Было ожидаемо, что мистер и миссис Дурсль из дома 4 на Прайвет Драйв не собирались брать на себя такую обузу, как магически наделённый сын неполноценной сестры Петунии.
Дамблдору нужно было знать лучше.
Гарри Поттеру было семь лет, когда он впервые познакомился с «Мистером тут-тук», который жил по ту сторону двери из Руин, где, по словам его матери, царила только опасность для людей как он. «Мистер тук-тук» был другом его матери и создавал из ничего самые лучшие шутки, каламбуры и «тук-тук» анекдоты. Его мать всегда отвечала ему своими забавными шутками, а сам Гарри просто наслаждался смехом и спокойствием, голосом кого-то, кто не жил в Руинах.
«Мистер тук-тук» называл его исключительно
Ребёнком или
Детской костью. Гарри это нравилось. Это было нежно и мягко, очень похоже на мамино
Дитя моё или
Моя надежда. «Мистер тук-тук» рассказывал о всех удивительных вещах по ту сторону двери, о монстрах, которые живут не в Руинах, о науке и о том, как крут его брат.
Гарри, маленький добрый мальчик, проникался этим до нутра своей повреждённой зелёной Души, желая большего и большего, как и все дети. Ему нравились истории о Сноудине, Водопадье, Хотленде и Новом Доме. Об Андайн и Альфис, надоедливом псе и о шоу Меттатона. Он изучал через дверь науки, как физика и механика, обмениваясь бумагами через щель двери, чтобы лучше узнать материал. И он искренне привязался к Папирусу, самому крутому монстру Подземелья, через истории монстра за дверью.
Даже если мама и «Мистер тук-тук» все равно будут лучше в его глазах. Папирус был на третьем месте.
Гарри жил в Подземелье примерно четыре года, и в Руинах не было того, кто хотел бы причинить ему вред. Маленький мальчик с темно-каштановыми не поддающимися расчёске волосами, бледной кожей и глазами, будто самые драгоценные изумруды. У него было несколько шрамов — в форме молнии над правым глазом и ровный десятисантиметровый надрез на животе. Гарри был тихим и мягким, он перенял идеологию приёмной матери: «
Пощади».
Бывшая королева монстров, Ториэль, нашла трёхлетнего мальчика на клумбе золотых цветов, избитого и разочаровавшегося, напуганного. Ребёнок был в слишком большой футболке и шортах с лежащим рядом голубым одеялом с его именем.
Гарри плохо помнил, что с ним было на Поверхности. Самое раннее воспоминание — это красивая рыжеволосая женщина, которая холодно смотрела на него его глазами и высокий мужчина-шатен с карими любящими глазами. А потом женщина отдала его какому-то длиннобородому мужчине, который отдал его высокой худой женщине с голубыми глазами
, полными решительной ненависти. Потом он помнил голод и боль, и как мужчина огромных размеров бросает его в глубокую дыру.
Его матери не нравилось это, и эти воспоминания, изложенные на словах, заставляли её рыдать. Гарри не любил это. Его мать не должна плакать.
Он ощущал вину за её слезы.
Гарри дружил со многими монстрами Руин. Фроггиты любили играть с ним и рассказывать истории, Минижеллы были очень весёлыми товарищами для танцев. Вимсанты хорошо пели, и Луксы любили играть в прятки. Было весело готовить с Вегетоидом, и иногда приходил призрак из Водопадья, с действительно хорошими мелодиями.
А ещё был Флауви. Флауви был золотым цветком, примерно, высотой по колено Гарри. Он был самым большим лютиком, которого видел Гарри, и у него был действительно злой характер — тем не менее, он всегда помогал ему, даже если попутно много ругался. Гарри любил этот милый цветок как хорошего друга и, возможно, старшего брата.
Для Гарри это была лучшая жизнь.
— — - — - — - —
Гарри было шестнадцать лет, когда в Подземелье упал новый человек. За всю жизнь, проведенную в Руинах, он только несколько раз желал выйти, но никогда не говорил об этом матери.
Он желал выйти не столько для того, чтобы исследовать мир по ту сторону двери, сколько увидеть своими глазами монстра, который стал ему отцом
, о чем его мама ещё не знает. Папа предложил пока что умалчивать это, и Гарри понимал, почему. Санс стал всем, что Гарри мог увидеть в фигуре отца — решительность, защита, помощь, ласка, поддержка… Он был лучшим, и он был его отцом.
Что бы ни говорил Флауви.
Но Гарри никогда не скажет это своей матери, потому что его отец боялся потерять дружбу с ней и не хотел проверять эту дружбу на прочность.
— В любом случае, Детские кости, это не значит, что я не буду твоим папой. Просто, пускай это будет между нами, — Гарри не был против.
— Конечно, отцовская кость!
Это была просто идеальная жизнь внутри каменной клетки Руин, которую Гарри принял с распростертыми объятиями, не зная другой жизни и не желая разочаровывать своих родителей.
— Это слишком опасно, Дитя моё.
— Если я что-то понимаю, Детские кости, это будет душевной проблемой, если ты выйдешь. Лучше слушай свою маму-козу и будь в безопасности. Мы что-то придумаем.
[— Они слишком защищают тебя, — недовольно фырчал Флауви, оплетая плечо и немного шею Гарри. Его лицо-цветок было на уровне ушей мальчика. — Если бы они просто пошли с тобой, это было бы достаточно безопасно!
— Ну-ну, Флауви. Все в порядке. Они просто беспокоятся об этом мягком парне!]
Гарри только год назад поменял полосатые одежды на светло-фиолетовые свободные штаны, стянутые веревками на лодыжках и поясе, и белую футболку, когда упал новый человек.
Новый человек был маленьким. Рядом с его матерью, высоким и пушистым козьим монстром, все выглядели меньше, но этот человеческий ребёнок был откровенно маленьким. Его мать привела её в дом, когда Гарри заканчивал поставленный матерью пирог с корицей и ирисками. У ребёнка была слегка загорелая кожа и каштановые волнистые волосы по плечи. На них был голубой свитер в две фиолетовые полоски и джинсовые шорты с коричневыми ботинками. На их шее был бант из старой розовой ленты, а глаза ребёнка были золотыми, будто драгоценные лепестки дорогого друга Гарри.
Флауви нехарактерно молчал.
— Гарри, знакомься! Это бедное упавшее дитя — Фриск, и они останутся с нами! — счастливо возвестила его мать.
Гарри счастливо улыбнулся ей в ответ и вновь посмотрел на ребёнка, но счастливое приветствие застряло внутри подростка, когда он прочитал эмоции в золотых глазах ребенка.
Это был страх.
— Мне мягко познакомиться с тобой, детка, — тем не менее ответил Гарри, заставляя себя улыбнуться. — Уверен, это будет очень сладкое знакомство… Особенно, с маминым пирогом!
— — - — - — - —
— Я не знаю, что делать, Флауви, — Гарри болезненно прошептал, опираясь спиной на стену позади. — Они боятся нас. Как успокоить ребёнка? И мама это даже не видит!
Фриск спали в бывшей комнате Гарри. Сам Гарри со взрослением переехал в отремонтированную комнату, которая когда-то была заперта, и даже обложил ее со своими вкусами.
Эта комната тоже была разделена на две части и вторая была отдана Флауви. Если сторона Гарри была с преобладающими голубыми оттенками и яркими лозунгами, вместе со сложными схемами, книгами и тетрадями, на стороне Флауви было больше зелёного и золотого, цветов и цветочных горшков, некоторые фантастические и кулинарные книги.
Гарри нравилось называть это место их убежищем.
— Я не знаю. Почему тебя это вообще волнует? — недовольно проворчал цветок, опираясь на голову юноши. — Этот ребёнок поведёт себя как и все дети до этого. Они просто сбегут отсюда, чтобы найти путь на поверхность…
— Но их встретит смерть, — тихо закончил Гарри. — Я хочу помочь им. Никто не заслуживает жизни в страхе или боли, и если я могу чем-то помочь, почему я должен отвернуться?
— Хмпф, это убьёт тебя. В этом мире убей или будь убит!
— Ну, у меня всегда есть ты и мама, верно?
— — - — - — - —
Фриск ушли из дома ранним утром, чтобы изучить Руины. Ториэль счастливо мурлыкала мелодии, убирая дом, пока сам Гарри спустился в подвал, чтобы поговорить с отцом.
Это как всегда началось с «тук-тук» шутки, на которую Флауви тихо бормотал проклятия. Потом Санс рассказал как прошли его дни, что делал Папирус и как продвигаются его тренировки с Андайн. Обсудил несколько идей для механизма, созданного бывшим Королевским учёным, дал ещё немного информации о Ядре.
И Гарри сам начал рассказывать о новом в Руинах.
— У нас гости, упал новый ребёнок, — легко произнёс Гарри, мягко пройдясь по лепесткам Флауви. Цветок, который не очень любил эти разговоры через дверь, успел задремать на плече. — Их зовут Фриск.
— Ну, у них действительно большие риски, а? — со смешком заметил монстр, и Поттер фыркнул.
— Да! Они, кажется, фриск-уют нарваться на неприятности! Хотя мама хочет усыновить их, они правда боятся своего окружения. Я хочу ей помочь немного расслабиться, но, кажется, мой юмор немного костный для неё…
— Ну, в любом случае, будь осторожен, ребенок. Здесь есть кто-то, кто правда заботится о тебе.
Фриск пришли домой с запыленными рукавами и слезами в глазах. Уже видя это, Гарри мог предсказать, что ничем не сможет помочь десятилетнему напуганному ребёнку, едва ростом достающим начала рёбер юноши.
Ториэль блаженно не обращала внимания на легкое напряжение между её сыном и цветком с новым ребёнком.
— Просто… Что случилось, детка? — осторожно спросил Гарри, провожая ребёнка в их комнату. Флауви угрожающе нависал над его головой, когда дитя опустило взгляд, обнимая саму себя.
— Он… Он напал на меня, и я… Мы не знали, что делать! Мы не хотели! — ребенок дрожал.
Гарри поджал губы, не отводя взгляд.
— Ты запылил монстра, — недовольно, с оттенком злобы произнёс Флауви.
— Мы не знали, что делать!
— Не волнуйся, детка. Мы справимся с этим, — но он расскажет об этом отцу, на всякий случай.
— — - — - — - —
Они не справились. Они так облажались.
Возможно, Фриск просто паниковали и не знали как справиться иначе, кроме как нападения. Он может понять раз. Случайный второй. Но они продолжали и продолжали убивать, игнорируя предупреждения и попытки остановить их от Флауви и Гарри.
А потом они попытались уйти. И Гарри запаниковал, потому что по ту сторону жил его отец, Невероятный Папирус и много других монстров, которые не должны умереть, нет-нет.
Сначала Ториэль не дала пройти Фриск, чтобы защитить их. И только в бою она осознала, кто был настоящей опасностью.
Она умерла на его и Флауви глазах, обратившись пылью.
— Флауви, спрячься в футболке со спины. Не дай этому чудовищу найти себя.
— Ты не справишься, идиот! Не смей рисковать!
— Я не могу не сделать этого! Посмотри, они даже не собираются уходить, они собираются найти нас! Так что, я собираюсь сделать все, чтобы задержать их. Главное, чтобы если я проиграю, ты выжил и предупредил других.
Гарри хочет думать, что дал достойный бой. Он изучал магию со своей мамой и отцом через дверь и знал свои силы и пределы своей зелёной, треснутой души.
Он был слишком добрым, как и предсказывал Флауви. Все, что Гарри успел сделать, это не дать красной решительной душе поглотить его.
— — - — - — - —
— Тук-тук? — слегка усталый голос с надеждой прозвучал за огромной дверью.
— Заткнись, улыбающийся мешок мусора, — вместо знакомого, чистого и доброго голоса его сына прозвучал хриплый и полный ненависти тон. — Фриск запылили их. Они не выжили. Гарри… Он хотел, чтобы ты был готов, мусор.
Одинокий цветок сидел рядом с кучей пыли и холодным истекающим кровью телом. По ту сторону двери оплакивал потерю скелетный монстр.
— — - — - — - —
У Гарри было всего пару минут, чтобы осознать что он стоит перед дверью в Руины, и что Флауви слишком сильно сжимает его руку и шею,
будто боится его исчезновения. Зелёная душа громко билась в его грудине рядом с сердцем, пока его мозг обрабатывал информацию.
Он умер.
Что ещё важнее, он умер сразу за своей матерью, и он не знает, что произошло с его другом и отцом.
Его мать быстро прошла в дом, держа за руку маленького десятилетнего ребенка. Их глаза были такого же красного цвета, как их душа решимости и как кровь, что шла из колотой раны в груди Гарри.
— Гарри, знакомься! Это бедное упавшеге дитя — Фриск, и они останутся с нами! — счастливо возвестила его мать. Флауви сжал его сильнее, и Гарри привычным движением погладил его лепестки, успокаивая.
— Мне мягко познакомится с тобой, детка, — он не знает, что произошло, и до тех пор, пока не поймёт, он будет делать то же, что и до этого.
Флауви угрожающе нависал над его головой.
— — - — - — - —
— Они действительно сделали это? — с ужасом спросил Гарри, прижимая к себе поближе большую старую подушку. Флауви полностью обвил его шею лозами, прижимаясь как можно ближе, пока рассказывал о том, что произошло. — И эта сила… в их руках, это так ужасно…
Сила, о которой Гарри ещё ребёнком слышал от Флауви:
Сброс. Невероятная возможность решительной души сохранять себя в определённых точках времени, отматывая события назад, будто в музыкальном плеере, и возможность стереть весь пройденный прогресс, чтобы начать сначала. Флауви никогда не пользовался этим при Гарри, и теперь, когда у него эту силу забрала более решительная душа?
Фриск сделали столько ужасных вещей после смерти Гарри. Они убили многих монстров, они убили Папируса, Андайн, Меттатона… И его отец не мог их остановить из-за ограничения магии Судьи. С другой стороны, Флауви попытался убить их со спины и был убит также.
Дитя, вероятно, прошло через барьер, после чего сбросило все.
— Это было отвратительно. Этот человек продолжал убивать, но когда они достигли десятого уровня? — дрожь прошлась по телу Гарри, и цветок прижался к щеке человека в попытке успокоить, даже если его голос продолжил говорить с холодной злобой. — Они начали искать монстров самостоятельно, а не убивать тех, кто напал на них. И их глаза изменили цвет. Я думаю, что-то овладело ими.
Десятый уровень.
«О, Звёзды», пораженно прошептал голос в голове Гарри, «
Десятый уровень! Сколько невинных монстров это чудовище убило? И среди них был брат Папируса. Среди них был я и моя мать!».
И судя по пыли, что была на рукавах ребенка и ботинках, они продолжали убивать. Гарри зарылся левой рукой в волосы, правой мягко обводя золотые лепестки его дорогого друга.
— Мама ничего не помнит, иначе она не привела бы их сюда, — тихо вздохнул Гарри, поднимая голову в потолок. — Я не могу уйти отсюда, потому что мама никогда не согласится уйти из Руин, и папа всегда говорил мне, что я буду в опасности вне Руин. Мне нечем остановить человека. Я могу только надеяться, что все будет лучше.
— Тц, придурок. По крайней мере, я застрял рядом до твоей смерти.
Цветок решил не говорить, что он будет готов мстить.
— — - — - — - —
Гарри сидел под знакомой дверью, и впервые он ощущал холодный ужас в своём теле, будучи здесь. Флауви, явно прекрасно понимая страх подростка перед местом, где он впервые умер, прижимался к нему сильнее, давая понять, что он рядом.
Но его отец все ещё не начал шутку. Был ли он за дверью?
Фриск вновь ушли из дома, и Гарри подозревал, что они выслеживают монстров. Гарри успел предупредить ночью одного фроггита, что в Руинах ходит опасный человек, и что они должны быть осторожными. Но поможет ли это? Спасёт ли это хоть кого-то? Или дитя найдёт их всех, чтобы убедиться, что везде только пыль?
За дверью раздался странный, но знакомый звук. Его папа говорил, что так хрустит снег, когда кто-то двигается по нему. Снег был очень холодной и твёрдой водой, из которой можно было создавать фигуры, домики и играть в снежки, а ещё он был белым, как Душа монстра.
Гарри никогда не видел снег, как и дождь или лаву, но он любил их также сильно, как фиолетовые оплетенные лозой стены.
— Тук-тук? — голос его отца
дрожал. В нём не было знакомой уверенности и силы, но был страх, и юноша разделил взгляд с цветком — его отец помнит.
И он боится не услышать ответ.
— Папа? — вместо привычного ответа произнёс Гарри, и за дверью послышался прерывистый вздох, будто кто-то сдерживал слезы. Гарри пересел так, чтобы лбом касаться холодной двери. — Я в порядке, пап. Дитя… Они ещё ничего не сделали со мной или мамой. Ты в порядке? Папа?
— Я… Я в норме, Детские кости. Просто о-кость-тельно. Ты знаешь этот старый скелет, — Санс говорил быстрее, чем всегда, и эти слова звучали так, будто он успокаивал не его, а самого себя. — Ты сам точно в порядке, ребёнок?
— Я немного напуган, но Флауви со мной, и мне легче. Мама, она ничего не помнит о том, что… Человек сделал.
— Никто не помнит, ребёнок. Папирус, Андайн, Альфис и даже король — никто не понимает, о чем я говорю.
Итак, их было трое в этой проблеме.
— — - — - — - —
Гарри вновь умирал. Рана, которую Дитя оставила, была смертельной, но у него было ещё времени, пока он сидел под дверью, смотря, как Фриск открывают ее.
Чертовски холодный воздух ударил Гарри слишком неожиданно, и он увидел что-то очень белое и яркое.
— Знаешь, — прохрипел он, и Дитя остановилось, уставившись на него своими красными глазами. — Ты настоящее чудовище в этом Подземелье, — Дитя широко улыбнулось ему в ответ перед тем, как выйти из Руин. Гарри разразился кровавым кашлем, когда Флауви выбрался из его футболки, встревоженный и злой.
— Они заманили тебя сюда. Этот ублюдок, они заманили… — как завёденный шептал цветок и в бессмысленном порыве попытался прикрыть ужасную рану на животе. — Они использовали Ториэль, чтобы убить вас двоих здесь!
Было очевидно, что ребёнок больше не пытался выжить. Они
охотились.
— — - — - — - —
Гарри не знал сколько прошло сбросов. Флауви всегда был рядом, чтобы шептать что-то о решимости и доброте, и Гарри шептал в ответ о том, что они обязательно справятся. Каждую ночь они шли в подвал, чтобы поговорить с Сансом, поделиться этой хрупкой верой друг с другом.
Фриск играли их жизнями, как в какую-то изощеренную и ужасную игру, а Гарри все ещё не мог выбраться, чтобы как-то помочь.
Сначала они убивали всех подряд, набрав достаточно очков, чтобы получить двадцатый уровень резни и начать бой с Сансом. После сброса отец рассказал, что он продолжал убивать и убивать ребёнка, но тот все возвращался и возвращался, пытаясь убить его в ответ. Им нужно было много времени для этого, но они сделали это и убили его. Просто удар по рёбрам ножом. Этого достаточно, чтобы забрать единицу здоровья его отца.
Такие забеги произошли трижды.
Потом они убили всех маленьких монстров и его мать, оставив его с раной, но живого. Гарри горевал вместе с Сансом, когда тот узнал, а Флауви просто был рядом, поддерживая его. Санс не мог войти, потому что это было запрещено законом, а Гарри не мог выйти, потому что отец боялся за его жизнь. Итак, он и Флауви стали единственными жителями Руин этого таймлайна. Отец рассказал подавленным голосом, что больше никто не был убит.
У них было подозрение, что это означает.
Потом они просто ушли из Руин, оставив Ториэль, Гарри и Флауви единственными живыми. Ториэль заперлась в своей комнате, оплакивая потерянную жизнь ребенка. Гарри, спустя два дня вместе с Сансом оплакивал жизнь Папируса, который до последнего верил в это чудовище в форме человека.
Потом была только Андайн. Только Меттатон. Альфис. Какой-то маленький монстр. Напстаблук. Азгор. Маффет. Гриллби. Кто-то, о ком Гарри не узнает. Они продолжали убивать, перезаписывая все обратно.
А потом был Гарри.
Флауви вновь держался ближе, чем всегда, вместе с отцом рассказывая об изменениях. Голос его отца стал хриплым и задушенным. Голос Флауви был опустошенным.
Они все были на грани.
Дитя убило его, оставив тело рядом с дверью. Как раз вовремя пришла его мать, чтобы узнать, куда они оба пропали. И найдя его заколотое, бездушное тело? Она начала бой, сначала, в порыве ярости, желая отомстить. Потом, когда Фриск продолжали щадить её, она не выдержала и приняла пощаду, прогнав их из Руин и похоронив его тело под золотой клумбой, где когда-то были похоронены два первых ребёнка Ториэль.
Гарри не знал как относится к тому, что его мать пощадила Фриск. Он был счастлив, что она осталась доброй, и ему было больно, потому что она отпустила это.
Санс был в ярости. Он ненавидел Фриск как родитель, который потерял ребёнка и который ничего с этим сделать не мог. Он отказался помогать человеку и старался держать Папируса подальше от них, даже если это единственное, что он мог сделать. Маффет тоже не была счастлива — очевидно, Гарри любил пауков и часто покупал их выпечку в Руинах.
И больше не было изменений.
Они даже дали этому название. «
Нейтральный путь», когда Фриск кого-то убивали, а кого-то нет. И «
Путь геноцида», когда они убивали всех, дойдя до двадцатого уровня. Иногда они убивали двоих, троих, половину, всех… Кого-то одного, кого-то незаметного или кого-то важного, но это всегда были убийства.
И они всегда все помнили. Для них проходили года усталости и попытки не развалиться.
— — - — - — - —
Гарри просто продолжал начинать знакомство с этих слов. Для него это было внутренней шуткой, которую знал и понимал только он и Флауви, даже если золотой цветок ненавидел её.
— Мне мягко познакомится с тобой, детка, — он улыбается спокойно, привычный небольшой вес цветка давит на голову.
«Мне мягко познакомится». Всегда вместо «приятно» это будет «мягко», потому что его мать — это буквально ходячее пушистое облако козы, а отец — твёрдый скелет. Между ними был бы он, человек, плоть и кровь, вместо пушистого меха или твёрдой кости, мягкая кожа.
Внутренняя шутка.
Человеческое дитя мягко, слегка испуганно, рассмеялось, прикрывая нижнюю часть лица, будто, они поняли эту шутку и нашли её забавной. Флауви на его голове удивлённо дернулся, а Гарри просто шокированно смотрел на них, и как их щеки краснеют от этого внимания.
Его мать выглядела счастливой.
На рукавах и ботинках не было пыли.
Их глаза были золотыми.
— — - — - — - —
Они думали, что Фриск не собирается убивать в Руинах. Они впервые остались дольше чем на четыре дня, осторожно знакомясь с монстрами за пределами дома.
— Возможно… Им стало скучно убивать? — неуверенно предположил Гарри, осторожно опираясь на дверь.
— Они сумасшедшие ублюдки. Я бы не верил в это, — фыркнул Флауви, недовольно кривя лицо. — Они явно ждут момента ударить больнее.
— Как бы это не приносило трещины моим костям, — добавил Санс, слегка вздыхая. — У сорняка есть смысл, Детские кости. Человек безумен к уровню. И либо они готовят что-то отвратительное, либо они теперь экспериментируют более глубоко.
У них было ещё одно название. «
Путь пацифиста».
Они не верят, что это когда-то понадобится.
— — - — - — - —
Фриск остаётся на месяц. Они выглядят счастливыми, когда едят пирог Ториэль, живут в старой комнате Гарри, наслаждаются жизнью с монстрами.
Зелёная душа Гарри поёт о том, что, возможно, никогда не произойдёт, и холодные лозы Флауви мягко обвивают шею и плечо, напоминая, что он все ещё рядом, несмотря на все то, что происходит. Гарри слышит подобную же песнь о несбыточном у своего отца за дверью, только более болезненную.
Это надежда.
Фриск пытается подружиться с ним. Гарри дружелюбно улыбается, помогает с пирогом, объясняет вместе с матерью математику и отказывает, отказывает, отказывает. Фриск не пытается прикоснуться к нему — достаточно короткого змеиного шипения недовольства от Гарри и призванные «гранулы дружелюбия» от Флауви, чтобы они больше не пытались сделать это.
Они выглядят сбитыми с толку. Гарри не ощущает вины.
В золотых глазах цвета лютиков пылает решимость.
Это напоминает своеобразную войну между ними и Фриск. Они берут их штурмом, и Гарри с Флауви дают достойный отпор — Гарри более мягко, Флауви более опасно. Санс весело смеётся за дверью и желает им быть в безопасности.
Ториэль все ещё живёт в своей мечте о идеальной семье. Это немного причиняет Гарри боль, и он видит, что Флауви тоже.
Однажды Гарри сбегает с Флауви в то место, где его тринадцать лет назад — что кажется вечностью — нашла его мать
, и где однажды он был похоронен рядом с его мёртвыми давно братьями. Место, где также упал человек.
Золотые цветы все ещё прекрасны в едва пробивающемся свете, и Гарри падает рядом с ними на землю, смотря в самый потолок пещеры. Монстр рядом с ним перемещается с плеча и шеи на землю, спрятав корешки в земле.
Они были в тишине.
— Скажи мне, Гарри, ты мечтаешь опять увидеть солнце? — вдруг спросил Флауви, повернув лицо к юноше на земле. В таком положении он был значительно выше.
— Солнце? — задумчиво повторил зеленоглазый парень, и усталая улыбка тронула его губы. — Я не знаю. Это звучит слишком солнечно для меня? Это космическая проблема.
— Угх, я серьёзно.
— Прости-прости! Но, если серьёзно… Я не уверен. Я люблю Подземелья, это мой дом, мои Руины. Я знаю здесь каждый уголок. Но… Мама мечтает попасть на поверхность и учить детей. Папа мечтает попасть на поверхность, чтобы его брат получил все лучшее, что он заслуживает. Чтобы увидеть меня, не боясь за мою жизнь. И сотни монстров мечтают о том же. Так что я мечтаю, чтобы барьер был сломлен. Но я не хочу видеть солнце. Я хочу видеть счастье.
— Отвратительно, как сладко.
— Также сладко, как этот цветок?
— Омерзительно.
[они не видели случайного гостя, которому удалось подслушать разговор, который они не должны были слышать. Их глаза горели решимостью]
— — - — - — - —
На следующее утро Фриск ушли, оставив за собой скорбящую Ториэль и полных недоверия Гарри и Флауви.
— — - — - — - —
Это было не по плану, это было не по плану, это происходило впервые…
— Мы идём
что?! — ошарашенно вскрикнул Гарри, делая удивлённый шаг назад, круглыми глазами смотря на свою мать.
— Это сумасшедше! Это опасно! — вместе с ним крикнул Флауви.
— Мы должны спасти их, Гарри! Дитя моё, они там совсем одни, среди опасных монстров, которые желают их душу! Я больше не могу просто игнорировать то, что делает мой бывший супруг!
Это был первый раз, когда Ториэль прекратила скорбеть раньше перезапуска. Она решительно вышла из своей комнаты, собрала некоторые продукты и предложила Гарри пойти за ребёнком, чтобы помочь им в их испытании.
Это происходило впервые, и Гарри не знал, что делать. И он даже не мог рассказать об этом, потому что у него не было чертового телефона, а у его матери не было номера Санса. Зелёные встревоженные глаза встретились с тёмными, полными недоумения и легкого страха.
Флауви знал, что Гарри не мог отказать матери. Поэтому человек только тихо спросил.
— Ты будешь рядом, да?
— До твоей смерти, — потому что они оба знали, что Гарри никогда не даст цветку умереть первым.
— — - — - — -
Гарри бы хотел, чтобы путешествие прошло дольше, чем это. На нем была лёгкая коротковатая чёрная куртка, которую Флауви принёс с помойки, и зеленый шарф, который однажды ему перетянул отец. Вместо того, чтобы идти босиком, он обул коричневые ботинки. Флауви спрятался за шарфом, а его мать одела тёплое пальто.
Сноудин был прекрасен, как и говорил его отец. Снег был неожиданно холоднее и быстро таял в руках, и действительно подходил для создания фигур лучше, чем земля. Его мать мягко улыбалась его детскому восторгу перед неизвестным, а Флауви недовольно, но подробно рассказывал о незнакомых вещах.
Они довольно легко прошли все ловушки и ещё не нашли ни щепотки пыли. Гарри знал, что папа забеспокоится без стандартного «тук-тук» ответа, поэтому оставил в двери небольшую бумагу с объяснением. Деревня Сноудин встретила их тепло и ярко, с высоким зелёным деревом, украшенным, почему-то, игрушками, и небольшими домиками.
— Это ёлка, Гарри, — недовольно пробормотал из-под шарфа Флауви. — Это дерево всегда зелёное, с очень острыми иголками вместо листьев. Это символ праздника.
— Вау…
Но они легко миновали Сноудин, и Гарри впервые увидел, что такое туман. Ему не нравится туман, потому что из-за него он не видел дальше собственного носа.
Водопадье было немного прохладным, но гораздо более влажным. Гарри снял свою курточку и оставил на скамейке, рядом с деревянным постом, собираясь либо забрать это позже, либо курточку заберёт кто-то, кому она нужнее. Его мать ослабила шарф так, чтобы тот все ещё был на нем и сохранял Флауви в тепле, но не мешал самому Гарри. Ториэль шла по знакомым путям, рассказывая о том или ином месте, объясняла непонятное и углублялась в интересное. Гарри впервые видел что-то столь прекрасное как камни в потолке Водопадья — по словам матери, они похожи на звезды, но гораздо хуже. И Эхо-цветы. Мама слушала разговор, который прекрасные голубые цветы рассказывали детскими голосами, и, казалось, была на грани слез. Флауви тоже молчал.
В Хотленде Гарри снял шарф и повязал на поясе. Флауви жаловался на жару, и Гарри чудесно его понимал — Ториэль только нежно погладила их по головам, заставив блаженно улыбнуться юношу и потрясенно замолчать цветка.
Старый дом, похожий на дом Гарри и его матери. Зал суда, где стало неожиданно слишком светло. Тронный зал с золотым троном среди прекрасных золотых цветов.
— Они будут там, — осторожно прошептал Флауви, сжимая лозы вокруг Гарри.
— И мы будем не одни.
— — - — - — - —
Гарри не мог оторвать глаз от скелета одного с ним роста, который ещё не заметил его. Все были слишком заинтересованы тем, что происходило с Фриск и попытками прекратить уже прекращенную борьбу. Гарри знал имя каждого монстра в комнате перед барьером — невысокий жёлтый динозавр-учёный Альфис, влюблённая в неё женщина-рыба с синей кожей и красными волосами, Андайн, Капитан Королевской Гвардии. Железный робот чёрно-розового цвета, Меттатон, высокого роста скелет в крутом костюме и с громким голосом — Папирус. Одного роста с Ториэль был ещё один монстр-козел, но в доспехах, бородой и тризубцем.
Но монстр-скелет одного с ним роста, в синей куртке? Гарри просто впитывал его образ.
Черт подери, это его первая встреча с отцом. Что он должен делать? Должен ли он обнять его? Или это будет слишком опасно, вспоминая, что он, Гарри, все ещё человек, а у них очень напряжённая история с одним? Если Санс не захочет его? Возненавидит его?
Флауви осторожно сжал лозы вокруг шеи, и зелёный листик прикоснулся к его щеке.
— Что-то происходит. Слушай внимательно, — прошептал монстр-цветок, и Гарри наконец-то увидел, что его отец как-то взволнованно осматривается.
— Н… Но Папирус. Почему ты нас позвал?
— О! Мне намекнул на это какой-то незнакомец в телефоне!
Нервный крик «что?!» исчез в абсолютной белизне.
Когда Гарри вновь открыл глаза, все было чёрным, и его тело было слишком легким. Его душа парила рядом с ним, яркая и зелёная, с трещиной по середине, из которой тянулось две цветные нити к странным кусочкам — темно-красным и оранжевым. Но на нем не было веса Флауви.
Он медленно огляделся, осознавая, что из его груди тянулись все те же линии красного и оранжевого цвета, но вместо странных кусков к нему были привязаны спящие в позе эмбриона тела двух взрослых мужчин. К темно-красной был привязан мужчина с бледной кожей и аристократическими чертами, длинными чёрными волосами. К оранжевой тянулся более загорелый мужчина помладше, с растрепанными каштановыми волосами и знакомым лицом. Они оба парили, как призраки, и не просыпались.
Гарри вновь оглянулся, только сейчас заметив вдалеке две фигуры, к которым он начал приближаться. Их голоса раздавались в темноте.
— …я причинил всем столько боли, Фриск, — чужой голос был детским и мягким, ещё молодым, но отчего-то знакомым. — Я перезагружал мир столько раз. Я причинил боль своим родителям! Я винил тебя в том, что от тебя даже не зависело!
— Они поймут! Ты не можешь сдаться сейчас! Подумай о Гарри! — это был голос Фриск. С кем они говорили? — Что бы он почувствовал, если бы ты ушёл?!
— Ему было бы больно, но я больше не могу. Я люблю его, но я больше не могу быть запертым внутри цветка! Это ужасно! Я не мог чувствовать ничего, кроме злобы и ненависти! — Гарри едва не сбился с пути. Флауви? Внутри Флауви кто-то был или это и есть его дорогой друг. — И только Гарри вызывал во мне покой и привязанность, но даже тогда я нашёл кого ненавидеть!
Это был Флауви. Гарри нужно поспешить.
— Все заслуживают второго шанса!
— Я взял больше, чем один!
— А теперь,
дети, — Фриск резко дрогнула, удивлённо оборачиваясь в его сторону. Также поступил второй ребёнок одного с Фриск роста, очень похожий на мягкую версию Ториэль в зелёном свитере и жёлтой полоской. — Думаю, здесь старшим нужно узнать подробности, не так ли?
Дети на самом деле зачастили так, будто от этого будет зависеть их жизнь. Они приблизились к нему быстрее необходимого, и оба просто и незатейливо поймали его в ловушку объятий, со слезами рассказывая все, что они знали.
Гарри было сложно разобрать, но он не зря был приёмным сыном Санса, одного из учёных при бывшем Королевском учёном.
Азриэль — а именно так звали монстра-ребенка — был первым и родным сыном Ториэль и короля Азгора, который также уговорил их усыновить первого упавшего человеческого ребёнка — Чару. Но из-за болезни Чары та быстро погасла, отдав Азриэлю свою душу, чтобы помочь монстрам, что закончилось смертью обоих детей. Но вместо полноценной смерти сознание Азриэля преобразовалось в одном из экспериментов ученого Альфис, жёлтом цветке. Он ничего не чувствовал, но все помнил, и у него была отсутствующей душа.
Будучи монстром-цветком, он сначала пытался жить как обычный монстр, зная, что его родители не поверят ему в случае чего. Но когда произошёл разрыв между ними, он попытался признаться.
Король убил его. Но Азриэль отказался и продолжил жить. Но действие отца сняло ограничители морали бездушного цветка. Убийства, шантаж и манипуляции ради силы, сброс и перезапуск, многие и многие годы. А потом упал Гарри.
Сначала он попытался убить его, но их прервала Ториэль. Потом ещё и ещё… А в пять лет Гарри чуть не убился сам, и Флауви, как на тот момент называл себя Азриэль, действовал инстинктивно — спас его. Потом спас ещё один раз. И начал разговор.
Много разговоров. Появилась привязанность и физический контакт. Любовь совершенно нового толка.
И падение Фриск.
Тут начали говорить человеческое дитя. О том, как что-то тянуло их из приюта на эту гору, как что-то брало их под контроль в разные промежутки времени. Как им было страшно среди монстров, и как их пугал человек среди них.
Как голос в голове шептал им о том, что если они будут убивать, тогда страх исчезнет. Что это выведет их из Подземелья, и что все здесь враги. И они сделали это, как бы жутко это не было.
А после убийства Шайрэн, монстра Водопадья, они прекратили контролировать тело. Был кто-то, кто все решал, кто закончил путь и перезапустил мир. Они рассказали, как пытались бороться за контроль, но кто-то был сильнее. Как кто-то продолжал убивать.
И как однажды они вернули контроль и захотели впервые не ударить, а заговорить. Как они вспомнили Ториэль и её желание усыновить их, как собственного ребёнка. Как они вспомнили, что в первый раз Гарри был готов принять их и помочь даже после убийства.
Это было хорошо, даже если Гарри не шёл на контакт. И случайно подслушанный разговор показал путь, который Фриск могли использовать, чтобы со всеми подружиться.
Все эти встречи, знакомство с монстрами по-новому…
Фриск впервые обрели друзей.
И теперь, на своём пути, они попали сюда из-за того, что нечто в Флауви резонировало с решимостью в душе Фриск. И почему-то сюда попал Гарри.
Гарри хотел стонать от отчаяния. Этого было слишком много и слишком сильно, чтобы он мог понять все за раз и обработать. Но что он знал точно, о чем говорила Доброта в его Душе?
Он должен вывести ребёнка отсюда. Остальное решат взрослые. Он не готов принять Фриск,
все те смерти, боль, усталость, его могила среди золотых цветов но если ребёнок говорит правду, он не несёт всю вину.
— Итак, нам нужна душа, чтобы вывести моего цветочно-пушистого брата отсюда, — суммировал юноша, задумчиво растрепывая волосы. Дети одновременно крикнули «Да» от Фриск и «Нет» от Азриэля. — В теории, мы могли использовать осколки душ, что привязаны ко мне, чтобы преобразировать их энергию в нейтральную, и, усилив мою и Фриск Души, привязать к ним твои осколки. Поскольку ты, по сути, голая душа.
— Это слишком опасно, Гарри! — взволнованно вскрикнул козий ребёнок.
— Что нужно делать? — спросила Фриск.
— Вы меня вообще слушаете?!
В понимании Гарри, идея была проста как мир и должна была осчастливить всех, потому что вернёт Азриэля к жизни, даст Фриск устойчивую почву сопротивления чужому контролю и оставит Гарри Флауви, потому что тот был абсолютно отдельной личностью, даже не обладая душой.
С Душой Гарри было связано ещё два осколка чужих Душ, слишком маленьких, чтобы захватить какой-либо контроль или открыть самосознание. Но в них было много энергии и Решимости. А Решимость, согласно урокам отца, была сильнейшей чертой Души. Душа Фриск была абсолютной Решимостью. А Душа Гарри была абсолютным исцелением. Просто связать все это, но оставить не два узла, а ещё один дополнительный.
И даже если кто-то умрёт, ресурсы Душ просто перестроятся на двух или одну особь.
Это было гениально и ужасающе. Не то чтобы Гарри видел ещё один выход.
— — - — - — - —
Гарри проснулся на чьих-то тёплых и твёрдых руках от лёгкого покачивания. Он не успел открыть глаза, поражённо вдыхая невероятно чистый и сладкий аромат, слыша незнакомые звуки и громкие голоса.
А потом он открыл глаза, чтобы увидеть два белых укола магических глаз в глазницах черепа.
— Пап? — тихо прошептал Гарри и на мгновение удивился хриплости собственного голоса.
Судя по всему, его отец нёс его куда-то на руках, будто маленького ребёнка. Гарри было бы невероятно стыдно, если бы не было так приятно, что его отец действительно делал это.
Звезды, он говорит со своим отцом лицом к черепу… На котором появилась широкая и довольная улыбка.
— Эй, Детские кости, ну и напугал ты меня, — заметил Санс, и Гарри ощутил, что его прижимают ближе к телу. — Это было кость как неправильно. Не знаю, что вы с Фриск сделали, но вы вроде вернули сына Ториэль и Его Величество. Попутно сломав барьер. У тебя был напряженный денёк, а, кости?
Гарри пораженно моргнул, после чего широко улыбнулся сам. Он на мгновение опустил взгляд, чтобы увидеть спящего на его груди Флауви, и поднял сияющий взгляд на скелета.
— Мне так много нужно тебе рассказать.
Яркое голубое небо возвышалось над их головами.
