Гнев

Если приложить достаточно усилий, можно научиться жить с любым, даже самым ярким чувством. «Мы боги… Мы можем делать то, что захотим.» Я столько раз представлял в голове этот момент, что сбился со счёта. Перемалывая и перекручивая всё, что происходило в том походе, пытаясь найти ответ, в какой момент всё пошло не так. Почему ты запретил мне убивать Моди? Они с братом напали первыми и точно не собирались оставить нас в живых. Разве это было справедливо — бросать их безнаказанными? Какая разница, что он был избит, что Тор не оставил на нём ни одного живого места, если мы сильнее? Если мы можем убить, то почему мы не должны убить? Ведь если бы мы тогда дали им отпор, если бы показали, что тоже достойны, они бы стали с нами считаться. Но вместо этого мы шатались между мирами, прятались, как крысы, украдкой пробирались на чёртову гору, чтобы исполнить последнее желание матери. Мы тоже боги, такие же как и они. А ты… Ты знал, ты всё знал с самого начала, и позволял этой силе пожирать меня изнутри, выжигать плоть калёным железом, корчиться в муках и истекать кровью, вместо того, чтобы хотя бы раз в жизни сказать правду! Я должен был слушаться тебя… Почему? Потому что ты дал мне жизнь? Но был ли по-настоящему моим отцом? Хотя бы один чёртов раз! Ты обращал на меня внимания не больше, чем на самого заурядного драугра. Скажи, отец, все ли боги безумны? Ничего ты мне больше не скажешь. Да и все твои слова стоили ничтожно мало, так что не тебе судить меня и мои поступки. Я больше не хочу скрываться, жить в изгнании, словно какой-то преступник, расплачиваясь за твои грехи. Атрей? Атрей умер вместе с тобой, отец, и сгорит на этом же погребальном костре, обращаясь в пепел вместе с юношескими представлениями о добре и зле, о силе и власти, о богах и смертных. Теперь я буду зваться тем именем, что выбрала для меня мать. Мне нравится, как оно звучит. «Локи».