I am alive

– Талия, дочь Зевса,– торжественно произнесла Артемида,– хочешь ли ты присоединиться к охоте? В зале воцарилось ошеломленное молчание. Все взгляды обратились ко мне. Аннабет с силой сжала мою руку и выпустила ее. Мне показалось, что земля уходит у меня из-под ног. Присоединиться к охоте? Стать вечной девой в свите Артемиды? Вы смеетесь? Я – охотница?! Я уже почти готова была отказать с вежливым выражением лица, но... А что меня удерживает? Кому я нужна? Когда-то я уже отказала Артемиде. Вернее, Зое. Тогда у меня были причины не согласиться. Я надеялась добраться до Лагеря полукровок и... И я не могла оставить Луку. Лука. Человек, который разрушил все, во что сам же и заставил меня поверить. Человек, который научил меня верить в любовь. Человек, который обещал мне семью. Человек, который меня отравил. Человек, который навсегда разбил мое сердце. Человек, назло которому я соглашусь стать охотницей. К тому же, меня совсем не соблазняет перспектива стать героиней пророчества. Великодушно уступлю это место Джексону. Пусть лучше он своими рыбьими мозгами думает, как спасти Олимп. – Да, хочу,– твердо сказала я. Глаза Артемиды потеплели. А я поняла одну очень важную вещь. Талия умерла. Появилась охотница Талия Грейс. Меня зовут Талия Грейс. Я – дочь Зевса. Больно. Дочь Зевса. Это не честь. Это проклятие. От тебя много ждут. Ты многое должна. Люди хотят видеть в тебе героя. А у тебя не остается выбора. Тебя даже не спрашивают. Ты просто должна. И от этого хоть в петлю лезь. Я – охотница. Больно. Тяжело это. Быть охотницей. И быть одинокой. Я делю свою боль лишь с собой, а другие могут сделать это со своей половинкой. Но я не жалею, что пошла в охотницы. Ну... Раньше не жалела. Пока не встретила глаза цвета черной бездны. Больно. После того, как пропал мой брат, я убежала из дома. Меня больше ничего там не удерживало. Я не могла выносить капризы и истерики матери. Уже тогда я понимала, насколько все неправильно в моей жизни. Когда мать напивалась и рыдала на кухне, когда кричала на меня и Джейсона, когда я задыхалась слезами, забившись в темный угол комнаты и умоляла Зевса помочь мне. Но Владыка Небес не откликался на мои крики о помощи. Любимый папочка... Больно. Долгие скитания по стране. Слезы, которые я прятала глубоко внутри. Боль. Страх. Отчаянье. Встреча, которая перевернула всю мою жизнь. Глаза. Небесно-голубые. Глаза хитрые. Добрые. Нежные. Улыбка светлая. Лука. Я влюбилась. Влюбилась в этого озорного мальчугана. Эх, Лука... Больно. Он заставил меня поверить, что я нужна кому-то. Нужна ему. И он был мне нужен. После стольких лет одиночества, Лука научил меня верить людям. Одному конкретному человеку. Ему. Больно. Потом мы нашли Аннабет. Малышка с большими сообразительными глазами. Она чем-то напомнила мне Джейсона. Наверное тем, что она была одного возраста с ним. Я считала ее своей сестрой. Я мысленно поклялась, что если не сумела спасти Джейсона, то спасу Аннабет. Заменю ей мать. А потом встреча с Гроувером, попытка добраться до лагеря. Смерть. Превращение в сосну. Больно. Странно это. Быть деревом. Ты и не умираешь, но и не живешь. Ты просто существуешь. Видишь все сквозь какой-то туман. Слышишь все словно через толщу воды. И не можешь пошевелиться. Не можешь обнять Луку, когда он приходит ко мне поговорить. Не можешь ласково потрепать по голове Аннабет, когда она плачет у моей сосны, думая, что никто ее не видит. Не можешь даже сказать близким людям, как ты их любишь. Больно. А дальше разговор, который навсегда убил остатки моей души в дереве. Я очень хорошо помню лицо Луки в тот день. Ожесточенное. Взгляд холодный. Пустой. Он погладил меня по стволу. Прикосновение отдалось болью. Что-то не так было в этом обычном жесте. Кора начала трещать и нагреваться в том месте, где коснулась ладонь сына Гермеса. Мне захотелось кричать. – Прости, Талия. Я должен это сделать. Что? Что ты должен сделать?! Лука?! – Мы скоро встретимся. Я обещаю. Ты вернешься к жизни. Больно. Он не может так жестоко шутить. Я не вернусь к жизни. Я навсегда застряла в этой сосне. Я никогда не увижу его. Я никогда не прижмусь к его груди. Я никогда не смогу его обнять. Я никогда не смогу поцеловать его. Я никогда не смогу сказать то, что когда-то не успела. И он никогда не узнает, что та двенадцатилетняя девчонка, которую он нашел на улице, влюбилась в него. Больно. А яд постепенно захватывает мой разум. И скоро я уже ничего не понимаю. Все происходит слишком быстро. Пробуждение – поиск – встреча с охотницами – поиск – решение, которое навсегда изменило мою жизнь. И вот, перед вами уже не Талия, а охотница Талия Грейс! Больно. Я устала. И запуталась. И не хочу прямо сейчас с этим разбираться. Какой-то сумасшедший калейдоскоп событий затягивает меня все больше и больше, а я не хочу сопротивляться. Плевать на то, что будет. Мне уже просто плевать. Больно. Не хочу. И я падаю в пропасть. В пропасть одиночества, бессмертия и вечного холода. Странно это. Быть бессмертной. Время течет по-другому. Ты смотришь на мир и понимаешь, что пройдут годы, столетия, века, а ты не изменишься. Все твои друзья и знакомые умрут, а ты останешься жить. Со временем забудешь свой первый подарок на Рождество, как впервые встретилась со своими друзьями, как звали твоего пса, с которым ты играла в детстве... Забудешь все те мелочи, который связывают тебя с жизнью. Всех... людей, которые делали тебя живой. Бессмертие – не жизнь. Бессмертие – существование. Больно. Я устала. Единственным человеком, которого я любила, был Лука. Но он предал меня. Поэтому я, сломя голову, бросилась в охотницы. Будто так можно заглушить боль. Не очень помогло, если честно. Потом Лука умер. И все вдруг потеряло смысл. Быть охотницей? Согласна. Вечная дева? Прекрасно. Одиночество и слезы по ночам? Вы издеваетесь?! Лучше не бывает. Но почему сейчас во мне снова пробуждается та Талия, которую я похоронила уже давно? Почему? Почему мне опять хочется жить, а не выживать? Почему память о лукавых глазах сына Гермеса вытеснил совсем другой, горящий черным пламенем, взгляд? Наверное я просто знаю, что есть на свете человек, которому я нужна. И так же знаю, что он мне нужен. Хоть это и не правильно. И пусть Артемида нас убьет. Но сейчас я просто счастлива от того, что могу держаться за сильную теплую руку и ощущать себя в безопасности. Пока. Пока в безопасности. Скоро все изменится. Осторожно выбираюсь из объятий сына Аида. Не позволю. Не позволю ему еще раз рисковать жизнью. Когда я увидела его там... В таком состоянии... А потом четыре бессонных дня и ночи в тревоги. Невыносимо это. Смотреть на бледное лицо сына Аида. Смотреть на его раны. Слышать, как он в каком-то бреду шепчет имена. Бьянки, Аида, мое... Моё?! Моё. Сердце подлетает к горлу и недоверчиво делает пробный удар. Ничего не изменилось. Только сухие губы безнадежно повторяют имя – Талия. И когда он успел? Успел вырасти? Еще недавно он был потерянным маленьким мальчиком, который лишился сестры. Теперь я с трудом узнаю в нем прежнего ди Анжело. Почти невозможно угадать в этом крепком шестнадцатилетнем парне того тринадцатилетнего парнишку, которого я знала во время войны с Геей. Глупый. Глупый сын Аида. Зачем? Теперь уже ничего не будет, как раньше. Не смогу. Не смогу его игнорировать. Не смогу. И не хочу. Один день полного счастья. Почти ничего его не омрачало. Почти. Артемида. Она уничтожит нас. Лучше будет, если я приму удар на себя. Мне это не сложно. Я всю жизнь одна. Не знаю, где ее искать. Хотя, мне и не нужно этого делать. Богиня сама меня найдет. Я уверена. Главное – уйти подальше от него. Что бы она до него не добралась. А там уже не страшно. За себя я не боюсь. Давно разучилась. Смерть меня не пугает. Я уже умирала. И вот, я стою посреди леса и с замиранием сердца жду расправы. В любой момент меня может поразить молния. Или я превращусь в лань с грустными глазами, которые когда-то неумело пытались сравнивать с небесами. – Талия Грейс. Голос властный. Звучит за моей спиной. Мурашки стройным отрядом бегут по коже. Ноги вдруг становятся ватными. Я поворачиваюсь. Холодная январская луна плескается во взгляде. Страшно. Не за себя. А что если она уже наказала его? Ох... – Моя госпожа...– голос предательски дрожит. – Не нужно, Талия Грейс. Насколько мне известно, я уже не твоя госпожа. Пусть она меня убьет. Накричит. Испепелит. Сделает животным. Что угодно, только не этот спокойный холодный тон. – Это так, госпожа. Колючий ветер раздирает кожу. Серебряная тиара на моей голове становится тяжелее. – Ты разочаровала меня больше всех, дочь Зевса. Я надеялась на твою преданность и благоразумие. Ты предала мое доверие. Нарушила клятву. Слезы разъедают лицо, словно кислота. Нет. Не могу. – Госпожа, я не могла поступить по другому. Это вопрос чести. – Чести?!– впервые голос богини повышается. Гордо вскидываю подбородок. Я уверена в своих словах. Да, я точно уверена. – Да, чести. Если бы я осталась с вами, то я была бы предательницей в сто раз хуже, чем сейчас. Терпеть, тихо плакать и с каждым днем все больше ненавидеть свою жизнь и службу охотницы – не вариант. Вы можете убить меня, но я умру, зная, что честно призналась во всем, а не врала. Брови богини взлетели вверх. Ее взгляд слегка потеплел. – Я не прощаю тебя, Талия, но отдаю должное твоей честности и прямоте. Я шумно выдохнула. На меня накатило облегчение. Это уже лучше, чем ничего. – И все же...– во взгляде Артемиды появилось сомнение.– Ты еще можешь вернуться ко мне. Знаете это чувство, когда на тебя выливают ведро холодной воды, когда ты этого совсем не ожидаешь? Так вот, это даже не имеет ничего общего с тем чувством, которое я испытала. Удивление? Нет. Радость? Точно нет. Скорее что-то среднее между ступором и комой. – Что?– голос обрывается и хрипит. Богиня осторожно гладит венец у меня на голове. – Решай, Талия. Ты еще можешь вернуться к охотницам. Я не хочу терять такую помощницу, как ты. Решай...– голос затихает. Мгновение – передо мной никого. Вернуться к охотницам... Отказаться от того опьяняющего счастья, которое я испытала совсем недавно? Великий Зевс! – Талия!– голос полон ярости и облегчения одновременно. Я оборачиваюсь. Он. Нико ди Анжело. По телу разлилось тепло. Умиление. Все еще в бинтах, со множеством ссадин. Он стоял у дерева, удерживаясь за ствол и пошатываясь. Дурак. Мой дурак. Несмотря на свои раны, пошел меня искать. Упертый сын Аида. И я такая же. Упрямая дочь Зевса. Уже через секунду я ничего не помню. Только таю в его горячих объятиях. Чувствую, как он зарывается лицом в мои волосы. – Ты о чем думала?– старается говорить спокойно, но голос дрожит от злости. Смешно. Совсем недавно я задавала ему такой же вопрос. – О тебе,– честно признаюсь я. Обжигающие губы слегка коснулись моей шеи. Я закрываю глаза. – Тогда зачем убежала? – Нужно было... кое-что решить. Не могу ему сказать. Не могу. И не хочу. Но похоже, он и сам понял. – Решила?– я твердым движением скидываю с головы серебряную тиару. Она растворяется в воздухе, едва коснувшись земли. Кажется, что я слышу печальный голос богини: "Ты приняла решение, Талия Грейс." Да, приняла. И не жалею. – Да. Окончательно. Я взяла его за руку. Наши пальцы переплелись, словно соединяя нас на веки, а мне вдруг вспомнилось о своем обещании. Не дать ему сорваться. Не дам. Скорее умру сама. Только... – Можешь и ты мне кое-что пообещать? Нико отстраняется и заглядывает мне в глаза. Я опять пропадаю. Черный водоворот теней затягивает меня на дно. – Не отпускай меня. Чтобы я не сказала или не сделала. Его губы растягиваются в широкой улыбке. На сердце радостно и легко. Это уже моя маленькая победа. Я заставляю сына Аида улыбаться! Он почти этого не делал. Если не считать мрачные ухмылки. Я не сдерживаюсь и целую его. – Не отпущу. Меня зовут Талия. Я опять просто Талия. И я наконец-то жива.