Параллель

Иетсуна смотрит на стоящих позади брата людей и ему чудиться хрипловатый голос девушки, которую он уже года три не видел. — Я же тебе говорила, не следует им доверять, — ее голосом говорит интуиция и ему становится горько-горько, и сердце ноет, словно бы он вновь слышит ее слова, что ей надо ненадолго исчезнуть, но она обязательно вернется, ему нужно только ее дождаться. — Это обещание? — Я никогда не обещаю, — она качала головой и длинные белые пряди бьют по щекам двенадцатилетнего ребенка. Тонкие губы оставляют мягкий поцелуй на лбу, ровно посередине. — Но для тебя сделаю исключение. Только дождись меня, хорошо, Ие-кун? Она никогда не называла его "Тсуной". Словно бы подчеркивала их разницу с братом, про которого она слышала пару раз от него. Иетсуна был за это ей благодарен, особенно сейчас, когда близнец гордо улыбается и всем своим видом говорит — вот, смотри, я здесь, они со мной, они тебя оставили, я лучше тебя, они к тебе никогда не вернутся. Они. Никогда. К. Тебе. Не. Вернутся. Тсунаеши кажется наивным до тошноты, со своим липким Пламенем Неба, от которого у других мозги в баранку скручиваются. Чужое Пламя он выжигает сразу, не позволяя оседать на себе ни одной искре. — Запомни, Ие-кун, — в голосе Алисы ласковая насмешка граничит с острым лезвием армейского ножа, который она носит с собой как напоминание. О чем напоминание — непонятно. — Предают люди легко. И какой бы ни была причина для предательства... — Прощения вы не получите, но вам оно и не нужно, не так ли? — он складывает губы в кривой и насмешливой улыбке, от которой других в дрожь бросает. Собственное Небо болезненно стонет от разрываемых связей, пока внутри все ликует от потерянных лиц тех, что предпочли брата. Теперь на месте, где раньше было тепло, не осталось ничего кроме холода. И каким бы сильным — ха-ха, три раза, — Истинным Небом ни был Тсунаеши, разрыв связи со своей Гармонией ничего и никогда не перекроет. Следы останутся до самой смерти, не в характере, так в Пламени — оно станет слабее, непослушнее, грязнее. Пламя не прощает предательства тому, кому ты клялся в верности, и спасло их лишь то, что убивать Иетсуне их не хочется. Разъяренный Гокудера бросает в него динамитом, но ему не страшно — увернуться легче легкого, а еще есть щит из Пламени, такой много чего выдержит, его еще Алиса помогла выучить. Не так, как это делал Внешний советник, совсем нет, мягче и позволяя решить, а действительно ли он этого хочет. Девушка смотрела на него со странным и болезненным пониманием, но никогда не жалела. Понимала, принимала, но не жалела. И ради этого он был готов ее ждать целую вечность и проводить с ней все время, которое даст ему его паршивая жизнь с судьбой. Но вместо того, чтобы динамит взорвался о его Пламя Неба, тот застрял в чистом Тумане, переместившем взрывчатку куда-то высоко в воздух. Недостаточно высоко чтобы заглушить звук и запах пепла, и порох не долетел до них, но достаточно, чтобы их не задело взрывом. Синее Пламя с янтарными вполохами ластится к его собственному, переплетаясь, укрывая, словно бы мать своего детеныша. Иетсуна ощущает, что его щеки начинают краснеть, столько эмоций вопреки обычному холоду или отстраненной заботе в чужой Воле, которую он при подобном контакте ощущает, как свою собственную. Сухие губы мягко целуют в лоб, как когда-то раньше. Иетсуна смотрит в желтые глаза напротив, пока покрытая мозолями ладонь ласково поглаживает щеку. Девушка перед ним виновато улыбается кончиком губ. — Прости, что опоздала. Они не обращают внимание на других, просто стоят рядом. Она старше его на два года физически, на двадцать лет — духовно, но выглядят они со своими взглядами и умением держаться похожими больше, чем с Тсуной, который непонимающе хлопает глазами. — Меня зовут Алиса Хейзер, — она резко разворачивается и впивается глазами в фигуру Занзаса, который от подобной демонстрации связи между Небом и Хранителем явно впал в короткий шок, как и все присутствующие. С его губ срывается смешок. Никто не верил, что у него может быть Хранитель, и подобная демонстрация всех явно впечатлила. — Я выступаю в качестве Хранителя Тумана Иетсуны Савады и буду сражаться вместе с ним, — голос у девушки ледяной, чужая сила давит, пока внутри него что-то кровожадно скалится, пока он сам позволяет себе лишь тёмную ухмылку. Связь у них в обе стороны, прочнее всех тех клятв, что ему давало Десятое поколение. Мальчик-Небо принявший одинокий, едва не умерший в своем мире Туман, чья душа и тело попали в другую реальность. Девушка-Небо, принявшая холодное и дикое Облако, у которого удивительным образом еще не съехала крыша после жестких тренировок отца. — Бои будут проведены в один день, — ему перекидывают перчатки и чужому мрачному оскалу на лице отвечает звук заряженных пистолетов. — Сразу. Школа во время боя едва ли не горит. Всюду слышаться выстрелы, ревет Пламя, он чувствует запах крови и гари. Практически вживую видит лихорадочно сияющие желтые глаза, напоминающие глаза хищной черной кошки, и слышит цокот низких каблуков заместо колокольчика. В голове мелькает какая-то глупая и жуткая в своем потайном нет смысле песенка. Тук, тук, тук, черная кошка уже идет, всем несчастья принесет. Иетсуна не сдерживается, позволяя наконец-то выпустить все то, что копилось в нем долгих три года, зная — его выдернут, когда он зайдет за черту, дадут по голове и прочистят мозги, а потом обработают раны и напоят горячим какао. И снова поцелуют в лоб, как раньше. А может и не только в лоб, хотелось бы надеяться.