. Приобретя и ручку, Илай подписал его с обратной стороны. Тебе, без слов, где-то в Италии, в начале двадцатых Траун долго смотрел на надпись, потом прижал альбом к сердцу, словно он был величайшим из сокровищ, и молча вышел из магазина. Стемнело. Они шли по террасе, пока, остановившись, Илай не сказал: — Я не продавал тебя. Он смотрел прямо перед собой, не решаясь поднять взгляд на Трауна. — Нет? — услышал Вэнто голос остановившегося менеджера. — Ты отказался от меня. — Потому что ты врал мне! Илай посмотрел на менеджера, чьи глаза горели алым пламенем. Но огонь не испугал Вэнто, хоть и сигнализировал о гневе Трауна. Илай знал, что обладай его карие глаза таким же свойством, они бы сейчас полыхали ярче Везувия. — Чтобы уберечь тебя от боли, — Траун повысил голос. Илай подошел к нему вплотную, так, что их губы чуть не соприкоснулись. — И как, уберег? — с вызовом спросил Вэнто. Траун приподнял голову. — Я не думал, что ты откажешься от любви, услышав правду. Не думал, что откажешься от меня. Илай недобро рассмеялся и покачал головой. — То есть это я виноват, да? Его менеджер вздохнул. Глаза из алого постепенно вновь превращались в карий. — Мы оба, — признал он. Илай горько хмыкнул и продолжил путь к побережью. Целый год молчания, и вот снова всплыла запретная тема, которую они с Трауном ни разу не обсуждали без битья посуды и попыток разбить друг другу нос. Члены группы часто говорили, что после разрыва с Трауном Илай изменился. Из радостного юноши с горящими восторгом глазами он превратился в неуравновешенного параноика, забывающегося в сексе и алкоголе. Возможно, ребята правы. Илаю уже давно стало плевать. Все, чего он хотел, это переписать прошлое. А еще уволить Трауна, но группе он уж больно нравился. К тому же, Илай встречался с ним далеко не каждый день. Девять месяцев группа работала над альбомом, держа Трауна в курсе дела телефонными звонками, и только недавно, когда менеджер организовал своим подопечным участие в фестивале, Илай познал всю глубину «рабочих отношения с бывшим». Они вышли на морской берег и, сбросив сланцы, подошли к самым волнам, так близко, что еще немного, и вода лизнет их обнаженные ноги. «Ты помнишь?» — хотелось спросить Илаю, но он не произнес ни слова. Продолжал смотреть на небо цвета волос Трауна, по которому рассыпались звезды, не оставив ни клочка свободного пространства. «Такие звезды можно увидеть лишь на море», — говорил Илаю в детстве отец. И он был прав. — Что означает знак на твоем запястье? — вырвалось у Вэнто. Должно быть, звезды и воздух пробудили в нем смелость задать этот вопрос. И, конечно, ощущение интимности их с Трауном момента здесь, на берегу Итальянской ривьеры. Словно день из прошлого, будто не было этого страшного года и признания, положившего всему конец. Траун поднял согнутую в локте руку, продемонстрировав Илаю символ. — Это руна Ингуз, — сказал он. — Считается, что она способствует удачи в новых отношениях, позволяя человеку расстаться с прошлым. — Она появилась у тебя год назад? — спросил Илай, хотя прекрасно знал ответ на свой вопрос. — Да, — подтвердил Траун. — Понятно, — сказал Вэнто, стараясь, чтобы голос звучал безучастно, и перевел взгляд на море. Год назад они с Трауном расстались. — Но согласно другим толкованиям, — продолжил Траун, смотря на Илая, — Ингуз способна вернуть даже то, что было потеряно навеки. Вэнто скептически хмыкнул. Он не был расположен к пустым надеждам. Сейчас ему хотелось выпить. — Это невозможно, — заявил Илай. — Как знать, — Траун слегка приподнял бровь. Вэнто перевел на него взгляд и смотрел долго, прежде чем произнес: — Лучше бы ты вытатуировал руну правды, — и тут же, не сумев удержаться, добавил, — на моем члене, к примеру. Траун рассмеялся. — Это приглашение? Илай с ужасом почувствовал, что краснеет. Ну да, приехали, после тех безумных оргий смущаться как подросток на первом свидании. Блять, где же Дениелс, когда он так нужен? — Зависит, — ответил он, не успев себя остановить. Траун вдруг шутливо пихнул его кулаком в плечо, совсем как тогда, и вызвал у Илая ту же улыбку, что и год назад перед их первым поцелуем. Илай, не удержавшись, пихнул Трауна в ответ, а в следующий миг крепкие руки обхватили Вэнто и потащили его прямо в воду. — Нет, нет, стой! — завизжал Илай. Он попытался вырваться, случайно сделал Трауну подсечку, и оба упали в теплое летнее море. Вынырнув, Илай принялся со смехом брызгать в Трауна, пока тот пытался цапнуть его за ногу под водой. Илай и не заметил, что преступно близко оказался со своим менеджером. Он мог рассмотреть, как капли сверкали в иссиня-черных волосах, и чувствовал бешеный стук собственного сердца. Любимые губы были так близко, казалось, поцелуй их, забыв обо всем… И к черту Дениелс. Илай взял лицо Трауна в ладони. — Рау… — прошептал он, глядя в эти невозможные глаза, вновь становящимися алыми. У Трауна глаза краснели не только от злости. Еще и от возбуждения. Взрыв фейерверка заставил Илая вздрогнуть и, подняв голову, он увидел, как небо окрасилось в десятки цветов. А потом еще раз. И еще. Фиолетовые драконы, зеленые пегасы и розовые русалки украшали небосвод, а на смену им приходили желтые и синие гирлянды цветов. Илай засмотрелся на фейерверк, пробуждающий воспоминание, которое он спрятал в темном уголке сердца, воспоминание, которое из самого счастливого превратилось в самое худшее. — Совсем как над Эйфелевой… — выдохнул он. — Скучаешь по Парижу? — спросил Траун, внимательно смотря на Илая. — Я ненавижу его, — прошипел Илай. И почувствовал руку Трауна на своем плече. — Почему? Нет, блять, ну какого я не могу хоть раз сдержаться и не плакать… Илай провел тыльной стороной кисти по глазам и опустил руку в море, позволив соли вернуться к соли. — Потому что в то гребаное лето… — Илай понял, что захлебывается. — Я отпустил тебя, позволил тебе, нам… я не сказал… не нашел сил… за эту хуйню мне теперь… блять, Рау… Илай знал, что завтра возненавидит себя за то, что сейчас рыдает у Трауна на плече, стоя по пояс в воде. Но из объятий Рау ему не хотелось выходить никогда. А потом Траун поцеловал его в мокрые губы, и Вэнто ответил, задыхаясь от слез, которые Траун осушал своим языком и снова возвращался к губам, позволяя прерванному год назад танцу поцелуев продолжаться, и Илай понимал, что умирал без этого танца так долго, ища забвения в чужих постелях, хотя ему нужен был он, он один… — Рау… — шептал он, сколько хотел, не встречая отпора. Шептал и трогал любимые волосы, — Рау… Рау… Рау… Это было так глупо. Самое дебильное прерывание поцелуя на свете. Зазвонил телефон, и Траун ответил, потом Илай вспомнил о собственном телефоне в вымокшем до нитки кармане шорт и запаниковал, не сумев его включить. Пришлось вызывать такси, искать ближайший отдел ремонта техники, потом возвращаться в отель… О произошедшем на набережной ни слова, но в такси Илай склонил голову на плечо Трауна и ехал так всю дорогу. В отеле менеджера срочно вызвал директор фестиваля, так что до номера Вэнто добрался в одиночку, рухнул на кровать и тут же уснул беспробудным сном, даже во сне продолжая жалеть о том, что тот проклятый звонок бесцеремонно прервал их с Трауном самый важный момент… А встав утром с кровати, Илай мог думать только об алых глазах Трауна на фоне ночных небес. Вэнто помнил, что таким пламенем горели они в жаркие летние ночи, когда Илай стоял перед своим богом на коленях и делал ему ртом так, как он просил… Илай выскочил из номера, полный решимости отправиться к Трауну в номер и обсудить случившееся. Он прошел до конца длинного коридора, и тут увидел вышедших из-за поворота двух страстно сжимающих друг друга в объятьях мужчин. У Вэнто похолодела все внутри, когда он узнал в одном из них Трауна, а в другом… Эту мерзкую стрижку Илай не перепутает ни с какой другой. Паоло. Паоло обнимал его Трауна и целовал… да, Илай наблюдал, как их губы соприкоснулись, как Рау ответил на поцелуй… Вэнто побежал. Он побежал кничего не замечающей парочке, оттолкнул Паоло от Трауна и, не дав тому возможности сообразить, что происходит, врезал ему по лицу. Потом еще. Следующий удар Паоло блокировал. А, ты, сука, еще и борьбой владеешь. Не волнуйся, мне это совсем не помешает… — Илай! Илай! — крикнул Траун, обхватывая Вэнто сзади и оттаскивая его от Паоло. Фотограф ошарашенно переводил взгляд с певца на менеджера, держа ладонь у носа, из которого фонтаном хлестала кровь, как и из разбитой губы. Одной рукой придерживая рвущегося и кричащего матом Илая, второй Траун взял телефон. — Врача на десятый, срочно, — распорядился он. Врач появился через считанные секунды. Возможно, медицинский пост находился не так уж далеко, но Илаю было плевать на это. Он пытался укусить Трауна за руку, чтобы тот отпустил его, пока врач вызывал лифт и уезжал на нем с Паоло, который даже сказать ничего не мог из-за залившей рот крови. — Успокойся, — пониженным голосом сказал Траун, смотря напоявившихся на в коридоре людей, видимо, прибежавших на шум. Это разозлило Илая ещё больше. — Пусть, блять, слышат! — рявкнул он. — Пусть знают, что ты лизался со мной, а потом надрачивал фотографу на лестничной площадке, или чем вы там занимались! Пощечина обожгла щеку Илая. Он приложил ладонь к горящей коже и уставился на своего менеджера, словно отказываясь верить в произошедшее. Ещё никогда Траун его не бил. Что бы Илай ни сделал, как бы ни выводил его из себя, Траун Митт сохранял самообладание и не поднимал на Илая руку. — Ты ударил меня… — выдохнул Вэнто, рассматривая собственные пальцы, секунду назад прижатые к щеке. Лучше бы он не делал этого. Взгляд на пальцы всегда вызывал у него не самые лучшие ассоциации. Траун взял Илая за груди. Его глаза полыхали рубинами. — А теперь заткнись и послушай, — зашипел он. — Никогда, слышишь меня, никогда не обсуждай подобные вещи при свидетелях. — Я буду обсуждать это там, где пожелаю, — ответил Илай, готовясь дать отпор, если Траун ещё раз поднимет на него руку. — Что, решил развлечься, да? Вчера засосал меня, а сегодня вернулся к своему фотографу? — Илай ударил кулаком по стене. — Остановись, — сказал Траун тоном, от которого мурашки побежали по спине Илая. Таким тоном адмиралы отдают приказы на кораблях. — Тебя это не касается. И не касается, что я делал с ним на лестнице. — Ты говорил, вы с ним не в отношениях! — Илай со всей силы толкнул Трауна в грудь. — Ты сам говорил! — Мы не в отношениях, — ответил Траун, все еще сохраняя спокойствие. — Тогда какого хуя сейчас произошло? И какого хуя вчера было на берегу? Траун приподнял бровь и улыбнулся краем рта. Нечто в его демонстрирующим превосходство лице подсказало Илаю, что улыбнуться так Траун хотел очень давно. — А какого хуя у тебя было с мальчиками, которых ты пачками приглашал к себе в номер? — Ты издеваешься? — крикнул Илай. — Это было до поцелуя с тобой! — Да, но для меня это имеет значение, — Траун выразительно посмотрел на Илая. — Как и ты, я предаю большое значение прошлому и не могу закрыть на него глаза. Илай начинал понимать, что задумал его менеджер. Изощренная месть. Жестокий урок, который он, должно быть, мечтал преподнести Илаю, чтобы тот представил его на месте Трауна, чтобы ощутил всю глубину боли и разочарования… Илай выпрямился. Чашу боли он испил до дна. С разочарованием тоже давно породнился. Трауну его учить нечему. — Пошел ты! — выплюнул он в лицо Трауну. — Пошёл ты со своим Арли и со своим Паоло! Илай знал, что реакция будет незамедлительной и все же вздрогнул, когда Траун схватил его за плечи и прижал к стене так, что Вэнто ударился затылком. — Какого хуя ты делаешь? — рявкнул Илай. — У меня к тебе тот же вопрос, мать твою! — менеджер потряс перед лицом Илая бумагой. — Ты не имеешь права менять песню без моего одобрения! — Это тоже в контракте прописано? — с вызовом спросил Илай. Траун схватил его за подбородок, и Вэнто с ужасом почувствовал, как от этого властного жеста у него стало тесно в штанах. — Я не для того ночами не спал, чтобы ты вылетел с этого фестиваля, кретин! — орал Траун. — Мы утвердили «Morirò da re» еще полгода назад, ты не можешь сейчас взять и все поменять. — Это не только мое решение, члены группы тоже хотят исполнить новый хит, — Илай оттолкнул Трауна, пихнув его в грудь. — Мы не говорили тебе, потому что знали, что ты будешь против. — Конечно, я против, болваны! Это бизнес, черт вас дери, бизнес! Для победы мы выбрали песню, которая действительно является хитом, а если вы выступите с не знакомыми для зрителей словами… — Я спою их так, что жюри поставит нам высший балл! — рявкнул Илай. — Расслабься, я знаю, что делаю. Иди к своему Паоло и дай профессионалам поработать. Менеджер выглядел ошеломленным. Некоторое время он молча смотрел на Вэнто. — Значит, решил мне отомстить за вчерашнее, — констатировал он. — Прекрасно. Но ты кое-чего не учел. Я за полчаса найду группу, согласную работать со мной без истерик и выкрутасов. Молись, чтобы вы прошли в финал, иначе я расторгаю контракт. Траун отправился прочь, продолжая держать в руке документ о замене песни, подписанный всеми членами группы. Илаю это не понравилось. Он не любил, когда последнее слово оставалось не за ним. — Не думаю, что твой фотограф будет в восторге от такого! — крикнул он вслед Трауну. — Не забывай, он родом из Сан-Ремо. Да, я навел справки. И чем дольше ты остаешься с нами, тем больше времени проведешь с ним. Траун медленно обернулся. — Мы с Паоло сами разберемся. А ты не забудь найти себе очередного девственника на ночь. Без разрядки ты перестаешь думать головой. И думать в принципе. Илай ничего не ответил, потому что в голосе менеджера отчетливо слышалась боль. Илай сомневался в правильности своего решения, но сейчас, за кулисами, отступать было поздно. Весь в черной коже и латексе, в сапогах на высоких каблуках, он ожидал выхода на сцену, вспоминая слова песни, написанной им самим от начала до конца, песни, не вошедший в официальный альбом, так как ее решили оставить для второго. Публика не знала слов, жюри с сомнением отнеслись к смене композиции. Риск был велик. — После смены песни персонал «Аристона» стал делать ставки на Эрмала Мета, — сообщила Фейро, подойдя к Илаю. — Это правда? — вырвалось у Вэнто. — Нет, блять, я прикалываюсь! — взорвалась Фейро. — Илай, может, мы зря все затеяли? Нет, не зря, считал Илай даже после предупреждения бас-гитаристки. Эта песня была его единственным способом признаться Трауну в чувствах, в сожалениях и боли, терзающей его сердце после решения прекратить отношения. — Ваш выход через три, — обратился к ним мужчина, указывая на занавес, — Два… Секунды не прошло, а Илай уже на сцене, в свете софитов, перед столом жюри и залом, полном восторженно вопящих фанатов. Но никто из них сейчас не занимал мысли Вэнто. Он взглядом отыскал Трауна, стоящего за специальным ограждением около сцены, решив петь ему, ему одному. Илай отметил, что Паоло рядом с его менеджером не было, но это не помогло притупить боль в сердце, с которой Илай пропел первые строки. Пропел, глядя Трауну прямо в глаза. Come l'aria mi respirerai Ты будешь дышать мной, словно воздухом, Il giorno che ti nasconderò В тот день, когда я тебя спрячу Dentro frasi che non sentirai Во фразах, которые ты не услышишь, Che l'errore tuo è stato amarmi come se Ведь твоей ошибкой было любить меня так, будто Domani il mondo fosse uguale a com'era ieri Завтра мир был бы тем же, что и вчера. Они лежали на пляже Итальянской ривьеры, обсыхая на солнышке после купания. Мышцы рук Илая болели после получасового катания на гидроскутере. Он потягивал пина коладу, с наслаждением вспоминая, как восторженно визжал Траун на особенно опасных поворотах. Кто бы мог подумать, что он способен издавать такие звуки. — Значит, в Дании нет гидроциклов? – с улыбкой спросил Илай. — Моя родина слишком сурова для таких детских развлечений, — усмехнулся Траун. — Детских? — возмутился Илай. — Ты старше всего на три года! — Когда доживешь до моих лет, мальчишка… — Замолчи! — Илай закрыл Трауну рот поцелуем. Adesso lasciami credere che questo sia reale А теперь позволь мне поверить в то, что это реально, Che sento l'ansia che sale, bevo le lacrime amare Потому что во мне нарастает беспокойство, я пью горькие слёзы. Потом вернулись ни на минуту не покидающие подсознания мысли о вчерашней ночи. От самого заката до первых лучей рассвета в постели с любимым… первый раз с парнем, первый раз с Трауном… там было все. И слезы, и смех, и стоны, и слова, произнесенные полушепотом, украденные итальянской ночью. Вчера Илай понял — он нашел то, ради чего стоит умереть. Ti prego lasciami perdere dentro l'acqua del mare Прошу, позволь мне потеряться в морской пучине, Che le parole lontane giuro le voglio urlare Потому что, клянусь, я хочу прокричать далёкие слова. И это дороже всего на свете, дороже вечера на Эйфелевой с бокалом шампанского в руке, черт, Илай бы отказался и от него, и от Парижа ради трех слов, которые он так и не смог сказать Трауну тем летом. А по возвращению из Парижа он обнаружил у Рау обручальное кольцо на пальце. Сейчас Илай знал, из-за чего все произошло. Просто он предпочел Францию Трауну и жестоко поплатился за это. Конечно, тогда, садясь на поезд до Парижа, Илай и представить не мог, что они с Трауном когда-либо будут вместе, но это жалкое оправдание, черт, это вообще не является оправданием. Илай бы спился без “Måneskin” от этих сожалений. А теперь, год спустя, когда Траун развелся, и Вэнто предложил ему встречаться, Илай повторял «Я люблю тебя» с утра до ночи, наверстывая упущенное. Ему хотелось сделать Рау счастливым, хотелось показать ему весь мир, дать ему семейную жизнь, которую не сумела дать Арли. Арли, с которой они с Трауном познакомились в баре под песню “Кокаиновая шлюха”. Perché ti sento lontana, lontana da me Потому что я чувствую, что ты далеко, далеко от меня Пропевая эти строчки, Илай смотрел прямо в глаза Трауну, стоящему около сцены за специальным ограждением. Он написал эту песню для него, для них, и хотел, чтобы Траун догадался, почувствовал. Ради него Илай сменил композицию, ради него рискнул будущим группы, потому что оно для него не имело значения без Рау. Perché ti sento lontana, lontana da me Потому что я чувствую, что ты далеко, далеко от меня Perché ti sento lontana, lontana da me Потому что я чувствую, что ты далеко, далеко от меня Илай протянул к Трауну руку. Пусть все смотрят. Члены группы, фанаты, все. Пусть знают, для кого пишет песни Илай Вэнто. Эту песню Илай полностью сочинил сам — и слова, и мелодию, еще тогда, во время депрессии после разрыва с Трауном, но только сейчас Илай решился исполнить ее на большой сцене и был рад, когда узнал, что члены группы поддержали его авантюру. Perché ti sento lontana da me Потому что я чувствую, что ты далеко. Il tempo brucerà tutti i fogliche parlan di te Время сожжёт все страницы, на которых речь о тебе. Piangerai con me sotto il sole poi diluvierà Ты будешь плакать вместе со мной под солнцем, а потом прольётся ливень — Я хочу, чтобы ты стал менеджером нашей группы, — сорвалось у Илая с губ, пока он смотрел на море. Траун приподнялся на локтях. — Не понял, — сказал он, улыбнувшись. — Рау, я хочу, чтобы ты стал нашим менеджером, — Илай заглянул в любимые карие глаза, самые красивые глаза в галактике. — Меня вдохновляет наша любовь, я готов писать в день по песне, ты не представляешь, сколько альбомов я создам, если… Траун притянул Илая к себе и нежно поцеловал его в губы. — Если сделаешь меня своим менеджером, я доведу тебя до Евровидения, — сказал он. Илай рассмеялся. — Правда? — спросил он сквозь смех. — Правда, — серьезно ответил Траун. — Ты мне веришь? Не верить его глазам было невозможно. — Да, — Илай потянулся за поцелуем. Per portare via le parole forse inutili Чтобы унести прочь, возможно, ненужные слова. Canteremo insieme ma restando muti Мы будем вместе петь, при этом оставаясь безмолвными. — Ты говорил, что у тебя жена, а не муж! — Я знал, что тебе тяжело будет это воспринять, поэтому не говорил. — Я должен был догадаться… Арли это универсальное имя… блять… Рау… Adesso portami a casa che mi spaventa l'inverno e le gambe stanno cedendo А теперь отвези меня домой, потому что зима пугает меня, и ноги подкашиваются. Non vedi che ho troppo freddo Ты не видишь, как мне холодно. Стеклянный шар с Эйфелевой башней летит на пол и разбивается вдребезги. Находящийся внутри искусственный снег прощально мерцает на осколках. Marlena portami a casa che il tuo sorriso è stupendo Марлена, отвези меня домой, ведь у тебя удивительная улыбка! Ma sai se adesso ti perdo non vedo neanche più un metro Но знай, что если сейчас я тебя потеряю, я не пройду больше и метра. — Я сказал, что не хочу с ним работать! Еще одна бутылка отправляется в скопившуюся в углу гору стекла. — Илай, мы уже подписали контракт. Эни, Фейро, помогите его поднять. — Разорвите блять все контракты! Наймите другого менеджера, разве это проблема? Я не хочу… Я… — Эни, звони в скорую немедленно! Фейро, неси аптечку! — Разорвите… Perché ti sento lontana, lontana da me Потому что я чувствую, что ты далеко, далеко от меня — Почему ты врал мне? Илай сидел на полу, опираясь затылком о спинку дивана. В руках банка колы. Он обещал завязать с алкоголем всем. Членам группы. Себе самому. Даже Трауну обещал очень давно, еще до Ривьеры. — Ты знаешь, почему. — Ты должен знать, что с этого момента у нас исключительно деловые отношения, — по щеке текла слеза, но это стало настолько привычным ощущением, что Илай не обращал на него внимания. — Бросаешь меня из-за лжи? — глаза Трауна горели красным. — Или потому что считаешь секс равносильным свадьбе? — Замолчи, — Илай спрятал лицо в ладонях. — Замолчи. Я ненавижу это долбаное слово, ненавижу секс, ненавижутвоего Арли! Perché ti sento lontana, lontana da me Потому что я чувствую, что ты далеко, далеко от меня Илай выкладывался в эти слова, как никогда на репетициях, как никогда прежде ни в одной из песен. Он слышал собственный голос, от которого дрожал воздух, краем глаза видел завороженные лица фанатов, но смотрел только на Трауна. Всю песню он исполнил, не прерывая с ним зрительного контакта, не опуская направленной на него руки. Perché ti sento lontana, lontana da me Потому что я чувствую, что ты далеко, далеко от меня Я сам все сломал. Я не смог принять, и теперь ты спишь с Паоло, пока я трахаюсь с мальчиками. Я разрушил наше счастливое завтра, и мы отдалились друг от друга. Теперь только ругань, крики и бесконечные оскорбления, потому что мы блять безумно друг друга хотим и не можем получить. Вот причина агрессии, которая длится уже целый год. Я причина. И лунный свет, под которым ты открыл мне роковую правду. Perché ti sento lontana, lontana da me Потому что я чувствую, что ты далеко, далеко от меня Песня сорвала взрыв аплодисментов до того, как она закончилась. Но оставались последние слова, которые Илай пропел в звенящей тишине, наступившей, когда зрители поняли, что это еще не конец. E come l'aria mi respirerai Ты будешь дышать мной, словно воздухом, Il giorno che tinasconderò В тот день, когда я тебя спрячу Dentro frasi che non sentirai Во фразах, которые ты не услышишь… — Поцелуй за меня Эйфелеву башню, — с улыбкой сказал Траун. — А ты Арли, — добродушно ответил Илай, вымучив из себя улыбку. Ему приходилось это делать. Притворяться, что он рад отношениям Трауна и Арли, хотя сердце его изнывало от ревности всякий раз, когда Рау произносил ее имя. — Когда вернешься, тебе надо подумать над названием группы, — заметил Траун. — Мы уже думали над ним, — признался Илай. — Хотим назвать »Chiaro della luna». Но, мне кажется, получится банально, если мы оставим итальянское название. Как будет лунный свет по-датски? — “Måneskin”, — ответил Траун. Илай улыбнулся и в этот раз искренне. — Звучит красиво.