***
Ночью ей снился старый кошмар. Пожар в Цинтре. Жаркий, обжигающий нос и глотку воздух, пропитанный едким запахом горящей плоти. Она видит себя маленькой девочкой, прижавшейся к мёртвому телу, всю в грязи и копоти. Далее обстановка сменилась, и она видит себя раздетую, зажмурившуюся и пищащую от каждого прикосновения дрожащей руки, вытирающей её. Цири открыла глаза. Лежащий неподалёку Кагыр проснулся следом, резко сев на месте. Она сделала вид, что продолжает спать. Девушка наблюдала сквозь прикрытые ресницы, как юноша в панике смотрит по сторонам, тяжело и часто дыша. Кагыр опустился обратно на свою лежанку. Но уснуть больше не смог. — Я прощаю тебя, нильф… Кагыр, — сказала она ему на следующее утро, перед тем как они отправились в путь. Его имя из её уст звучало как самая прекрасная музыка, задевающая самые сокровенные струны сердца.***
«Ревность» уже была видна. Оставалось всего несколько стае, но Цири, впавшая незадолго до этого в сильное возбуждение, достигшего нынче своей наивысшей точки, потребовала остановиться. Она не знала, что ждёт её там. Что сделали с телами её убитых друзей? Закопали под забором? Бросили в канаву, куда вся деревня сливает содержимое своего нужника? Вывезли тела в лес на съеденье волкам? А может, вообще сожгли? Цири боялась узнать, хоть и приехала сюда именно для этого. — Разобьём лагерь здесь, — приказала она глухим от сдавливающих рыданий голосом. — Мне нужно успокоиться. Она не имеет права появляться на месте гибели друзей в таком состоянии. Мёртвые могут подождать ещё одну ночь.***
Его разбудили женские стоны удовольствия. Сдержанные, но громкие достаточно, чтобы он их услышал. Кагыр приоткрыл глаза и тут же замер в стыдливом удивлении. Лежавшие чуть поодаль, по ту сторону коста, Геральт и Йеннифер придавались любви. Молодой зоркий глаз уловил ритмичное движение, сопровождающееся стонами чародейки. Медленно, чтобы не выдать себя, Кагыр повернулся на другой бок, встречаясь взглядом с Цири. Она лежала неподалёку. Когда он засыпал, он не помнил, чтобы она собиралась ложиться там. В отблесках костра он хорошо видел её лицо. Оно было печальным, видимо в мыслях она была далеко и не обращала внимание на эти звуки. Цири тоже слышала их, но они не трогали её сейчас, в воспоминаниях о последнем дне, когда она ещё видела Крыс живыми. Да и к тому же, она уже слышала Геральта и Йеннифер, занятых «этим», когда ждала их возле ванной в замке. Но не томные стоны вырвали её из горьких воспоминаний, а реакция проснувшегося Кагыра. Лицо мужчины вытянулось. Он смотрел на неё округлившимися глазами, а его раненные губы превратились в тонкую полосу. Цири не знала почему, но сейчас охваченный стыдливым смущением, он показался ей смешным. Она улыбнулась, хоть и пыталась это скрыть, сжимая губы. Кагыр недоумённо нахмурился, позабавив Цири ещё больше, и она прикрыла рукой рот, чтобы не выдать себя смехом. Он улыбнулся ей в ответ уголком рта.***
Цири припала к могильным камням лбом. Геральт, очевидно, хотел подойти к ней и утешить, сделав движение, чтобы слезть с лошади, но Йеннифер остановила его жестом. Сам же Кагыр смотрел на искривлённое болью лицо Цири, крепко сжимая поводья. Он понимал Геральта и тоже хотел подойти к ней, прижать к себе, разделить её скорбь. Чтобы она не выносила эту боль одна. Но не мог, понимая, что она не захочет утешений от бывшего врага. Девушка оставалась у могилы долго, низко склонившись и шепча что-то. Встав, она покачнулась. Рыцарь дёрнулся. Хотел спрыгнуть с лошади, чтобы помочь ей, но её поддержал привёдший их сюда местный калека. На короткий миг ему хотелось поменяться с этим убогим местами, чтобы иметь возможность вот так же коснуться её.***
Покинув «Ревность», они погнали лошадей во весь опор. Цири на своей вороной кобыле обогнала их, быстро исчезнув из вида. Геральт не выглядел обеспокоенным, значит, и Кагыру не стоило. После, она вернулась, поравнявшись со всеми. Её лицо было бледным и нечитаемым. Кагыр попытался поймать её взгляд и тут же пожалел об этом — тот резал не хуже ведьмачьего меча. Ехали они долго, до наступления темноты, и в итоге заночевали в одной из пещер, которую обнаружила Цири. Когда-то они с Крысами укрывались в ней. Кагыр предусмотрительно ушёл спать вглубь пещеры, подальше от ведьмака и чародейки. Девушка бы улыбнулась на это, если бы не чувствовала себя такой обездоленной. Она покинула кладбище, но оно не покинуло её. Цири казалось, что витающий там дух смерти вселился в неё и вытеснил всю радость и жизнь. И если бы не ощущение тепла, — как сейчас от костра, — она решила бы, что мертва. Что Крысы забрали её, как свою. Они ведь всё делали вместе. Негоже встречать смерть по отдельности, вот и забрали её к себе, наконец, дождавшись. Сон не шёл к ней. Цири казалось, что в пещере тянет ломящим кости могильным холодом. У неё застучали зубы. Геральт и Йеннифер встали со своих мест и пошли в сторону выхода, держась за руки. Она мысленно порадовалась за них, но внутри ощутила болезненную горечь. Хоть на миг захотелось почувствовать себя такой же живой, как они. Девушка приподнялась на локте, всматриваясь в темноту пещеры, куда не доходил свет от догорающего костра. Куда ушёл спать Кагыр. Не колеблясь более, Цири поднялась с места и засыпала огонь землей, окончательно потушив его. А после, разувшись, стала пробираться вглубь пещеры на ощупь. Ей было необходимо почувствовать себя живой. Наткнувшись на него, Цири чуть не упала, но сумела сохранить равновесие. Молодой рыцарь вздрогнул и приподнялся, вглядываясь в темноту. Девушка быстро опустилась на корточки и инстинктивно, не зная на самом деле, где его лицо, вытянула руку. Её ладонь легла на его заросшую щетиной щеку, задев нос. Цири тут же поправила себя и накрыла его губы, призывая молчать. — Это я, — шепнула. Поборов желание поцеловать подушечки её пальцев, Кагыр ущипнул себя за бедро под плащом, которым укрывался. Он пытался понять, спит ли он, или это происходит на самом деле. Она пришла убить его? В этот момент она убрала ладонь и поцеловала его в рассечённые губы, что кровоточили при любом растяжении. Мужчина вздрогнул, будто она и вправду вонзила в него свой клинок, а затем застыл, словно каменное изваяние. Потрясённый, он не мог поверить, что это происходит с ним наяву. Ведьмачка тем временем покрывала короткими отчаянными поцелуями его горячее лицо, запустив свои тонкие пальчики ему в сбившиеся в колтуны волосы. Щетина приятно щекотала нежную кожу. «Жизнь, жизнь!» — думала она про себя. — «Я хочу ощутить жизнь! Пожалуйста, поцелуй меня. Я хочу почувствовать, что не умерла!» Кагыр наконец-то отмер и, взяв её за запястья, попытался убрать её руки. Но девушка была настойчивой и ему бы пришлось применить силу, чтобы отвести руки, а он не желал причинять ей боли. — Цири, — выдохнул он ей в губы. — Что… — Не говори ничего, — попросила она, ложась рядом. Совсем рядом. Почти на него, заставляя его тело гореть ещё больше, чем до этого. Сердце мужчины забилось быстрее, отдавая пульсацией в свежей ране. — Геральт… — Их здесь нет, — заверила его девушка, прижимаясь ближе. Сквозь пелену страсти, затуманившей разум, он ощутил, что она дрожит. Кагыр легонько обнял её и сместился на бок, уволакивая девичье тело с собой. Цири вмиг отозвалась на его нежность влажным поцелуем в шею. Кадык мужчины дёрнулся, а его руки сильнее сомкнулись на её теле. Рыцарь тяжело дышал, и ведьмачка хорошо чувствовала бедром его желание, недоумевая, почему он не берёт на себя инициативу. Принимая её ласки, он не отвечал на них. На её настойчивые, отчаянные прикосновения Кагыр не отвечал лишь потому что боялся повторной болезненной реакции девушки. Разочарованно выдохнув в его губы, Цири отвернулась. Но вставать девушка не торопилась, хотела ещё немного побыть в его тёплых объятьях, прежде чем вернуться к своей холодной лежанке. В следующий миг его губы еле ощутимо коснулись её щеки, совсем близко от шрама. Девушка замерла, непроизвольно задержав дыхание. Ощутив в её реакции нечто вроде позволения, Кагыр продолжил целовать её, двигаясь вдоль рубца, выбивая из Цири порцию слёз. Мужчина целовал её шрам, касаясь тем самым других внутренних ран, залечивая их своей нежностью. Его прикосновения как бы говорили: «Я сожалею, что не могу забрать твою боль себе, но очень хочу лишить тебя её». Кагыр напрягся, злясь на себя за свою слабость. Этого он и боялся больше всего — её слёз. Не нужно ему было целовать её. Цири закрыла рот руками, крепко зажмуриваясь, в попытке остановить горячие слёзы. Она не отстранялась, чем вызывала у молодого рыцаря крайнее недоумение: если его ласки пугают её, если они неприятны ей, то почему она не уходит? «Нужно утешить её», — догадался он. Зная, что наверняка пожалеет о своём решении, он прижал Цири крепче, устраивая её голову у себя на груди. Девушка упёрлась руками в его торс, отталкивая, и Кагыр тут же ослабил хватку. — Нет. Не жалей меня… — прошептала она задушено. — Не надо. Нет ничего хуже плачущей чародейки. — А ты чародейка? — его губы в районе её лба. — Нет. Я — ведьмачка, — отвечает она после долгой паузы, а затем сама прижимается к нему, продолжая смачивать его рубаху слезами. Кагыр вновь обнял её, изредка поглаживая по спине. В какой-то момент Цири перестала плакать, но так и осталась лежать, уткнувшись ему в грудь. Мужчина не шевелился, наслаждаясь мгновением. О таком он мог мечтать лишь в своих снах, потому что те были ему неподвластны в отличие от грёз наяву. И он думал, что сможет жить, зная, что она принадлежит императору? Так же доверчиво прижимается к нему своим хрупким телом. Глупец! Дыхание девушки выровнялось, и Кагыр понял, что она уснула. Его сердце пропустило удар от этой мысли. Она больше не считает его своим врагом, ну, или бывшим врагом, раз смогла уснуть в его объятьях. Виковарец боялся верить в происходящее. Он был уверен, что проснётся сейчас, и произошедшее окажется очередным сном. Но секунды шли, а он так и лежал во тьме пещеры, обнимая спящую княжну. Хотелось остаться здесь навсегда. Аккуратно, чтобы её не разбудить, он потянулся к сбившемуся у ног плащу и укрыл их обоих, пряча Цири. Потому что Геральт и Йеннифер рано или поздно должны вернуться, и если они увидят его с ней… Тогда он точно отведает ведьмачьего меча. Или кулака. А может, Геральт и пощадит его, зная о его чувствах к Цири. Но не Йеннифер. Нет. Кагыр задумался о своих ощущениях по этому поводу, но не обнаружил и намёка на страх или беспокойство. «Оно стоит того», — решил он для себя, пропуская волосы Цири между своих пальцев. За своими раздумьями мужчина не заметил, что она проснулась. В кромешной тьме Цири слышит, как он моргает. Она поцеловала его под подбородком, обращая на себя внимание. Кагыр вздрогнул, а затем сдержанно, как бы прося разрешение, поцеловал её в губы. В этот раз всё происходит неторопливо, с чувством. И Цири, хоть и хочет скорее получить желаемое, подчиняется ему, подстраиваясь под медленные движения его рта. Выдержки княжны хватает ненадолго, и она жадно трогает мужчину, запустив руки под его рубаху, огорчаясь, что не может видеть тела. Но она чувствует кипящую в нём жизнь. Грудь Кагыра буквально вибрировала под кожей её ладоней. Цири была уверена, что поцарапай она его, и кровь фонтаном ударит в неё. Вот оно. С каждым поцелуем он вдыхал в неё жизнь, которую она перестала чувствовать после посещения могилы Крыс. И с каждым разом ей хотелось большего. Хотелось ощутить его руки на своей коже, а его язык в других местах. Ведь это так приятно, до боли в сердце, когда ты желанна. Когда к тебе прикасаются вот так. «Потому что я люблю Вас», — отдаётся эхом его нильфгаардская речь. Кагыр знал, что такое близость с женщиной. «Негоже это — уйти на войну, не познав женской ласки», — вспоминает он слова отца. И в Туссенте у него была близость с одной дворянкой. В Туссенте у всех у них был роман, даже у Региса с суккубом. Но сейчас, рядом с Цири, что будоражила его во снах, о которой он мечтал так долго, растерялся, вновь ощутив себя неопытным юнцом. Его руки дрожат, пытаясь освободить её от нижней части одежды. В глубине души он надеется и боится, что девушка остановит его. Цири страшно. Но страх лишь подстёгивает её настойчивей прикасаться к нему. Она целует его мышцы груди, куда может дотянуться, пробуя кожу на вкус, пытаясь упиться этой жизнью в нём, но жажда лишь усиливается. Девушка направляет его руки туда, где ей хочется, чтобы он коснулся её. Не переставая целовать, Кагыр входит в неё, проглатывая стон боли. У девушки выступают слёзы, он замирает в ней, зацеловывая их. Немного привыкнув к ощущению наполненности им, ведьмачка ведёт бёдрами, побуждая его двигаться. К горячему стыду Кагыра, всё кончается быстро. Быстрее, чем он ожидал. Но его разочарование не передаётся Цири. Она прекрасно знает, как можно достичь удовольствия при помощи пальцев. Она направляет руку мужчины, показывая, как действовать. Они засыпают вместе. Но просыпается Кагыр один. Глядя на сидящего возле входа в пещеру ведьмака, он почти убеждает себя, что так лучше. Не правильно, но лучше. Но как же ему хотелось, проснувшись, ощутить подле себя её тело. Перед тем как вновь отправиться в путь, он надевает свой крылатый шлем, чтобы скрыть румянец на щеках.