Ты раздеваешься здесь, ты одеваешься там

Марго любит смотреть, как Алекс одевается. А Алексу нравится ее взгляд, когда она смотрит на него из постели, лениво потягиваясь всем своим стройным гладким телом и довольно улыбаясь, словно сытая кошка. Поэтому он не торопится, натягивая белье и брюки, застегивая рубашку и пристегивая подтяжки. Подруга облизывает его взглядом, и от этого внимания удовольствие ползёт по плечам приятными мурашками. Алекс улыбается и подмигивает, Марго низко смеётся. Иногда это его шоу одного актера заканчивается быстрым срывание одежды обратно, но сегодня Марго выбирается из-под простыни лишь для того, чтобы придвинуться к краю кровати и просто застегнуть его запонки. Любит ли Трубецкой смотреть, как он одевается, Алекс не знает, потому что раздевает Аркадий его крайне редко. Ведь Аркадий Трубецкой очень занятой человек и не поклонник сантиментов и неспешного секса, поэтому он лишь стягивает с задницы Алекса брюки и разворачивает его к столу. Кусает больно сквозь рубаху плечи, царапает грудь, и Алексу хотелось бы больше касаний голого тела к голому телу, чтобы пальцами по его обнаженным плечам и спине, почувствовать теплоту и гладкость кожи, а не грубость казенной формы, но Аркадию он в жизни об этом не скажет. К тому же во всем остальном Трубецкой именно такой, какой Алексу нужно — властный, сильный, безумный, и Тарасов лишь стискивает зубы, чтоб не стонать громко, когда тот, вбиваясь в него сзади, обхватывает его член ладонью. А поздно вечером Алекс в своей каюте с довольным стоном стягивает с себя рубаху, ведёт уставшими плечами, чувствуя, как весь сегодняшний день наваливается на них. Он потягивается всем телом, разминает шею, стягивает брюки и слышит за спиной отчетливое «ой». Оглядывается и видит на пороге Матвея, тот шарит по нему взглядом и выдавливает: «я потом зайду». Алекс улыбается, окончательно избавляется от брюк и разворачивается к парню. — Да ладно, — тянет и скалится, замечая, как мальчишка мгновенно вспыхивает щеками и ушами. — Чего хотел? Матвей встряхивает головой, сводит брови и облапывает голый торс Алекса глазами. — Да так, — выдавливает наконец, — Дело одно было, но я всё-таки потом, завтра… — и давится словами, когда Тарасов подходит к нему вплотную. — Не тушуйся, говори, — выдыхает вкрадчиво, прекрасно догадываясь, что Матвей и двух слов сейчас не свяжет. Алексу эти слова и не нужны, потому что раскрасневшийся обалдевший от одного только вида полуголого Тарасова парень вызывает желание не болтать, а притянуть его за отвороты рубашки к себе и поцеловать. А Алекс никогда не боролся со своими желаниями.