Оттенки боли и несказаных слов

Как бы мне хотелось, чтобы тебя не было. Но и я не хочу тебя отпускать. Что это за чувство?… — Ты отвратителен мне. Заглядываю в твои серые холодные глаза. Смотрю неуверенно, пытаюсь выведать, правда ли это. Правда ли то, что ты говоришь мне каждый раз. Правда ли то, что ты готов вырезать на моей коже. — Ты мне не меньше, сука, — выдавливаю из себя и, осыпая себя тысячами проклятий, разворачиваюсь, чтобы уйти. Я не смогу сказать тебе то, что по-настоящему думаю. Потому что я трус. Я ужасно боюсь тебя и своих мыслей. — Ненавижу тебя, Иегова, чтоб ты сдох как можно мучительнее. И ты уходишь. Оставляя меня одного. Я не смотрю тебе вслед лишь по одной причине - боюсь, что ты обернешься и увидишь, как слезы застилают мои глаза. Почему так больно? Ты заходишь на кухню и включаешь свет, окидывая взглядом помещение. Лишь на мгновение взгляд задерживается на моей скрюченой фигуре — это я чувствую спиной. Хмыкаешь и подходишь ко столу, наливая себе воды. — Яйца отморозишь, вставай, — небрежно и сухо бросаешь в мою сторону, отставляя стакан. — Не твое дело, — я понимаю, что говорить что-либо тебе в ответ было огромной ошибкой. Мой голос охрип от рыданий в подушку, в нем до сих пор ощущается дрожь и сиплость. — Ты чё, ревел, Иегова? — засовываешь руки в карманы и подходишь ближе, пытаясь заглянуть в мое лицо, которое я старательно закрываю волосами. Отворачиваюсь. Несколько секунд абсолютной тишины становятся для меня адом. Я слышу какое-то движение рядом, но не осмеливаюсь повернуть головы. — Ие-… Том, посмотри на меня, — голос вкрадчивый, мягкий. И я даже чуть не поддаюсь. От того, насколько глупа и отвратительна вся эта ситуация, на глаза снова выступают слезы. И как же, блять, плохо, что я не могу вытереть их перед тобой. Я не могу выдавить ни звука, боясь, что мой голос сломается вместе с чем-то в груди. Теплая ладонь ложится на мое плечо, слегка сжимая подушечки пальцев. — Томас. Поджимаю губы, чтобы не заскулить от того, насколько хочется быть ближе. Но я ничего не могу. — Посмотри на меня, хватит играть в молчанку, — твоя рука тянется к моему лицу и легонько касается волос, отодвигая их в сторону. — Смешно, д-да?… — в конце концов шепчу я, сжимая руки в кулаки. Одергиваю самого себя, так глупо уходя от помощи. Встаю, стараясь не поворачиваться к тебе лицом. — Что "смешно"? Я по-твоему смеюсь? — я слышу в твоем голосе нотку раздражения и чего-то еще… опустошения, что ли? — Ты будто можешь что-то еще сделать в мою сторону... — сжимаю руки в кулаки, глядя в окно. — Ах да, как же я мог забыть! Еще грязью поливать умеешь... Черный прямоугольник завораживает, жаль, что из-за света мы отражаемся в нем. Смотрю на то, как ты мозолишь взглядом мою спину. Подходишь ближе и зарываешься пальцами в волосы, и вот, когда я уже готов почувствовать резкий рывок назад, прижимаешься носом к моей макушке, вдыхая запах. — Тебе станет легче, если я скажу "прости"? — говоришь тихо, вкрадчиво, у самого моего уха. Дрожь прокатывается по моему телу и я вздыхаю, кусая губы. — Нет, — закрывая глаза, чтобы не видеть тебя в оконном стекле. — Видишь? Я не могу ничего изменить, — пальцы мягко перебирают пряди, пока я непонимающе не оборачиваюсь. — Почему? Почему мы просто не можем перестать быть... такими? Почему мы не можем перестать быть врагами? Молчишь. И так пронизывающе смотришь. — Держать тебя на расстоянии от себя — это лучшее, что я могу. Поверь, у меня на это есть причины, — наконец говоришь, а я, в порыве непонятной самому себе злости, откидываю твою руку. — Да почему!? — повышаю голос, уже не обращая внимания на спящих соседей. — Я не могу сказать, Том. Просто не могу, — я смотрю на тебя несколько секунд и наконец замечаю, насколько устало и несчастно ты выглядишь. И, если бы я прислушался, может всё было бы хоть немного по-другому. Но я был слишком зациклен на себе, не подумал о том, что, возможно, у тебя правда есть причины. — Отлично, — ухожу. Убегаю с поля боя, громко хлопнув дверью и запираясь в своей комнате. Это моя защита от эмоций, которые могли бы выплеснуться на тебя. И все-таки жаль, что я тогда их на тебя не вылил, что не сказал главного. Возможно, это могло бы что-то изменить.

***

Я смотрю тебе вслед, чувствуя поддержку стоящих рядом Эдда и Мэтта. Они родные мне люди. А ты — нет. С губ срывается тихое, такое глупое и беспечное: — А я говорил, что гарпун будет полезен. Чуть улыбаюсь, глядя на клубы дыма, взмывающие в небо. Закат медленно окрашивает все в розово-оранжевые пастельные цвета. И именно в этот момент понимаю, о каких проблемах ты тогда говорил. Именно в этот момент понимаю, от чего ты меня берег, боялся сделать больно тогда, в тихой, укрытой ночной пеленой, кухне. «Спасибо, Торд. Спасибо, что не дал мне шанса на столь короткое счастье с тобой»